Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II (ЛП)

— Никогда не думал, что наш наставник имеет такую глубокую связь с великим мастером [103.2]. Этот младший ученик отдает дань уважения духовному отцу Учителя [103.3] Хуайцзую.
На это великий мастер Хуайцзуй ответил:
— Не стоит называть меня духовным отцом Чу Ваньнина, ведь он уже давно отверг учение этого бедного монаха.
— О, — Ши Мэй широко открыл глаза от изумления. — Так… — хотя подобное заявление удивило его, природная осторожность и умение читать души людей позволили ему вовремя заметить тень досады на лице монаха, и он решил больше не расспрашивать его ни о чем.
Мо Жань, которого в это время занимали совсем другие мысли, вообще ничего не заметил. Его сердце вспыхнуло от безумной надежды, и он поспешил спросить:
— Великий мастер, вы только что сказали, что пришли сюда ради Учителя. Тогда… вы правда знаете, как вернуть его к жизни?!
— А-Жань….
— Вы правда знаете способ, как вернуть его душу?! Вы не обманываете меня?! Вы на самом деле… на самом деле?.. — его сердце вскипело, нахлынула накопившаяся за столько дней усталость, голова закружилась, и он захлебнулся словами. Потеряв способность говорить, теперь он умоляюще смотрел на монаха покрасневшими глазами.
Великий мастер Хуайцзуй вздохнул:
— Благодетель Мо, поберегите себя. Этот старый монах здесь именно для этого.
Белое, как лист бумаги, лицо Мо Жаня залил яркий румянец, белые до синевы губы задрожали. Юноша не сводил взгляда с Хуайцзуя, но прошло немало времени, прежде чем он смог выдавить:
— Вы… правда… правда можете…
— Этот старый монах не пришел бы сюда глубокой ночью только для того, чтобы разыграть вас.
Мо Жань хотел сказать что-то еще, но его горло снова свело, и он мог только, задыхаясь, лихорадочно глотать воздух.
После долгого молчания мастер Хуайцзуй все же продолжил:
— Техника Возрождения очень сложна и опасна, так как нарушает естественный порядок вещей и меняет судьбу человека против воли Небес. Если бы этот старый монах не был в долгу перед наставником Чу, он бы никогда не решился ее использовать. Прежде чем прийти на Пик Сышэн, я все тщательно обдумал и осознанно сделал этот выбор.
— Изменяет судьбу против воли Небес?.. — Мо Жань тихо повторил эти слова, медленно проговаривая каждое, а затем горестно вздохнул. — Поменять судьбу против воли Небес… Если даже такой негодяй, как я, получил шанс изменить судьбу вопреки воле Небес, почему такой порядочный человек не может?
Находясь на грани безумия, он забылся и проговорился о том, что смог обмануть Небеса, но, к счастью, его речь была невнятной, поэтому никто не понял, что он говорит о собственном возрождении.
Ши Мэй спросил:
— Дедушка-наставник, если это запрещенная техника, и она нарушает установленный Небесами порядок, должно быть, очень сложно будет ее использовать... возможно… у нас ничего не получится… не так ли?
— Верно, — ответил Хуайцзуй. — Эта техника затрагивает не только покойного и исполнителя ритуала, но и человека, который поможет собрать осколки души усопшего. Путь возрождения труден и полон опасностей, малейшая неосторожность, и душа навечно рассеется. 
Ши Мэй: 
— ...
— Поэтому этот старый монах не стал беспокоить посторонних, а сразу пришел к трем ученикам наставника Чу. Если ради него вы не готовы пройти через огонь и воду и вынести любые страдания, даже если этот старый монах откроет секрет техники Возрождения, Чу Ваньнин все равно не сможет вернуться.
На самом деле, как только Хуайцзуй начал свою речь, Мо Жань уже понял, что тот хочет донести до них.
Причина, по которой три техники являлись запретными, заключалась в том, что они требовали определенных жертв, а их использование представляло серьезную опасность для заклинателя. 
В своем сердце Мо Жань знал, что как когда-то в той жизни он хотел отдать жизнь ради Ши Мэя, так же и сейчас без колебаний был готов отплатить за доброту и заботу Чу Ваньнина. Тем более, что раньше Мо Жань думал лишь о своей жизни и никогда бы не пожертвовал ради Чу Ваньнина даже малым.
 
В свете свечей он взглянул в лицо великого мастера Хуайцзуя и сказал:
— Дедушка-наставник, вам не нужно просить об этом Сюэ Мэна. Учитель умер из-за меня, не стоит привлекать к решению этого вопроса других. Все последствия от применения этой запретной техники я готов принять.
— А-Жань… — пробормотал Ши Мэй и повернулся к Хуайцзую, чтобы спросить его: 
— Дедушка-наставник, насколько серьезны могут быть последствия от использования этой техники?
— Хотя благодетель Мо готов принять удар на себя, первый шаг этой техники предполагает, что чем больше людей будут готовы посвятить себя этому делу, тем более вероятно его успешное завершение. Поэтому лучше все же дождаться ученика Сюэ Мэна, прежде чем этот старый монах посвятит вас в детали. Поднимаясь на гору, я отправил человека за ним, — он сделал паузу, а потом, улыбнувшись, обратился к Ши Мэю: 
— Кроме того, вам все же не следует впредь называть меня Дедушкой-наставником. Как уже говорилось ранее, этот старый монах больше не учитель образцового наставника Чу.
К этому времени немного успокоившийся Мо Жань не мог не спросить:
— Великий мастер, в прошлом… по какой причине были разорваны ваши отношения учителя и ученика?
От его бесцеремонности Ши Мэй на миг потерял дар речи:
— А-Жань…
— Ничего. В любом случае, это не относится к тому, о чем нельзя говорить, — вздохнул Хуайцзуй. — В юности этот бедный монах имел счастье привлечь внимание одного благодетеля, который решил позаботиться о нем, но жизнь этого человека была слишком коротка. Чтобы защитить жизни других людей, он перенес невыносимые страдания, и его душа рассеялась. Даже спустя более чем сто лет я не нахожу себе места каждый раз, когда думаю об этом. По этой причине есть принципы, которым я неукоснительно следую. Особую важность имеет тот постулат, что мой ученик должен целиком посвятить себя совершенствованию. До тех пор, пока он не достигнет просветления [103.4], ему не дозволено вмешиваться в мирские дела, чтобы избежать зловредного влияния на свою жизнь и судьбу. 
Обдумав услышанное, Мо Жань уверенно сказал:
— Учитель не смог бы следовать этому принципу.
— Да, — горько улыбнулся Хуайцзуй. — Мой юный ученик и мой благодетель имели слишком похожий характер. Чу Ваньнин вырос в храме, в те времена, несмотря на потрясающий талант, он был совсем молод и неопытен. С его задатками для него не составило бы труда достигнуть вершин мастерства и вознестись на Небеса. Однако в тот год этот многообещающий юноша спустился с горы, чтобы у ее подножия собрать минералы, и случайно наткнулся на ищущего убежища бродягу…
Ши Мэй вздохнул:
— В такой ситуации Учитель никогда не остался бы в стороне.
Хуайцзуй кивнул:
— Он не просто не остался в стороне, но и вмешался в судьбу этого бродяги, а затем, самовольно покинув храм [103.5], отправился проверить устойчивость границы между мирами в Нижнем Царстве.
— …
— В то время орден Пика Сышэн был только создан, и Нижнее Царство, особенно около границы миров, было намного более опасно, чем сейчас. Думаю, не стоит объяснять вам, что именно увидел там Чу Ваньнин. Вернувшись, он сказал мне, что хочет временно сойти с пути совершенствования и спуститься в залитый кровью бренный мир, чтобы исцелять раненых и спасать умирающих.
— И вы согласились? — спросил Ши Мэй.
— Нет.
— …
— В то время ему исполнилось всего пятнадцать лет. У него была чистая душа и доброе сердце, которое легко можно было обмануть. Как мог я снова позволить ему спуститься вниз? Кроме того, обладая невероятным талантом к духовному совершенствованию, телом он был очень слаб, а внешний мир полон заклинателей, ступивших на путь тьмы. Как его наставник я не смог бы, отпустив его, спать спокойно.