Председатель (СИ)
На утро всё ещё пьяный и разморенный Антоненко тихонько спал в служебной Волге которая везла его в Калугу...
* * *Ночью мне спалось плохо. Снились кошмары. Последнее, что я запомнил, это как дядя Митя на большой хромой овце катается наперегонки с Ильичом на живом зубастом тракторе, а потом они вместе поют частушки про Ленина.
В общем, настроение на утро у меня было так себе. К тому же, я знал, что проведу весь день в кошарах с овцами. Доверять Тупину после того, что он натворил — натуральная глупость. Так что необходимо всё проконтролировать. Тем более, что речь идёт не только о выполнении планов, но и в целом об обстановке в животноводческих хозяйствах, как колхозных, так и частных. Хоть это и не самая страшная зараза, но допустить её распространение за пределы карантинной зоны ну никак нельзя. С меня колхозники натурально шкуру спустят, если вдруг на их овец эта гадость перекинется. Невзирая на чины, так сказать.
Так что я стоически терпел как резкий запах формалина, так и блеяние несчастных овец, которым удаляли поражённые ткани и вычищали копыта от мерзкой слизи.
Заодно пришлось познакомиться с ещё одним расчудесным кадром — зоотехником Гавриловым Антоном Ивановичем. Я даже не удивился, когда понял, что в день покупки овец, он вместе с Тупиным заранее отмечал «успешную» покупку. И вот интересно... они же в Красной заре не вдвоём бухали, наверняка. Согласно советской традиции в этом деле всегда нужен как минимум третий.
Так что пили в гордости района какой-то неизвестный, Тупин и Гаврилов.
Но к чести Гаврилова, он действительно старался свою ошибку как-то загладить. Они с заведующим овцекомплексом Сергеем Михайловичем Горбаковым подняли на уши не только всех работников кошары, но ещё и людей с молочной фермы и с конюшни привлекли. Которые теперь не только с овцами помогали, но и пытались продезинфицировать каждый угол.
А вот товарищ Тупин меня, к сожалению, не радовал. Работать он, конечно, работал, но ровно столько, чтобы не нарываться на недовольство от меня или Горбакова.
Хорошо хоть Кудрявцева действительно хорошо знала, что нужно делать и с готовностью подсказывала остальным.
Примерно в середине дня на овцекомплекс заявились ещё гости. Конюх Георгий Фёдорович Лопатин в своих неизменных галифе с кителем, а с ним какая-то незнакомая мне, низенькая, но очень громкая женщина в синем в мелкий рисунок платье и косынкой под цвет.
— Так где наш председатель? — на всю кошару вопрошала она, — Федорыч, ты сказал, что где-то здесь.
— Да что ж ты так орёшь! Не глухой я, не глухой! — возмущённо отбивался конюх.
— Ой, да все знают, что контузило тебя под Сталинградом, — отмахнулась она, не снижая тона, — для тебя ж стараюсь, между прочим! Товарищ председатель, — повернулась она ко мне и закричала ещё громче, — можно вас?
Работники кошары недовольно переглянулись. И я их понимал. И так от блеяния овец уже башка у всех болит, так ещё и горластую бабу сюда принесло. Я подошёл ближе.
— Здравствуйте, товарищи, давайте лучше на улице поговорим, — предложил я им, и чуть ли не под руки вывел их из кошары, — ну, что случилось? — спросил я, когда за нами закрылась ворота.
— Да вот... — начал Лопатин, но его тут же перебили.
— Товарищ председатель, меня Дарья Ивановна зовут. Рыбакова. Я вот чо хотела. Когда нам лошадок-то дадут?
Я невольно поморщился. Даже за пределами помещения, её зычный голос, казалось, расходился по всему колхозу. Ей бы в театре играть, а не в колхозе работать.
— Дарья Ивановна, не могли бы вы говорить чуть потише? — улыбнулся я ей, — а что насчёт лошадей, я правильно понял, что вы про вспашку подсобных хозяйств?
Она кивнула, но громкость, если и убавила, то ненамного.
— Да, да. Именно. Весна то тёплая! Агроном наш и говорит, что так и будет, надо бы успеть то. А вот Георгий Фёдорыч всё от нас отмахивается, заняты мол лошадки и всё тут.
— Ну так и заняты! — подтвердил Лопатин.
— Да где ж заняты, когда в конюшне полно ещё животины! Да и трактора ж починили, я знаю!
— Тьфу ты! — выругался конюх, — да сколько раз говорить! Отдыхают они, да больные некоторые. Ты ж сама видела! Уже каждый день ко мне вламываешься! Делать тебе нехер, Дашка. Вот как муж от тебя умотал, так совсем дурная стала!
— Молчи лучше, пень старый! Пока я все твои грехи не вспомнила!
Так. Хватит с меня этой свары.
— Стоп, товарищи! Давайте к делу.
Они замолчали, и я продолжил:
— Дарья Ивановна, товарищ Лопатин всё правильно вам говорит. Сейчас лошади очень заняты на посевной. В две смены работают, хвосты вспахивают, где трактора не проедут. Вот как закончим, так сразу в помощь подсобным хозяйствам их и направим. Наберитесь терпения.
— Да я то могу. Чего б не потерпеть. Вот только успеем ли вовремя?
— Успеете. Обещаю.
— Ну ладно тогда. Но вы уж не забудьте про нас. А то от Гошки и не дождёшься! Он бы рад вообще лошадок не выпускать никуда!
— Для тебя Георгий Фёдорович, — обиделся конюх.
Он и правда был гораздо старше Дарьи. Лет на двадцать, не меньше. Если ему за пятьдесят, то ей не больше тридцати. Так что даже мне показалось странным, что она к нему так панибратски обращается. Он ведь ещё и ветеран. Но её его реплика не смутила.
— Уже не помнишь, как к моей старшей сестре клинья бил, а потом другую замуж позвал? Нет уж, Гоша. Я тебе этого не забуду.
На этой угрожающей ноте она гордо развернулась и пошла прочь. Потом правда остановилась и добавила уже мне:
— До свиданья, товарищ председатель!
Я попрощался и вернулся в кошару, где мы провозились до позднего вечера, а потом ещё и в правление заехать пришлось, где я я с головой погрузился в отчёты, планы, графики, сметы... и в результате из-за всей этой бумажной волокиты закончил я лишь к ночи. На улице тем временем не на шутку разыгрался ливень, сопровождаемый сильным ветром...
— Погода сегодня нелётная, — Андрей щурясь всматривался в лобовое стекло, пытаясь хоть что-то разглядеть на своём пути.
— Ты чего чудишь, — рассмеялся я, — Дворниками хоть воспользуйся! Тут же совсем дорогу не видно!
— Товарищ председатель, я тут это... — после небольшой паузы, подобрав в голове нужные слова, он продолжил: — Я обнаружил, что дворники неисправны.
— Как это неисправны? — удивился я.
Андрей нажал на кнопку, что располагалась прямо над зеркалом заднего вида, затем раздался громкий скрежет, и с заметным усилием дворники сдвинулись с места. Правда максимум на что они оказались способны — это оставить разводы на стекле, не говоря уже о неохваченных участках.
Да как же так! Дороги совершенно не видно! Хорошо, что ехать недалеко, а если бы это случилось при других обстоятельствах?
Через забрызганное стекло я также заметил, что фара со стороны водителя и вовсе не работала! Темнота, дождь, а у нас машина в таком состоянии!
— А с фарой что? — с подозрением взглянул на молодого помощника.
— Да вот сам не знаю, включил их сегодня, а одна как не работала, так и не работает! — пытаясь по памяти объезжать ямы ответил он.
— Андрей! Что это ещё за безответственность? Ты должен был всё проверить, как только тебе в руки ключи дали! Вот представь нам бы в другую деревню пришлось ехать в такую погоду, и как бы мы поступили? Так дела не делаются! Да и о себе подумай. Кто знает, что Ильич с машиной учудил? А спрашивать будут-то с тебя теперь! Тебе что, проблем мало?
— Товарищ председатель, прошу прощения. Вы абсолютно правы. Я не думал, что такое может произойти! Честно признаюсь, вы так неожиданно назначили меня водителем, что на радостях всё из головы вылетело. Такое больше не повторится, обещаю!
Очень на это надеюсь. Парень ещё молодой, не знает, какую подлянку ему могут подсунуть! Надеюсь, станет ему наукой.
— Чтоб завтра же с механиками все обсудил, понял? — по-отечески грозным голосом обратился к парню я.