Стеклянные крылья

Он спокойно дышал с закрытыми глазами, расслабился и постарался избавиться от раздражения. Избавиться от ощущения, что бежит за лучом света, который на самом деле всего лишь вспышка.
Фантом. Озарение. Тут возникла картинка.
Никаких размышлений или объяснений. Но недвусмысленная картинка, возникшая на сетчатке Йеппе, – лицо Перниллы Рамсгорд с портрета в доме родителей. Бледная кожа, большие глаза и смелая улыбка.
Йеппе поднял взгляд. Возле письменного стола стоял вернувшийся в кабинет смущенный Фальк, словно при виде Йеппе, сидящего с закрытыми глазами, ему стало неловко. Он покашлял в кулак и забормотал голосом плюшевого медвежонка:
– Патрульные всю ночь провели возле квартиры Деманта и не видели, чтобы кто-то входил или выходил. Свет погас в одиннадцать тридцать – они решили, что он лег спать. Но недавно звонили ему в дверь – удивились, что утром он не пошел на работу. Никто не открыл. Его машина на месте, но есть задняя дверь – выход к воде.
– То есть он уплыл – ты это хочешь сказать? – Йеппе удрученно покачал головой. – Сначала убегает Исак Брюггер, а теперь и Демант пропал. А мы так и не поговорили с Марией Бирк.
– Да, не везет нам.
Трое убиты, трое пропали, преступник на свободе. Не везет – не слишком-то подходящее описание.
Йеппе встал. Какой смысл сидеть на месте и слать сигналы вселенной, раз они ждут следующей катастрофы – либо очередной труп, либо выговор от начальства.
– Пошли, Фальк, прокатимся.
Фальк взял сохнущий на стуле плащ.
– Ладно, куда?
– Во Фреденс-Хавн – к Марии Бирк. Может, мы ее и напугаем, но надо же нам хоть что-то делать.
От управления до Эрдкельгравена ехали молча. Фальк не спросил, откуда Йеппе знает, где живет Мария Бирк, – просто вел машину и сосредоточил внимание на дороге. Йеппе отпустил мысли – те мелькали, как мельтешившие за окном автомобили. Они припарковались у воды на Рефсхалевей, вышли из машины и бросили взгляд на самовольно построенные дома, прячущиеся за деревьями.
С другого берега виднелись перестроенные лодочные сараи, а чуть дальше, левее, – современные многоэтажные дома, в одном из которых живет Петер Демант. Неподалеку от берега расположились понтоны, лодки и кемперы. Йеппе узнал дом на колесах, который описала Анетта.
Они подошли к воде. Возле шлюпки тихо беседовали двое мужчин. При виде Фалька и Йеппе они замолчали и подозрительно нахмурились. Йеппе подошел к ним.
– Доброе утро, мы из копенгагенской полиции. Ищем одну молодую женщину, она вроде бы здесь живет. Марию Бирк.
Двое мужчин переглянулись, но не ответили.
– Ее подозревают в убийстве. Скрывать информацию о ее местонахождении – это преступление.
Один из мужчин нерешительно заговорил. Тот, что с длинными волосами, собранными в хвост, и толстом свитере, который, казалось, жадно всасывал влагу из воздуха.
– Вы опоздали. Мария жила в моем доме на колесах, но она уехала.
Видимо, это и есть Граф.
– Когда?
– Вчера. Вроде бы после обеда. Собрала в сумку все вещи и попрощалась.
– Она случайно не сказала, куда поедет? – Йеппе спрашивал, заранее зная, что не получит ответ. – Вы не знакомы с ее родственниками? Друзьями? Где ее можно поискать?
Граф помотал головой. Йеппе и так догадывался, что тот ему все равно ничего не скажет.
– Если она объявится, передайте, чтобы немедленно с нами связалась.
Йеппе протянул свою визитку.
Граф взял ее с улыбкой, ясно дававшей понять: этого ни за что на свете не случится.
Йеппе и Фальк пошли обратно к машине. Двое мужчин так и стояли на берегу, глядя им вслед.
Йеппе достал сигареты. Фальк приподнял бровь – огорченно вздохнув, Йеппе снова убрал их.
– Ладно, давай до Биспебьерга прокатимся. Ты знаешь, с кем там можно поговорить. Если Исак Брюггер раньше убегал и возвращался в больницу, возможно, так случится и в этот раз.
* * *
Утром в четверг Эстер навещала в Королевской больнице совсем другого Грегерса. Еще в коридоре она услышала доносящиеся из палаты веселые голоса, а когда дверь открылась, перед ней предстало неожиданное зрелище: улыбающийся Грегерс беседовал с соседом. Он сидел в постели, на щеках появился румянец.
 
– Вот она, моя юная соседка по квартире. Эстер, заходи, познакомься с Джоном!
Грегерс показал на пациента с соседней койки – тот так широко улыбался, что блестели стекла его очков без оправы.
– Представляешь, оказывается, Джон работал наборщиком в «Берлингске», ну как тебе? – Грегерс и сам всю жизнь проработал типографом газеты «Политикен». – И вот два старых печатника оказались в одной палате. Забавно.
Эстер подошла к соседней кровати и представилась, немного смущаясь от того, что стоит одетая перед человеком в больничной рубахе, из-под которой торчат бледные ноги. Рукопожатие у Джона было крепкое, ладонь – теплая. Она невольно подумала, что с виду он не похож на человека с тяжелой болезнью. Да и Грегерс тоже. Эстер подвинула стул и сняла плащ.
– Кажется, спал ты крепко?
– Как младенец!
Она засмеялась, хотя ей было не слишком весело. Ален не объявлялся со вчерашнего дня – с того момента, как выпорхнул из ее квартиры с тысячей крон, а ее стала мучить неуверенность. Здорово видеть Грегерса в хорошем настроении, хотя к этому надо привыкнуть.
– Пришли результаты сцинтиграфии?
– Недавно обход был. – Грегерс весело ей подмигнул. – Как раз собирался сказать. Баллонная ангиопластика на трех артериях – и я протяну еще десять лет. Как минимум. Операция в понедельник.
Эстер сжала его руку.
– Чудесная новость! Удачи тебе, друг!
– Если все будет хорошо, я в этот же день вернусь домой. Даже общего наркоза не будет, им нужен только катетер в паху. – Грегерс улыбнулся, чувствуя облегчение. – Через неделю я снова принесу нам булочки, вот увидишь. Все будет как обычно.
Эстер тепло улыбалась другу, хотя понимала, что у нее как раньше уже ничего не будет.
– Замечательно, Грегерс. Может, ты и уставать будешь меньше. Я приеду в понедельник – побуду с тобой после операции. Сделаю все, чтобы ты спокойно приехал домой.
– Вряд ли Грегерс хочет домой – в отделении столько милых девушек. – Джон искренне рассмеялся. – В любом возрасте можно оценить…
Дверь в палату открылась, тут же разрушив веселую атмосферу. Вошла медсестра с длинными розовыми волосами. Эстер узнала в ней Трину.
– Завтрак. Сыр или салями? – Она покосилась на Эстер. – Ваша подруга с вами поесть не сможет.
Эстер безобидно улыбнулась.
– Все в порядке, я завтракала…
– Что вы будете? Сыр или салями?
Грегерс поднял указательный палец.
– Я хотел бы поинтересоваться, кто повар – тот самый, кто приготовил пережаренную куриную грудку без соли и перца, которую я пытался пропихнуть в глотку вчера вечером? В таком случае мне только кофе, спасибо.
– И мне тоже! – откликнулся улыбающийся Джон.
Медсестра даже бровью не повела. От нее веяло разочарованием – столь явным, что можно резать и подавать на завтрак. Последовала длинная пауза – затем она мотнула головой, принесла два закрытых фольгой контейнера и поставила на столики у кроватей.
– Если бы вы только знали, как мы устаем и какая напряженная у нас работа, вы бы над нами не смеялись… Приятного аппетита!
Медсестра вышла из палаты, не оглянувшись.
– Я вел себя чересчур грубо? – В кои-то веки Грегерс искренне засомневался.
– У нее выдался трудный день, Грегерс, не обращай внимания. – Эстер встала. – Завтракайте спокойно. Я пойду домой – надо с собаками погулять.
– А мы с Джоном спокойно обсудим мужские дела. – Грегерс подмигнул соседу. – Кстати, я тут задумался – где я эту обезьяну раньше видел?
Эстер застегнула плащ.
– Придется уточнить, что за обезьяну ты имеешь в виду, – они тебе часто попадаются.
– Новый сосед снизу. Который клянчил еду, когда мне плохо стало.
Ален! Эстер невольно покраснела.
– Где же ты его видел?