Прости за любовь (СИ)

— Лебеди…
Останавливаемся понаблюдать за парочкой, грациозно плывущей по воде.
— Говорят, что они создают пару один раз в жизни, а когда партнер умирает, одинокий лебедь тоже погибает от тоски.
— Если так, то это очень печально, — расстраивается.
Вот кто меня за язык тянул?
— Идём.
— Мне нравится это место.
— Тут клёво. Лес. Тихо, спокойно. Птицы щебечут. Когда мне рвало башню, я выключал трубу, приезжал сюда и зависал в отеле на пару дней.
— Нам туда?
— Да.
У деревянной резной беседки нас встречают.
— Добрый вечер. Проходите. Меня зовут Оксана.
Устраиваемся за столом, листаем меню. Заказываем всякую всячину, пока у неё есть аппетит. Фаршированные баклажаны. Мясную тарелку. Жареный сыр. Хачапури по-мигрельски. Два цезаря. Креветки в темпуре.
Едим. Потом долго гуляем по территории парка. Разговариваем и целуемся до тех пор, пока не начинают неметь губы.
Смотрю на неё. Прикасаюсь к лицу, волосам. Слушаю её заливистый смех. Держу за руку.
Я в состоянии эйфории. Чёрт дери настолько хорошо, что даже страшно. Как будто во сне эти дни живём. Не верится, что всё в реальности происходит.
Под звуки вечернего леса выкуриваю на балконе две сиги подряд. Тихо возвращаюсь в номер. Плотно прикрываю стеклянную дверь.
Тата сладко спит.
Обещала дождаться, пока выйду из душа, но, видимо, её сморило. Очень насыщенным выдался день.
Щёлкаю пультом, вырубая телек. Выключаю ночник и максимально аккуратно забираюсь в постель, чтобы не разбудить.
— Марсель… — лепечет она сонно.
— Спи. Всё хорошо.
— Иди ко мне под одеяло, — бормочет тихо.
Копошится, вынуждая исполнить её просьбу.
Так себе затея, конечно, когда задача номер один — контролировать свои низменные желания.
— Ближе, — шепчет она недовольно.
Пододвигаюсь.
— Ещё.
Помоги мне, Всевышний!
Пристраиваюсь сзади. Обнимаю её, прижимая к груди.
Носом зарываюсь в волосы.
Пиздец мне.
Уснуть не выйдет. Каждый изгиб её потрясного тела чувствую и думать могу только об этом.
— Горячий.
Соприкасаемся кожей в некоторых местах и моя действительно горит, потому что по венам шарахает дурная вскипевшая кровь.
Вдыхаю её аромат, окончательно взрывая рецепторы.
Кружится голова. Я пьян, но не из-за алкоголя. Из-за Неё.
— Ты так приятно и вкусно пахнешь…
Не удержавшись, оставляю поцелуй на тонкой шее. А затем ещё один. И ещё. Потому что она сама подставляет её, выгибаясь навстречу.
— Даже не представляешь, как сильно я тебя хочу, — севшим голосом в самое ухо.
Забираюсь под футболку.
Плоский живот подрагивает. Глажу его и чувствую, как сбивается её дыхание.
— Тата…
Молчит.
Наглею.
Веду ладонью выше. Накрываю полушарие обнажённой груди и оба подвисаем на мгновение от ощущений.
Твою мать.
Представляю, как это выглядит и совсем отлетаю.
— Марсель…
Уровень моего возбуждения зашкаливает. С каждой секундой становится всё труднее бороться с похотью.
Мне нужно хотя бы что-то. Не могу обуздать природу.
— Хочу потрогать тебя там, — лизнув, зажимаю мочку уха губами и уверенно веду ладонь вниз. — Ты ведь тоже хочешь, чтобы я это сделал?
Испугаться не успевает.
Вздрагивает всем телом, когда касаюсь пальцами внизу и рвано выдыхает, едва начинаю выписывать ими незатейливые круги.
— Я просто немного поласкаю тебя. Не нервничай, — снова целую в шею так, как ей нравится. Нежно-грубо. Грубо-нежно.
— Марсель…
Прикусываю, в какой-то момент одурев от страсти и, услышав тихий будоражащий стон в ответ, совсем борзею, отодвигая полоску трусов в сторону.
— Не… М-м-м…
В унисон.
Блядь-блядь-блядь.
Ругаюсь то ли вслух, то ли про себя.
Окаменевший от возбуждения друг болезненно дёргается в трусах, реактивно реагируя на происходящее.
— Ты такая мокрая…
— Прости, — смущается и сжимает ноги.
Чего? Прости?
— Нет, нет. Это офигенно. Тебе нечего стыдиться. Так и должно быть, — спешу погасить зародившуюся панику.
Разворачиваю лицо к себе. Жарко целую в губы, продолжая при этом исступлённо её ласкать.
 
Когда перестаёт отвечать на поцелуи, отпускаю, позволяя лечь на подушку.
— М-м-м…
Растирая влагу пальцами, слушаю самые потрясающие звуки на свете, непроизвольно срывающиеся с её губ.
Дышит часто-часто. Левой рукой зарывается в мои волосы.
Дьявол! Как же хочу оказаться в ней! Как хочу!
— Марсель… — снова повторяет моё имя.
Выгибается.
Задохнувшись, издаёт тихий протяжный стон и, замерев на доли секунды, дрожа, впервые чувственно кончает в моих руках.
Я от этой картинки едва сам не финиширую в трусы.
Грудак ходит ходуном. Пульс шумит в ушах. Сердце оголтело тарабанит о рёбра, намереваясь вырваться.
Минуты утекают.
Молчим.
Дышим вразнобой.
Так и лежим в позе ложки.
На контрасте. Она — расслабленная, в разрядке. И я — взвинченно-возбуждённый до предела.
Неудовлетворённый, измученный голодом, но, сука, счастливый. Счастливый просто оттого, что ей хорошо…
  
Глава 41
 
Тата
Сдвигаю левую стойку сантиметров на тридцать. Отхожу чуть назад и прикидываю, хорошо ли смотрится.
Крайние шары плавно покачиваются из-за моих манипуляций, приводя в движение десятки остальных, обитающих под потолком.
Да. Пожалуй, оставим так.
— Поль, как думаешь, красиво?
— Очень, — утвердительно кивает подруга. — Чёрный с золотым — это шедевр. Стильненько.
Телефон, лежащий на столе, начинает вибрировать.
— Алло, Паш, — отвечаю шёпотом. — Поняла.
— Приехали?
— Да. Иди постой на стрёме, Поль, — сбрасываю вызов.
— Что делать, если он проснётся?
— Просто не пускай его сюда.
— Ну хорошо.
Ныряю в коридор. Задача — тихонько выпорхнуть из квартиры и встретить гостей.
Теперь моя очередь организовывать Кучерявому сюрпризы.
— Доброе утро!
Первыми из лифта выходят Абрамовы.
— Привет! — здоровается со мной София. — Смотри, какого медведя я буду дарить, — разворачиваясь, демонстрирует огромного мишку, фактически с неё ростом.
— Рокер?
— Ага.
Очки. Кожаная куртка, бандана. Всё как надо.
— Прикольный.
— Здравствуй, Тата, — Дарина Александровна обнимает меня и, улыбаясь, кивает на дверь. — Спит?
— Да.
— Успели значит. Держи. Здесь капкейки и заварные пирожные, — отдаёт мне бумажный пакет. — Торт у Яна. Мы его чуть не потеряли, Боже! Таксист решил, что он Шумахер. Едва в аварию не попали, представляешь?
— Да вы что!
— Ты же помнишь, как мы вчера пол дня этот торт делали, — присоединяется к разговору Мила. — Клянусь своими связками, я бы не пережила, если бы с ним что-то случилось.
— Правильно, похер, что чуть главу семьи не потеряли, — саркастично выдаёт Ян Игоревич. — Главное торт!
— Не придирайся к словам! — смеясь, отмахивается жена.
— Дайте уже пройти, Абрамовы, — недовольно ворчит самый старший из них. — Привет, моя грузинская красавица!
— Здравствуйте, Игорь Владимирович.
Всё ещё испытываю некоторую неловкость в те моменты, когда он крепко стискивает меня своими ручищами и по-свойски прижимает к себе, прямо как родную.
— Ну чё, не ударил в грязь лицом наш Кучерявый? — берёт меня за запястье и его взгляд задерживается на кольце.
— Нет. Он молодец.
— Мои гены, — подмечает горделиво.
— Мы с мамой обрыдались, пока смотрели видосы, — качает головой Мила. — Брат у меня ещё тот романтик! Песня. Вертолёт, яхта. Эх… Вот это я понимаю, предложение, — мечтательно вздыхает.
Песня?
— Тоже замуж хочешь, что ль? — фыркает София.
— Конечно хочу. Любая девочка об этом грезит.