Юми и укротитель кошмаров

– Вижу, что вы не воспринимаете меня всерьез. Я…
– Герой! – перебила его Юми. – Прошу тебя, подыграй ей. Мой прежний план не сработал.
Герой хмуро посмотрел на Юми.
– Лиюнь ни за что не поверит, что из всех йоки-хидзё духи благословили именно меня, – сказала Юми. – Пожалуйста, послушайся хотя бы сейчас.
– А это вообще кто такая? – спросил он.
– Моя главная служительница.
Он воспринял эти слова с изрядной долей скепсиса. Лиюнь, слышавшая лишь его часть диалога, раскрыла рот, чтобы дать очередной пассивно-агрессивный «совет», но Юми заговорила раньше.
– Скажи ей: «Прошу прощения, опекун-ними. Я еще не до конца пробудилась, поэтому разговаривала как во сне. Ваше мудрое предостережение сбылось: после вчерашних трудов меня покинули силы. Простите мое неблагоразумное поведение».
Он неохотно повторил эти слова, не позволив Лиюнь сделать замечание.
Опекунша умолкла, внимательно разглядывая его.
– Опустись на колени, – шепнула Юми. – Пожалуйста. И поклонись. Понимаю, это совсем не по-геройски, но…
Он сделал все, как она сказала.
– В таком случае следует ли мне рассчитывать, что ритуал возобновится без промедления? – спросила Лиюнь. – Разумеется, решать вам, Избранница.
Герой покосился на Юми, желая узнать, есть ли у него выбор. Выбора не было.
– Я продолжу ритуал, – ответила она, и герой повторил. – Пожалуйста, пришлите служанок и принесите от меня извинения Хванчжи за то, что я обратилась прямо к ней.
Это удовлетворило Лиюнь, и она, стуча по камням деревянными сандалиями, отправилась за Хванчжи и Чхэюн. Юми прижала руки к груди и поклонилась, пытаясь унять волнение. При каждом появлении Лиюнь она всегда сильно напрягалась, а в этот раз тем более. Лиюнь была убеждена, что воспитанница отлынивает от обязанностей, и на то была причина. Юми знала, что она плохая Избранница.
Но духи обратились за помощью именно к Юми. Прислали настоящего героя. Это что-нибудь да значит, верно?
– Не понимаю, – произнес герой. – Она служит тебе?
– Все служат мне, – тихо ответила Юми, – чтобы я, в свою очередь, служила миру. Мой почетный долг – призывать духов во благо жителей Торио. Поэтому люди… глубоко заинтересованы в том, чтобы оградить меня от мирских забот и позволить сосредоточиться на исключительно важных обязанностях.
– Значит, тут не только небо странное, – заключил герой. – Народ тоже (низким стилем) с причудами?
– Должна признаться, – Юми поклонилась ниже, – что ты прекрасно справляешься. Кто другой на твоем месте решил бы, что это всего лишь сон. Твои подвиги в родном мире наверняка были очень великими, раз тебя не смущает попадание в чужое тело.
– Не сказал бы, что не смущает, – ответил герой. – Просто у меня большой опыт по части сновидений. К слову, я зовусь Художником.
– Художник, – повторила Юми. – На нашем языке это означает «человек, который рисует». Занятно.
– Думаю, что на вашем языке я это и произнес. Я почему-то его понимаю и умею на нем читать. Так или иначе, это скорее титул, чем имя. – Он ненадолго задумался. – Итак… мне придется притворяться тобой? По крайней мере, пока мы не найдем другой выход?
– Да, – ответила Юми. – Если продержимся первую половину дня, то сможем обратиться к духам и узнать, что нужно делать. Может быть, они даже подскажут, как объяснить случившееся Лиюнь.
Юми в этом сомневалась, но герой – Художник – многого не знал, а потому не возражал. Он лишь почесал голову. Юми казалось странным, что духи прислали на помощь совсем молодого человека, ее ровесника. Возможно, для перемещения требовалось, чтобы совпадал возраст. С другой стороны, этот герой наверняка чрезвычайно силен, раз за два десятка лет совершил уйму подвигов.
– Те женщины обиделись, когда я взял еду, – заметил Художник. – Она была для них?
– Им положено кормить тебя, – ответила Юми.
– Что? Как ребенка, что ли?
– Избранница должна быть свободна от мирских забот, – объяснила девушка. – Все необходимое за нее выполняют другие.
– Звучит… высокомерно, – ответил Художник. – Пожалуй, даже унизительно.
 
Юми покраснела. Возможно, у чужака действительно есть причина так считать. Но разумеется, не у нее.
Когда служанки вернулись, Художник позволил им выполнить свою работу, хотя ему это явно было не по душе. Они приготовили новую миску риса, а он под руководством Юми выполнил положенные ритуальные действия и позволил покормить себя. Лиюнь маячила в дверях, хотя обычно не заглядывала к Юми до окончания утренней молитвы.
Во время трапезы к Юми вернулось самообладание. Художник прекрасно выполнял указания. Она ожидала, что герой окажется более чванливым, но он во всем ее слушался. Девушка поверила, что им удастся обратиться к духам и получить наставления. Оставалось всего лишь…
Всего лишь…
Ох!..
Ой-ой-ой!
Служанки встали и взяли веера. Лиюнь жестом приказала Художнику подняться и выйти.
– Ладно, – шепнул он Юми, которая тоже поднялась. – Кажется, я неплохо справляюсь. Что теперь?
– Теперь нам нужно совершить ритуальное омовение, – ответила девушка.
  
Глава 10
 
– Ритуальное омовение? – задумчиво переспросил Художник.
Звучит заманчиво. Тут жарче, чем дома, и не помешало бы немного освежиться.
– Я не против ополоснуться. Надеюсь, вода не слишком горячая?
– Ритуальное омовение проводят в городском холодном источнике, – ответила Юми. – Каждый день я работаю в новом городе, поэтому не знаю, где источник находится, но, как правило, высоко. Герой, пока ты здесь, кроме тебя, к нему никого не подпустят.
Теперь это звучало еще лучше, учитывая, через что ему пришлось пройти. Для него оказалось сюрпризом, что можно так устать от простого приема пищи.
Увы, здравый смысл начинал преобладать. У Художника был неприятный опыт, связанный с необходимостью соответствовать чужим ожиданиям – справедливым или не очень. Воспоминания были болезненными, и он поклялся никогда не впутываться в подобные неприятности.
И вот теперь явно впутался. Когда служанки покинули комнату, он оказался лицом к лицу со странной длинноволосой призрачной девушкой. Слова сами сорвались с языка.
– Ты спрашивала, великий ли я воин, – сказал он. – Мне придется с кем-то сражаться?
– Думаю, не придется, – ответила Юми. – Но по правде сказать, не знаю. Духов нужно сформировать и только потом можно спрашивать. Они сказали, что находятся в плену. Быть может, у тебя получится их освободить?
– Сформировать? – немного успокоившись, уточнил Художник. – Для этого нужно будет рисовать?
– Рисовать? – переспросила Юми, удивленно наклонив голову. – Мы призываем их с помощью искусства.
– С помощью искусства?
Ладно. С этим он справится. Может, даже нарисует не бамбук, а что-нибудь другое. Неужели его призвали в совершенно другой мир только для того, чтобы… рисовать? Надо бы с этим разобраться.
Он посмотрел на девушку в ожидании более подробных объяснений, но сразу сник.
На ее лице читалась такая страстная надежда…
Эмоции хлынули из Художника, как теплая и яркая кровь из ран. Когда последний раз он чувствовал себя нужным? Ему не хочется лгать. Он ведь, по сути, и не лжет? Ее духи действительно выбрали его, перенесли сюда, чтобы рисовать. Наверное…
В тот миг ему действительно захотелось стать героем, на которого все могут положиться. Захотелось искупить ошибки прошлого. Чего-то добиться. Не думайте, им не двигала гордыня. Скорее отчаяние.
В глубине души Художник ощущал себя испорченным холстом, картиной, на которую пролили тушь и которую выбросили как мусор. Теперь у него появилась возможность вновь растянуться на подрамнике, чистой стороной вверх. Он ухватился за эту возможность, как хватается за миску риса человек, неделю проживший впроголодь.
– Веди, – сказал он с искренним чувством, отбросив образ загадочного одиночки. – Я готов. Обещаю выполнить все, что тебе нужно.