Последний князь удела(СИ)
После занятия своих мест представителями Угличского удела в шатёр начали группами входить ногайские мурзы. Некоторые фамилии мне были знакомы со школьной скамьи, видимо эти ребята переселились на Русь всерьёз.
Первыми вошли пожилой невысокий татарин, примерно одних лет с Бакшеевым, с довольно грустным взглядом, именем Эль мурза Юсупов, с ним его сыновья Сююш и Бай, сопровождаемые старым знакомцем Темиром Засецким. Вторыми шли мурзы Кутумовы, братья Айдар, Али и Никита, за ними мурзы Бобизян и Темир Уразлыевы. Следом за ним пошёл вал татарской знати, все они были подручными бия Больших Ногаев Ураз-Мамета Урусова. Последними шли начальные люди служилых казанских татар и черемисов. Приветствовали мы друг друга лёгким наклоном головы.
После того как все расселись по местам, была разлита первая чаша и провозглашён заздравный тост за великого князя и царя Фёдора Иоановича. Собственно наливали всем, не смотря на возраст и вероисповедование. Помня о последствиях события в Южно-уральской степи, повлёкших плен сибирских царевичей, я постарался, не дрогнув, осушить чашу. К счастью налили мне стольники, видимо щадя возраст, очень сильно разбавленного ставленого мёда. Поперхнувшихся среди присутствующих тоже не нашлось. То ли они вполне представляли себе последствия, то ли были в питейном деле не слабы.
-Почто бий Ураз-Махмет не пришёл на зов великого государя? - задал я первый ритуальный вопрос.
- Казыев юрт доблестный бий заволжских ногаев воюет - ответил мне старший Юсупов - он уже рассеял врагов своих по всей степи, бия казыевского Якшисата насмерть побил. Теперича вокруг Азака ходит, караулит мурз Хана-Гази и Барана-Гази, словно кот мышей -
- На Дону, под Азовом те вражьи юрта кочуют - сообщил мне Засецкий, и словно давая знак, что более эту тему развивать не следует, строго прибавил - Старая нелюбовь да кровь между ними и храбрейшим бием -
Второй вопрос задать я не успел, поскольку была провозглашёна очередная здравица. После второй чаши пир сошёл с рельс ритуала и покатился вперёд своим чередом, где люди пили и ели, беседовали с соседями, мало интересуясь обстановкой за центральным столом. Я сидел парадным болванчиком, осматривая собравшихся. Вели себя татарские гости совершенно по-разному, ближайшие ко мне восседали вполне чинно, от соседствующих с ними русских дворян их было отличить не просто, даже одежда была схожа. В дальних углах посадили, по всей видимости, каких-то совсем диких, те забрались с ногами на лавки, и подтаскивали к себе со всех сторон блюда с мясом. Когда к этим степнякам поднесли хлеб и соленые огурцы с капустой, это вызвало в их компании живейшее обсуждение. Хлеб был внимательно обнюхан и отставлен в сторону, капусту и огурцы презрительно скинули на пол.
- Се заяицкие ногаи - прошептал мне на ухо стоящий за спиной стольник. Видимо он обратил внимание на мой интерес к данным представителям номадской культуры и поэтому расщирил поянение:
- За рекой Яиком кочуют бесермены те, хлеба не знают, а овощ почитают за траву, коей токмо скот кормить надлежит-
Вообще из всего, что было представлено на столе, татарскую знать особенно воодушевляло спиртное. Надо признать, это именно я уговорил Ждана выставить из запасов Сытных палат наиболее качественные напитки. Поскольку мне требовалось заключение нескольких коммерческих сделок, желательно с отсрочкой платежа, то по старой памяти было решено, что качественное угощение может в этом изрядно поспособствовать.
Уже через пятнадцать минут после начала пира стало ясно, что если к делу не перейти немедленно, то беседовать станет не с кем, мурзы надирались весьма споро и с большой охотой.
Плюнув на, улетавший псу под хвост, расписанный план мероприятия, я громко обратился к Элю Юсупову с традиционным пожеланием здоровья и благ, правда, выраженным немного корявым татарским языком. Сперва пожилой мурза не понял, кто к нему обратился и начал крутить головой. Я повторил текст, про себя надеясь, что новокрещёный Осип-Габсамит научил меня верным фразам. Выражение лица Эль мурзы и его сыновей стало таким, будто с ними заговорил сотни лет молчавший деревянный истукан. Что их так изумило, было не понятно, по-татарски разговаривало значительное количество русских дворян, хотя конечно наибольшее число владевших этим наречием проживало в южных уездах.
Пользуясь возникшей паузой в разговоре, я выдал все вежливые выражения, что смог до этоьтго момента заучить. В кратком монологе я успел почтить память мурзиных предков, поинтересоваться здоровьем родных и близких, спросить многочисленны и тучны ли его стада, да не хромает ли конь.
В течение этой весьма короткой речи и торжественного ответа Эль мурзы Юсупова к нашей беседе начинало прислушиваться всё больше и больше гостей. Собственно всё, что произнёс на своём языке глава романовских ногаев, для меня осталось загадкой, так далеко в изучении речи восточных соседей я не заходил. Но глядя на спокойное лицо Бакшеева, я предполагал, что никаких гадостей мне в лицо не говорят.
Завладев вниманием многих их присутствующих, я перешел к интересующей меня теме сырьевых поставок.
- Нужно мне в куплю шерсти овечьей вельми много. Будем ли таковой торг учинять? - вопрос был сформулирован обтекаемо, важна была общая реакция на предложение.
-Присылай прикащиков, пущай купляют, если кто продать возжелает. Многия купцы у нас берут волос и пух, добры на сё романовские овечки-то - не понял моего намёка на предложение стать оптовым поставщиком Эль мурза.
Лицо у Тучкова было такое, что казалось, он выбирает, стоит ли ему зажать мне рот или зарыдать. Видимо из тщательно лелеемого Жданом при посторонних людях образа царевича я выбился крепко.
Пока я подбирал, в каких корректных и понятных словах донести смысл желаемой оптовой торговли с серьёзными скидками, казначей перекинул роль купца на себя:
- По какой цене за мешок шерсти торг идёт, да по сколько гривенок весу в том мешке-
Знатный ногаец пустился в пространные объяснения на смеси русских и татарских слов, видимо с вопросом он был всё же знаком. Я примерно прикидывал желаемую стоимость, и мне показалось, что осаженный на землю степняк жульничает. За вес шерсти примерно равный настригаемой с одной овцы он хотел цену не сильно меньшую, чем за живое животное.
-Велики ли стада твои, почтенный мурза? - следующий подход осуществлялся с другого фланга.
- Ежели собрать в одну отару за день на коне не объедешь - не упустил случая прихвастнуть Юсупов.
-Ну так нам вся шерсть потребна что на твоих несчитанных овцах, какая плата будет хороша? - вопрос сорвался сам собой, опять расстроив Ждана.
Мурза пустился в вычисления, загибая пальцы, и, наконец, выдал ответ. Нет, он, похоже, намеренно издевался, нацепив самую благостную личину. Назвав некоторое количество тюков определённого веса, он за них просил цену в полтора раза превышавшую первую, в пересчёте на единицу массы.
-Что ж так мало спрашиваешь? - спокойно выдержать насмешку мне не удалось.
Пожилой кочевой аристократ, видимо не почувствовав в вопросе иронии, рассыпался в извинениях, мол, большего количества шерсти им не собрать, даже если он с подданных ашар только ею и возьмёт. В процессе его объяснений выяснилось, что и деньги то большей частью достанутся не ему, на них он закупит зерна.
-Столько выстричь да вычесать, разобрать да отмыть это на пол-лета всем юртовщикам работы. Ни просо посеять не успеют, ни творога насушить, ежель зерна не купить - не пережить улусу зиму, а моим пашцам потребного на корм хлеба да овса в оброк не отдать.