Алмазный квартал (СИ)

Потом уже полностью одетый Джаред привычно поцеловал меня на прощание, и я запустил руку в его волосы, взъерошивая и поглаживая одновременно.
- До понедельника?
Внимательный теплый взгляд. Я не удержался от улыбки.
- В девять. И не опаздывай, - прошептал я, вновь привлекая его к себе и мягко касаясь губами его губ.
Легкий, аккуратный поцелуй.
- Встречай меня голым, - шепнул Джаред мне в губы и встал.
Когда хлопнула дверь, я выключил свет и подумал – все же очень жаль, что Джаред не баба. Я бы на нем женился. Однозначно.
После Нью-Йорка с его холодной осенней моросью оказаться в теплом и солнечном Далласе – это на редкость приятно. Разумеется, когда я вышел из здания DFW, уже стемнело, но Техас дышит солнцем независимо от времени суток. Наверное, надо здесь родиться, чтобы, лишь ступив на родную землю, почувствовать всем телом – сегодня здесь солнечно.
И родители, и Джош с семьей имеют квартиры непосредственно в Далласе, где и проживают большую часть времени, но наши семейные сборища неизменно проходят в фамильном, так сказать, гнезде – большом особняке в Карролтоне, построенном в самом начале прошлого века прадедом по отцу. Район это хоть и фешенебельный, но достаточно унылый, и, если бы не воспоминания детства, я вряд ли любил бы здесь бывать. Но когда в очертаниях старого сарая до сих пор угадываешь контуры вражеского форта, а узловатый вяз на заднем дворе совершенно непонятно почему напоминает о пиратах и сокровищах… Наверное, это единственное место в мире, в котором я могу себе позволить быть сентиментальным и не чувствовать себя при этом полным идиотом.
Я люблю приезжать в этот дом; впрочем, для меня не секрет, что для моих родителей эти нечастые визиты значат гораздо больше, нежели для меня самого. И я вполне осознанно подбираю для праздничного ужина именно дорогой деловой костюм, хотя и наелся этой униформы на работе по самое не хочу, – я знаю, что для них это важно. И мой преуспевающий вид - не только законный повод для родительской гордости. Им просто приятно видеть, что я в самом деле изменился. Пусть это не вполне соответствует действительности, но в свое время я слишком качественно потрепал родительские нервы, чтобы теперь лишать их этой безобидной иллюзии.
…Терпение моего отца лопнуло, когда в возрасте двадцати трех лет я наконец доигрался и передо мной замаячил вполне реальный и продолжительный срок. Нет, я никогда не торговал, но у меня всегда было, а когда меня взяли… у меня действительно было много, да еще тот мудак среди прочих назвал мою фамилию. Далее по совокупности – вождение в нетрезвом виде, сопротивление при аресте… ну, и все в таком духе. Отец меня выкупил. Примчался в Остин в течение четырех часов и щедро наполнил все карманы, какие было нужно. Не знаю, во сколько ему это обошлось, даже думать об этом боюсь, но моя криминальная история осталась чистой, иначе не видать мне потом приличной работы. Впрочем, кто в юности заглядывает так далеко … Когда я протрезвел, отец сообщил, что это был первый и действительно последний раз. И что если я не сделаю правильные выводы, он умывает руки. А слезы матери берет на себя. Потом он, судя по всему, все же разглядел во мне готовность к диалогу, и в нескольких предложениях обозначил, что именно заставит его поверить, что до меня еще можно достучаться. Месяц спустя я был женат и учился в Колумбийском Университете. К счастью, делать правильные выводы я умел уже тогда.
К сожалению, делать выводы и меняться – это не одно и то же. Есть вещи, которые по определению не бывают «бывшими». Но раз невозможно себя переделать – свою натуру можно и нужно учиться скрывать. Хотя бы ради спокойствия тех, кому ты небезразличен.
Лично мне это удалось; по крайней мере, с тех пор в семье воцарился относительный мир, сохраняющийся и по сей день, поскольку юность Кензи не внесла в наше привычное существование и трети того оживления, как моя.
День Благодарения прошел быстро и незаметно. Впрочем, так часто бывает, когда встречаешься с людьми, которых давно не видел и с которыми тебе есть о чем поговорить. Еще я заметил, что с возрастом почему-то начинаешь ценить маленькие семейные традиции, даже если в них практически нет смысла – например, какой смысл мужчинам перемещаться после ужина в курительную комнату, если из всей семьи условно курящим могу считаться только я? Но почему-то именно там, согревая в ладони бокал с коньяком и наблюдая за тем, как отец и брат увлеченно изображают из себя курильщиков, сжимая в зубах дорогие сигары, я понял, что улыбаюсь. Просто так. Без причины. И что мне давно не было настолько хорошо.
 
Потом мы с Джошем еще долго сидели на террасе и говорили о жизни. Он привычно уговаривал меня вернуться в «Эклз Петролеум» на должность его заместителя, я, как всегда, со смехом отказывался, мотивируя это тем, что лучше останусь начальником службы безопасности «МорнингСтар Лтд» и развалю эту компанию, а не ту, которая так много значит для моего любимого старшего брата.
Правильно говорят, что в одну и ту же воду нельзя войти дважды. И возвращение в дом своего детства ничего по сути не изменит – время все равно упрямо течет только в одном направлении. Уже к утру пятницы опьянение воспоминаниями прошло и осталось лишь легкое сожаление о том, что все закончилось так быстро. Да, а еще у меня болела спина. Должно быть, это от двух ночей в непривычно мягкой кровати. Если доживу до понедельника, обязательно попрошу Джареда… Стоп. Вообще-то я собирался отдохнуть не только от Нью-Йорка, но и от этого парня, так что подобные мысли сейчас совершенно не к месту. Черт, надо было напомнить себе об этом раньше - меня внезапно со страшной силой потянуло домой. В Нью-Йорк. И когда я стал считать этот город своим домом?..
До полудня я еще как-то держался, но потом уехали Джош и Эллен, внезапно куда-то засобиралась Маккензи… Короче, совершенно закономерный вопрос «какого черта я делаю», я себе все же задал, правда, это было уже на борту боинга, выполняющего рейс Даллас – Нью-Йорк. Ответить на него я так и не смог, но все равно чувствовал огромное облегчение, словно сделал что-то охренительно умное и правильное.
Очередной приступ здравомыслия у меня случился уже в аэропорту La Guardia, когда я шел к стоянке такси. Ну хорошо, я прилетел, впереди еще два выходных, и что дальше?.. То есть, разумеется, ответ напрашивался, но явно был неверным. Да и вообще у меня нет его телефона… Кстати, полный идиотизм - за столько времени даже номерами мобильных не обменяться; впрочем, это как раз не проблема, выяснить номер я смогу без труда… Я остановился, мысленно сплюнул и полез за трубкой. И – нет, я не собирался делать глупости. Только не сегодня.
- Эклз? – голос Джейсона звучал немного озадаченно. Я машинально посмотрел на часы – да ладно, время начало десятого. В любом случае, можно и без предисловий.
- С Днем Благодарения, Джей, - торжественно произнес я.
Маннс поперхнулся, а потом весело рассмеялся.
- Ты мне еще рождественский гимн спой. Привет, Дженс. Опережая твой вопрос – у меня нет и в ближайшие дни не будет.
- Ну и хрен с ним, - согласился я и сразу перешел к делу: - Джей, что-то я давно у вас в гостях не был, тебе не кажется?
Пауза. Смешок.
- Блин, Эклз, ты охренительно дипломатичен. Раньше не мог предупредить, что тебя внезапно потянуло на семейные ценности?
- Я только сейчас это понял.
- Имей в виду, Лорейн будет недовольна. Ты не оставил ей времени для достойного кастинга.
- Ничего, пусть берет первую, кто под руку подвернется. Все равно ничего не выйдет, - усмехнулся я. – Ну так что?
Джейсон вздохнул.
- Твою б энергию да в мирных целях… - вполне добродушно проворчал он. – Ладно, завтра в семь.
- Маннс, ты лучший, – вполне искренне сообщил я. – Только подумай - вдруг Лорейн таки удастся наставить меня на путь истинный и женить на ком-нибудь? Будем дружить семьями.