Алистер Кроули

Но есть явный пробел.
Кроули прибыл в Мехико в июле 1900 года; Экенштейн прибыл только в ноябре, более пяти месяцев спустя. Чем в это время занимался Кроули?
* * *
Оставив Нью-Йорк и его изнуряющую жару, Кроули двинулся на юг, в Мехико. Забронировав номер в отеле Iturbide, он связался с британским консулом и вице-консулом и познакомился с несколькими журналистами — вряд ли это поведение человека в бегах. Сняв квартиру возле парка Аламеда, он начал работать над невидимостью. Помогли документы Аллана Беннета; Кроули утверждал, что достиг относительного успеха. Он видел, как его образ исчезает в зеркале, и гулял по городу в экзотической одежде, не привлекая внимания. Вдохновленный Беннеттом, Кроули начал изучать раджа («царскую») йогу; путь к единению с чистым существом.
Кроули описывает события в «Исповеди» весьма необычно. Он появляется в Мехико незнакомцем и — вуаля! — в течение нескольких недель он не только был посвящен в масонство шотландского ритуала старым журналистом, называющим себя Дон Хесус де Медина-Сидония, но и основал вместе с ним магический орден, названный «Лампа невидимого света». Перед отъездом из Мексики Кроули получает 33-ю степень, высшее звание масонства шотландского ритуала, прославляющего идеалы самоотверженного служения и человеческой свободы.
«Исповедь» утверждает, что «Лампа невидимого света» была учреждена по «разрешению», предоставленному Мазерсом в Париже. Если Мазерс думал о «продолжении Золотой Зари» — или о ячейке карлистов, — для Кроули было типичным взять зародыш идеи и сделать с ним что-то по собственному усмотрению.
Мексиканские масонские ложи действовали как политические клубы. Создал ли Кроули сеть вокруг «возвышенности» своей идеи? Центральным элементом «Лампы» был старый розенкрейцерский идеал вечно горящей лампы, окруженный символическими изображениями планет, стихий и зодиака, предназначенных для концентрации духовной энергии. Но в каком смысле ее свет был «невидимым»? Такое расположение можно рассматривать как метафору «шпионской сети», поскольку именно разведка передается из центра и в центр. Записная книжка Кроули «Черновые рабочие заметки для Храма Л.Н.С. в Мехико» состоит из общих заметок для ритуалов; вырвано 12 страниц.
Пытаясь заполнить пробел, профессор Спенс обрисовал гипотетический сценарий разведывательной операции [46]. В 1900 году британский интерес к Мексике был сосредоточен на нефти, которую рекламировали как топливо будущего для военно-морского флота. Предусматривался конфликт с Германией или, возможно, с Россией. Из-за нехватки нефти пытались заключить договор с Мексикой. По словам Спенса, прибытие Кроули совпало с прибытием Эдварда Доэни и его компании Pan-American Petroleum. Сразу после отъезда Кроули в Мексику прибыл Уитман Пирсон, впоследствии лорд Каудри, с тем, что, как выяснилось, было успешной британской заявкой на нефтяные концессии при поддержке диктатора Мексики Порфирио Диаса, великого мастера шотландского масонства. Была ли заложена основа для Пирсона? Собирал ли Кроули информацию, чтобы расчистить путь?
До прибытия Эккенштейна Кроули путешествовал на большие расстояния в одиночестве, лишенный сна. Он посетил Игуалу и морской порт Вера-Крус. Он внимательно наблюдал за мексиканской жизнью. Он видел необычные вещи — например, как мошеннику выкололи глаза, в то время как другие игроки бесстрастно продолжали игру, — и попытался глубже понять национальную психологию.
После отъезда Экенштейна Кроули отправился в Толуку, Амекамека, и 9 апреля 1901 года вернулся из Сан-Андрес, чтобы провести ночь в храме ЛНС. То, что он «помогал совершать утренние заклинания» в храме, показывает, что он был не один на этом мероприятии.
Почему он уехал в Сан-Андрес? Расположенный в 250 милях к юго-востоку от Мехико, в штате Вера-Крус, на прибрежной равнине Мексиканского залива, Сан-Андрес и по сей день является базой для наземного бурения нефтяных скважин. Именно президент Мексики Порфирио Диас инициировал добычу нефти в Мексике.
 
Кроули нравилась Мексика Диаса: «Я духовно чувствовал себя как дома с мексиканцами», — писал он.
Они презирают промышленность и торговлю. У них был Диас, который должен был заниматься их политическим мышлением, и, черт возьми, он это делал. Их сердца настроены на бой быков, петушиные бои, азартные игры и разврат. Их дух храбр и жизнерадостен; он не был отравлен лицемерием и борьбой за жизнь [47].
В 1911 году Диас будет свергнут Вилья, Сапата и Мадеро; революционеры обвинят Диаса в том, что он утаивает нефтяные богатства от бедных.
Если бы Кроули намеревался сблизиться с Диасом через масонскую группу Дона Хесуса де Медины, он был бы разочарован. Методистский пастор и журналист Дон Хесус порвал с Диасом в районе 1890 года, чтобы основать диссидентскую ложу шотландского обряда. Его Rito Mexicano Reformando выступал против доминирования Диаса в Верховном совете Мексики, 33-й степени, признанной Северной юрисдикцией США шотландского обряда. Старый дон Хесус, ранее принадлежавший к Ритуалу Диаса, мог быть источником информации о Диасе и его соратниках. Дон Хесус, журналист со многими связями, мог быть «наладчиком» Кроули. Если нефть была фактором, то сопротивление Дона Хесуса поддерживаемому США Верховному совету также могло иметь значение.
Могли ли симпатии карлистов послужить основой для сотрудничества? [48] Прозвище Дона «Медина-Сидония» ассоциировалось с испанской знатью 16 века, приверженной вооруженной католической службе. «Сидония», вероятно, была аффектацией карлистов; ведущие статьи журнала El Boazeo приписываются Хесусу Медине. В «Исповеди» Кроули говорится, что его познакомили со стариком, хотя он не говорит, кто сделал это. Возможно, он был контактом мексиканских посетителей Мазерса, которых Кроули встретил в Париже в апреле.
* * *
Для агента есть два основных способа маскировки. Первый: казаться незаметным, фактически «невидимым»; Кроули попытался применить этот способ с помощью магического искусства в Мехико в 1900 году. Второй: быть очень заметным; быть эксцентричным или даже казаться шутом. Когда Кроули убедительно писал о своих упражнениях в невидимости в Мехико, его умение основывалось на воздействии на видение наблюдателя с помощью некоторых деталей, заставляющих разум отвлекаться от исследования. К этому психологическому трюку можно добавить магию талисманов, воздействующую на разум. Существует форма внушения или гипноза, которая автоматически регистрируется в подсознании наблюдателя и отталкивает взгляд.
Способность Кроули мыслить сразу двух разных направлениях была центральной в его философии скептического мистицизма. Часто казалось, что он не относился к себе серьезно. Биографы сделали ошибку, приняв видимое за реальное, не заметив различия между шуткой и шутником. В Мексике Кроули фактически в качестве дисциплины практиковал переключение с одного склада ума на другой. Он держал талисман в своем сердце и ни о чем, кроме магии, не думал, а затем удалял его и запрещал все мысли о магии. Кроули упорно трудились, чтобы преодолеть сопротивление определенного общества. Он обнаружил, что усилием может тренировать свою нервную систему, чтобы приспособиться к новым способностям и сознанию.
Несмотря на личное отвращение к взглядам «янки» — их материализму и чувству расового превосходства по отношению к мексиканцам — Кроули устремился к американцам. Не любя азартные игры, он посещал игорные дома, поражая американцев своим умением разоблачать мошенничество.
Американские владельцы ранчо в провинции Гуанахуато, которые взяли его в свой дом, нашли бы нетипичного англичанина, который сочетал джентльменское поведение с настоящей мужской любовью к суровой жизни на природе. Кроули умел анализировать и играть на предрассудках и сильных сторонах многих национальных и психологических «типов». Его автобиография изобилует четкими рассказами о людях, которых он встречал во время своих путешествий. Он мог с уверенностью принять чуждый ему «образ мышления» — полезный инструмент для агента разведки. Кроули был знаком с разрушительной тайной каббалистических спекуляций. Числовые значения еврейских слов «мессия» (мессиах) и «змей» (нечеш) идентичны (358). Кажущиеся противоположности оказываются единым целым. Движения Кроули демонстрируют это точное змеиное качество, раскрывая и скрывая его как хранителя познания добра и зла. Он мог сбросить кожу и возродиться. Его любимым гностическим образом был «Лев-Змей»; это был автопортрет. Гностики признавали змея спасителем, мастером трансформации.