Прости за любовь (СИ)

— Хочу тебя без резины, — зацеловывает шею. Не удержавшись, засасывает и прикусывает тонкую кожу. Повторяет, услышав мой тихий стон. — Хочу… Тата.
Возбуждён, разгорячён до предела, и я так плохо соображаю, что выпаливаю это да, совершенно не задумываясь о последствиях.
— Родная моя. Любимая. Детка…
Зависаем в моменте, когда становимся одним целым.
Тонем в ощущениях.
Плавимся.
Сгораем дотла, тяжело дыша, проживая эти незабываемые минуты.
Выгибаясь навстречу, смотрю наверх сквозь мокрые ресницы. Безоблачное синее небо над головой. Парят птицы.
И я высоко-высоко парю вместе с ними.
*********
Вкусный завтрак.
Пляж.
Лагуна.
Дайвинг.
Акваланг. Ласты. Сегодня погружаемся в новом месте. Глубина пятнадцать-восемнадцать метров. Кристально чистая вода. Уникальный подводный мир с его обитателями. Потрясающие сады коралловых рифов.
Стать частью этой красоты стремятся люди со всего земного шара.
Скаты-манты, огромные черепахи, дельфины, барракуды, рифовые акулы и разнообразные рыбы, которых невозможно увидеть где бы то ни было ещё.
Рыбы-ангелы. Рыбы-хирурги. Рыбы-попугаи.
Мы с Кучерявым словно дети. Никак не можем наглядеться на эту сказку. И как же жаль, что скоро всё закончится…
— Не хочу домой, — с грустью признаюсь, паря в небе на парашюте, привязанному к катающему нас катеру.
— А кто жаловался на утомительный перелёт? — хмыкает Марсель, сцепив наши пальцы вместе.
Три пересадки — это сильно, но оно того однозначно стоило.
— Я запомню наши медовые десять дней на всю жизнь. Это было незабываемо.
Очень благодарна нашим родителям и деду Игорю за такой шикарный и дорогой подарок.
— Звучит так, как будто планируешь по возвращении развестись, — смеётся.
— Дурак? — закатываю глаза. — Пальцы распухли после погружения. Кольцо не снимается, к твоему сведению.
Между нами говоря, кто по собственной воле захочет снять его, да?
— Целуй. И смирись, что оно там навеки вечные.
— Так уж и навеки.
— Тата…
Злится.
— Ну а что? Ты столь увлеченно щебетал с нашим инструктором по дайвингу, улыбался во все тридцать два. Английский вон даже вспомнил, чтобы произвести на девушку впечатление.
Хохочет.
— Ну и фанта-а-азия.
— Да кто вас, рокеров, знает. Влюбишься и останешься в этом раю, отправив свою теннисистку назад в Красоморск. Будешь плавать тут среди рифов и акул. Вдохновляться на творчество.
— Глупая, Абрамовы по-настоящему влюбляются только один раз. Намертво и навсегда. Я говорил ведь, — прижимает тыльную сторону моей ладони к губам и грудь наливается теплом.
Идём на снижение.
Приземлившись на катер, целуемся, радуясь тому, что не разбились.
Вечер проводим на вилле, устроив себе пикник на пляже.
Только мы. Предзакатное солнце и океан.
Марсель лежит, удобно устроившись на моих коленках. Я по очереди кормлю нас обоих экзотическими фруктами.
— Шац так забавно разрыдалась на нашей свадьбе.
— Она растрогалась. Столько всего доброго нам пожелала, — вспоминается её поздравление.
— Прирождённый оратор.
— Хорошая она. Откуда только силы работать в школе. Всё-таки возраст…
— Говорит, что заряжается молодостью от своих учеников.
— Ага и каждый день благодаря им же лишается нервных клеток.
— На что потратим подаренные деньги? Может, купим тебе машину?
— Мне? — удивлённо на него смотрю.
— Ну да. Бэшэчку или мерс модного цвета. Будешь меня катать.
— На права нужно учиться.
— И чё? Отучишься.
— Мне надо возвращаться в спорт. Я хочу попробовать.
Ранение понесло за собой некоторые проблемы со здоровьем, но настроена я более чем решительно. Мириться с текущим положением вещей не намерена.
— Хочешь — значит всё получится. Только, пожалуйста, найди возможность тренироваться в Москве. Я тебя не отпущу никуда далеко, ты же понимаешь?
Да я и сама не планирую оставлять его надолго.
Обещание вечной любви — это, конечно, здорово, но все эти женщины, сворачивающие шею на моего Кучерявого, очень напрягают.
Подумать не могла, что такая жуткая собственница и ревнивица. Но как есть.
 
— Что там на большой земле? Какие новости? — интересуется без особого энтузиазма, пока я перебираю каштановые завитки волос.
Он в эти моменты как кот. Кайфует. Ластится. Разве что не мурчит.
— Наша фотография облетела все новостные паблики.
— Что пишут?
— Что мы красивая пара.
— Я с ними согласен.
— Русские Курникова и Иглесиас. Гадают, надолго ли вместе.
— Так надолго, что им и не снилось.
— Фан-паблик группы заполонили рыдающие смайлы со слезами. Девочки расстроены тем, что потеряли тебя.
— В смысле потеряли?
— В смысле ты выбыл из списка горячих холостяков.
— Вон у них ещё три в запасе имеется, плюс Горин.
— Ромасенко всерьёз увлечён Ритой.
— Чиж и Горький открыты для новых впечатлений.
— Марсель, кстати о Горьком. Мне одной видится, что Мила с Артёмом только потому, что хочет позлить Пашу?
Наконец завожу этот непростой разговор. Всё как-то не знала, как бы к нему подступиться.
— Да нет. Тёмыч ей нравится.
— Возможно, но к Паше у неё куда более сильные чувства, на мой взгляд.
— Глупости. Сестринская ревность к девчонкам. Ей всегда хотелось, чтобы его внимание было обращено только к ней.
— Не думаю, что она относится к Паше именно так, как ты озвучил. Что если она влюблена?
— Что за дичь, Тата? — хмурится.
— Тебе так не кажется? — отражаю невозмутимо.
— Нет, ты чё. Она просто всё детство провела с нами. Привязалась и естественно, её бесят Оли-Кати, которые крутятся вокруг него.
— Ну а если всё же предположить, что у них взаимное притяжение? — не унимаюсь.
— Какое взаимное притяжение, детка? Паша относится к ней как к младшей сестре. К тому же, у нас с пацанами уговор.
— Что ещё за уговор? — уточняю, нахмурившись.
— Клятву друг другу дали, будучи подростками. Самую настоящую. На крови. Что нашу дружбу не разрушит ни одна девчонка.
— А причём тут Милана? — не совсем понимаю.
— Сёстры и бывшие — табу.
Оп-па. Вот я, судя по всему, и докопалась до истинной причины показной отстранённости Горького.
— Вы были детьми.
— Мужское слово — всегда слово.
— Разве не лучше доверить близкого человека своему другу, а не какому-то чужаку? — рассуждаю я вслух.
— Не лучше, — качает головой. — Они разругаются или произойдёт что-то из ряда вон выходящее и всё. Дружбе конец. Придётся же позицию сестры принять. Защитить её и всё такое. Зачем создавать лишние проблемы, если их можно избежать?
Да уж. Вот теперь мне всё предельно ясно.
— Пашка в начале девятого замутил со старшей сестрой Чижа. Она была старше на три года. У него с ней первый секс случился.
— Кхм.
Чем дальше, тем любопытнее.
— Они с Никитосом подрались и разругались из-за этого. Хотя Ленка тогда уже уехала учиться в Питер.
Н-да…
— Я к этой драке присоединился, — рассказывает дальше.
— То есть?
— Обидно стало. У меня же с Ленкой тоже было. Она, короче, нас обоих в параллель со взрослой жизнью познакомила. Женщины — коварные существа…
Вздыхает, а я теряю дар речи. Убил меня этой историей.
— Разосравшись в хлам, накостыляв друг другу, пришли к решению забыть про Ленку и пообещать больше ничего подобного не исполнять.
Молчу.
— Эй, — поворачивается ко мне.
— И как? — интересуюсь холодно.
— Что как? — переспрашивает.
— Первый раз с Ленкой, — цежу сквозь зубы ледяным тоном.
— Тата…
— Это она тебя всему научила?
— Ну хорош, — садится, лезет обнимать, а у меня огнём чувство ревности за ребрами полыхает. — Зай, это было капец как давно.
— Но ты отлично всё помнишь.
— Только из-за нашего петушиного боя!