Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ
— Лучше б мы строили дома для людей и дороги! Николай Палыч, вы скажите: можно будет на этой неделе подъехать к вам в посольство да по спутнику домой позвонить? У матери день рождения, сами понимаете!
— Заходи, Олег, заходи! — пригласил Палыч, пристально разглядывая Лейтенанта. — И друзей приводи! Вот и товарища…
— Лейтенанта! — подсказал наш герой и закашлялся.
— …Лейтенанта! — подхватил робот Палыч. — И его приводи тоже!
— Кто это? — нетвердым голосом спросил Олега вновь прибывший, когда сотрудник посольства покинул комнату так же внезапно, как и появился.
— Культурный атташе! Что, тебя тоже напугал? Правда, на робота похож? Подпольная кличка — Терминатор! На самом деле мужик он странноватый, но неплохой! Во всяком случае, позвонить в Союз со своего телефона позволяет. Только загадочный какой-то… Непонятно, зачем вообще к нам, военным, ходит… Не за культурой же! Часто и надолго исчезает… Да и разведчик наш его терпеть не может! Может, он из конкурирующей организации?
Глава 3
«…Инкубационный период геморроидальных лихорадок Эбола и Марбург длится 4–7 суток. Начинается заболевание остро, с подъема температуры, сильной головной боли, рвоты, поноса. Затем через 5–7 дней на теле появляется геморрагическая сыпь, возникают носовые и кишечные кровотечения, поражаются печень, почки, легкие, иногда развивается менингит. Заболевание очень часто заканчивается смертью больного… Профилактика заболевания заключается в полной изоляции больного, предупреждении контактов с его кровью и выделениями… Медицинскому персоналу необходимо пользоваться средствами индивидуальной защиты».
«Известия», 2 сентября 1989 года
ВИДЕОМОШЕННИКИ«В столичном магазине „Электроника“, бывает, продают видеомагнитофоны. И по этой причине зимой даже костры перед входом, обогревающие тех, кто томится в очереди ночь напролет, — не такая уж редкость… Как известно, ветераны у нас — это тот народ, на который иногда распространяются „щедроты“, порой их ставят в особую очередь за дефицитом — льготную…»
Клуб военной миссии — в прошлом кинотеатр для португальских летчиков — ничем не отличался от тысяч подобных ему, созданных везде, где ступала нога советского замполита. В центре небольшой сцены висел портрет все с теми же навек неразлучными авторами марксистско-ленинской теории. Правда, эти трое гораздо более соответствовали каноническим нормам, чем бородатые негроиды на заборе с таким же бородатым козлом. На стенах висели обязательные стенды. Один был посвящен советско-ангольской дружбе и изобиловал фотографиями Брежнева, целующего своих царственных братьев с темными лицами. Другой, не менее древний, расписывал дружбу с героической Кубой и не отражал новых исторических реалий. Нынче неугомонный Фидель чуть ли не открыто называл Горбачева предателем, а перестройку контрреволюцией. Перед одним из стендов — произведением давно покинувшего миссию крепостного художника (солдатика срочной службы) — в задумчивости стоял человек с восточным лицом. На лице том царило постоянное выражение имитирующего полезную деятельность трутня. Это, разумеется, был хозяин клуба — замполит миссии. По-видимому, советник главного комиссара ангольских вооруженных сил пришел проинспектировать вновь прибывшее пополнение. Когда переводчики уселись в потрепанные раскладные кресла, он сурово обратился к их непосредственному начальнику:
— Товарищ референт, почему ваши подчиненные одеты не по форме?!
Лейтенант и его коллеги невольно вжались в разом заскрипевшие сиденья.
— Разве переводчики у нас отдельная каста?! — не унимался восточный человек.
«Наверное, — подумалось Лейтенанту, — его предок был комиссаром у Тамерлана!»
Референт, впрочем, не проявил ни малейших признаков испуга или раскаяния. Взглянув на замполита с тем равнодушным снисхождением, с которым смотрят на тихих пьяных в общественных местах, он совершенно спокойно ответил:
— Никак нет, товарищ генерал! Присутствующие здесь военнослужащие являются, как и вы, офицерами Генерального Штаба! А склад вещевого довольствия откроется через час, после обеденного перерыва!
— Мог бы еще добавить, — шепнул Лейтенанту сидевший рядом ветеран Сергей, — что по контракту с ангольской стороной мы и не должны носить никакой формы! Кстати, мне вчера сказали, что этот идиот чуть ли не открыто загрузил транспортный самолет, улетающий в Союз, паркетом из красного дерева, который он выменял за казенный синтезатор «Ямаха». При этом он не дал местному резиденту КГБ отправить тем же бортом подаренный ангольцами «мерседес». Погорячился! Теперь ему, понятно, шьют дело и, скорее всего, отправят вслед за паркетом!
После проникновенной речи комиссара, долго и тщетно искавшего логическую связь между проводимой Коммунистической партией политикой перестройки и прибытием в воюющую страну очередной партии советских офицеров, на сцену вышел еще один военный все в той же повседневной ангольской форме без опознавательных знаков. Судя по сухости его приветствия покидающему подиум замполиту, подтянутому виду и выражению по-мужски красивого лица, этот не собирался рассказывать о диалектической связи между гласностью и отсутствием колбасы в магазинах. И действительно, симпатичный дядька оказался полковником — советником начальника военной разведки ФАПЛА. Развернув на сцене немалых размеров карту, он представился по-простому — «Иваном Ивановичем» — и в течение получаса сжато и доходчиво объяснил собравшимся сложившуюся ситуацию. Даже лейтенанты-тинейджеры поняли, что ситуация не обещала ничего хорошего. С одной стороны, недавно было подписано историческое мирное соглашение. Согласно ему, Южно-Африканская Республика обязалась более не участвовать в боевых действиях на территории Анголы в обмен на полный вывод многотысячного кубинского контингента. Вдобавок, договорились и о перенесении лагерей подготовки партизан Африканского национального конгресса в Танзанию. Таким образом, заканчивалась почти 15-летняя история прямого южноафриканского вмешательства в конфликт. И это было хорошо, так как юаровцы воевать умели и порою доходили до самой Луанды. Правда, там им неизменно давали отпор загадочные отряды людей с белыми лицами, автоматами Калашникова и ракетными системами залпового огня «Град».
Гораздо менее радужным фактом являлось то, что в стране оставались партизаны УНИТА, которых по-прежнему тайно поддерживали все те же южноафриканцы и США. Помощь выражалась в поставках оружия, в том числе и переносных ракетных комплексов «Стингер», снаряжения, продовольствия и советников. Несмотря на подавляющее превосходство правительственных войск в военной технике и авиации, щедро поставляемых Советским Союзом и его соратниками по социалистическому блоку, партизаны контролировали не менее трети страны, включая и немалую часть добычи алмазов на севере. Как и в Афганистане, судьба просоветского режима после вывода действительно боеспособных кубинцев становилась далеко не однозначной. Судя по словам разведчика, в ближайшие полгода, после окончательного вывода пехотных, танковых и прочих частей Фиделя, можно было ожидать значительного повышения активности УНИТА. Их лидера Савимби, когда-то бывшего почетным гостем на одном из съездов КПСС и закончившего китайскую военную академию в Нанкине, устраивала и полная победа, и почетный мир с дележом власти. Судя по всему, советскому контингенту, насчитывавшему почти полторы тысячи офицеров и солдат, предстояло оказаться между двумя сторонами, решившими идти ва-банк.
— Одним словом, — подытожил свой доклад полковник Вань-Вань (как выяснилось, такой кличкой коллеги наградили его за немного раскосые глаза), — когда вы вскоре разъедетесь по фронтам, помните — ваш профессионализм и отношение к делу будут напрямую влиять на судьбу дружественного ангольского народа!