Столкновение миров (СИ)
Такого Лалтхи слышать ещё не приходилось. Привычную ей музыку можно было сравнить с плавным течением реки, мягко журчащей на перекатах или шелестом ветерка в хвое. То, что она слышала сейчас, напротив напоминало смесь воя урагана с шумом водопада. И сквозь всё это слышалось низкое рычание пополам с омерзительным визгом. Эти два голоса не пели, они скандировали текст на незнакомом языке, куски его регулярно повторялись, перемежаясь между собой, казалось, в случайной последовательности и при всём при этом, это была именно музыка. Незнакомая непривычная, но музыка, в ней не было ни покоя, ни радости, только злоба и уныние. То и дело сквозь грохот пробивался плаксиво-капризный голос, явно принадлежавший взрослому мужчине, казалось, изображавшему из себя женщину. Свет, исходящий от кружащихся в небе в стремительном хороводе глаз, стал мигать в такт музыке меняя свой цвет и яркость.
— Что это за кошмар?! — прокричал подошедший к ней Шыйр.
— Не знаю, древний, пытается не дать нам спать — ответила Лалтхи.
— Да я и сам понял, откуда этот звук.
— Оттуда — девушка указал на кружащиеся в небе фонари.
Песни, если их так можно было назвать, сменяли одна другую. Слушать всё это было решительно невозможно. Сквозь музыку стали доноситься выстрелы. Солдаты в ярости пытались сбить светящиеся в небе штуки огнём, но те метались только ещё проворнее. В мерцающем свете тупо бродили, будто ослепшие ящеры. А с неба грохотал всё тот же ехидный голос.
— Ну что же вы не танцуете, господа!? Пляшите! Не каждую ночь можно услышать лучшие образцы музыки древних. Ну давайте же, двигай-тесь, двигай-тесь! Давай, давай, давай, давай — задорно кричал он.
Один из солдат схватившись за голову побежал куда-то в лес, под весёлый гогот, несшийся сверху. Одна из светящихся штук отделилась от хоровода и двинулась за ним, не позволяя сбежать с этого жуткого концерта.
— Где эта тварь? — прокричал в самое ухо Ллатхи Шыйр.
— Выше по склону. Наблюдает за нами.
— Убью гада — зло прошипел командир — Вы со мной, учитель?
— Да!
Лалтхи распотрошив мягкую подушечку, набитую древесным волокном, запихала его себе в уши, пытаясь защититься от омерзительного шума. Стало легче, но полностью избавиться от музыки не удалось. Тем временем Шыйр созвал, солдат и те, вооружившись до зубов, собрались в центре освещённого, словно днём лагеря. Искательница спешно подошла к ним и всего минуту спустя три десятка наиболее боеспособных солдат двинулись вверх по склону. Дорогу им освещало аж целых три парящих глаза, продолжавших извергать на их головы невообразимую какофонию.
Судя по ощущениям искательницы древний находился примерно в двух сотнях шагов выше по склону. Подъем здесь был довольно пологим, благодаря чему, они относительно быстро преодолели это расстояние. Настырные парящие глаза даже и не думали отставать, поливая их всё новыми и новыми порциями невыносимой музыки. Отряд уже почти добрался до каменной площадки, где, судя по всему, расположился древний, когда музыка резко изменилась. По-прежнему, громко и часто бил барабан, но ритм стал равномернее и как-то однообразнее, что ли, а потом к нему добавилась мелодия на непонятных инструментах, такая же нудная, как и он сам. Свет исходящий с неба заметался и вдруг сошёлся на большом плоском камне в паре десятков шагов впереди них.
Камень этот был крупным— шагов десять, а то и больше, в ширину и, довольно, гладким, словно помост. Свет выхватил его из темноты, а мгновение спустя на него, как на сцену покачивая бедрами вышли четыре девушки в весьма облегающих нарядах, скорее подчёркивавшей, нежели скрывавших изгибы их тел. Еще мгновение и они начали танцевать. Танец был странным, но следовало признать, эти равные ритмичные движения действительно подходили музыке. Лалтхи не сразу заметила, что девицы все были на одно лицо и лицо это она уже видела. Это была всё та же девочка, что устроила переполох в форте, только повзрослевшая лет, эдак, на восемь. Удивительно, но фигура у каждой из четырёх версий была разной. Музыка сменилась на более медленную и размеренную, а с ней сменился и танец. Теперь девицы, отплясывали совершенно бесстыдно, словно специально стараясь смутить зрителя. Лалтхи оглянулась и обнаружила, что солдаты просто-таки прилипли взглядами к танцовщицам, один даже рот открыл. Шыйр вместе с остальными зачарованно уставился, на пляшущие иллюзии. Лалтхи подхватила с земли крупный сук и как копьём запустила им в девиц, он беспрепятственно прошёл сквозь них, а они этого даже и не заметили. Это была ещё одна иллюзия.
Её пробрало раздражение и в этот момент она почувствовала древнего. Этот гад был всего в нескольких шагах справа от неё. Она резко повернулась. Чуть в стороне от тропинки лежал толстый ствол поваленного ветром дерева, на нём и сидел древний. Он был так высок, что даже сидя глаза их были на одном уровне. Весь он был закован в броню, лицо закрывало сплошное забрало, на плечах были какие-то нашлёпки высотой в полголовы. Рук у него было четыре. Лалтхи не слышала ни звука, но плечи этой гротескной фигуры сотрясались, а левая нижняя рука била сжатым кулаком по колену — он хохотал. Этот мерзавец веселился, глядя на зависших солдат.
Девушка сделала два шага к нему. Тот кажется сначала не понял, что она его видит, впрочем, в обычном смысле слова, глазами она его и не видела. Перед ней был размытый силуэт, созданный её ощущениями. Каким-то образом она ощущала и его эмоции, и сейчас ему было весело. Он обратил на неё внимание и вдруг стал видим. Оказавшееся зеркальным, забрало стало прозрачным и за ним обнаружилось худое костистое лицо. Всё что могла сказать Лалтхи — это, что лицо это было самым обыкновенным, разве что глаза его были невозможного, нереального голубого цвета, какого она никогда не видела даже у западян. С минуту они смотрели друг на друга, а потом он сказал, с уже знакомым акцентом:
— Привет, рад видеть в добром здравии — несколько секунд промолчав он продолжил — Ты только посмотри на них, как залипли — а потом снова рассмеялся. Лалтхи обернулась вся мужская компания, как зачарованная, уставилась на танцующих девиц — мозги у вас, я гляжу, совсем не испорчены масс культурой — и он снова расхохотался. Последнюю фразу искательница совсем не поняла.
— Какого… — Лалтхи хотела выругаться, но ей почему-то стало неудобно — ты делаешь?
— Ну, ни здрасьте тебе, ни пожалуйста! Сижу, смотрю — развёл он верхней парой рук.
— Нет, я вот про это вот всё! — девушка указала на представление.
— А чего такого-то, вон им как нравится, пускай себе смотрят — ухмыльнулся он — я, правда, сам не любитель такого рода представлений, но ежели кому заходит, то пожалуйста.
— Куда заходит? — окончательно встала в тупик искательница.
— В смысле нравится.
— А ну-ка убери это! Немедленно! И изволь разговаривать с должным почтением. Ты говоришь с искательницей внутреннего круга — в Лалтхи поднимался гнев — как ты вообще смеешь устраивать здесь подобное бесстыдство, а?
— Это земля древних, а не ваша. Что хочу — то и делаю — спокойно ответил великан.
— А ну ка убери это, а не то я…
— А не то что? — перебил её древний.
Вместо ответа Лалтхи ударила всей своей новообретённой мощью. Не ожидавший такого древний потерял равновесие и, беспомощно замахав всеми четырьмя руками, кувыркнулся со ствола назад. Несколько секунд он лежал навзничь, а потом неловко перевернулся и, цепляясь за стволы деревьев, с видимым трудом поднялся.
— Ух ты! Как ты умеешь — в голосе его звучало уважение — Ладно, красотка, бывай! Мне, пожалуй, спать пора, чего и тебе желаю. Моих товарищей убили не вы и я на вас зла не держу. Не трону, но и мешать мне не позволю. Возвращайтесь домой, не чего тут шариться, только приключений себе найдёте.
Древний нетвёрдой пошёл в темноту, при этом, снова став невидимым. Искательница стояла, что называется, обалдев. Удар такой силы отключил бы любого обычного человека на день, как минимум, а то ещё и на пол следующей ночи, а у древнего кажется было небольшое головокружение и всё.
