Хаски и его Учитель Белый Кот, Том II (ЛП)

— Теперь ты достойный человек и можешь впредь именоваться образцовым наставником Мо.
— Ваш ученик не смеет.
На губах Чу Ваньнина промелькнула улыбка. Он ткнул пальцем между бровей Мо Жаня и быстро спустил его с небес на землю:
— Вот именно, целыми днями бегать где попало неподобающе одетым не похоже на образцового наставника. Идем, солнце садится, сегодня ляжем спать пораньше. Какие планы на завтрашний день?
Чуть подумав, Мо Жань ответил:
— Слышал, завтра будем отбивать рис и готовить муку для рисовых лепешек.
Чу Ваньнин кивнул и вдруг сказал:
— Не смей опять разбрасываться одеждой.
— Да, — ответил зардевшийся Мо Жань.
— Если тебе жарко, просто отдохни.
— Ладно.
Чуть подумав, Чу Ваньнин продолжил:
— У тебя всегда должен быть при себе носовой платок. Не провоцируй незамужних девушек, не путайся с ними и не давай им пустых надежд. У тебя есть платок?
— Э… нет… — Мо Жань почувствовал себя очень неловко.
— …И чем ты обычно вытираешь лицо?
— …рукавом, — Мо Жань почувствовал еще большую неловкость от собственной неотесанности.
Чу Ваньнин, похоже, тоже лишился дара речи. После продолжительной паузы он сказал:
— По возвращении я помогу тебе раскроить платок.
Глаза Мо Жаня радостно засияли:
— Для меня?
— Да.
Мо Жаня переполняло счастье:
— Это так здорово! Учитель, а когда мы его сошьем?
Чу Ваньнин слегка нахмурился:
— …Тебе придется подождать. Сначала нужно закончить все дела здесь.
— Тогда я… тоже хочу с вышитыми цветами яблони, можно?
— …Я сделаю все возможное...
Получив обещание заполучить вышитый Учителем носовой платок в обмен на пригоршню конфет, Мо Жань от радости опять не мог уснуть. Накрывшись новым лоскутным одеялом, он ворочался в постели, смакуя свалившееся на него счастье.
Последние пять лет он влачил жалкое существование, во сне и наяву страдая от кошмаров.
Это был первый раз, когда он не мог заснуть от радости.
Сердце билось так часто, что потребовалось много времени и сил, чтобы успокоить его. В итоге он не выдержал и сел на кровати, чтобы взглянуть в окно, которое смотрело прямо в окно спальни Чу Ваньнина. Он оперся о изголовье и немного приоткрыл ставни, чтобы вдохнуть сладкую свежесть ночи в удаленной от мира деревне, увидеть крошечный деревенский дворик и свет свечей в домике напротив.
Чу Ваньнин еще не спит.
Интересно, что он делает?
Может, обдумывает, что вышить на выклянченном у него носовом платке? Или лакомится принесенным ему песочным лотосовым печеньем?
Мо Жань очень долго не сводил глаз с окна напротив, где горел этот теплый желтый свет, когда же он погас, и Чу Ваньнин лег спать, не в силах расстаться с ним, он тихо и нежно прошептал:
— Учитель, сладких снов.
Но в глубине его сердца были сокрыты другие слова, которые он не мог произнести вслух, даже если никто не слышал его:
«Ваньнин. Сладких снов».
Автору есть, что сказать:
Маленькая сценка: «Чем Учитель и его ученики вытирают пот?»
Культурный человек Чу Ваньнин: носовым платком с вышитыми цветами яблони.
Дикарь Мо Вэйюй: рукавом.
Образец для подражания прекрасный Ши Мэймэй: акульими губами [139.2]. Разве красивые люди могут потеть? Даже если случится такая оказия, никто никогда не узнает об этом.
Лохопет (... ...) Сюэ Цзымин: платок позора с вышитыми иероглифами «Сюэ Мэн». Вышит лично рачительной госпожой Ван, потому что ее сын постоянно теряет вещи, а так нашедший точно будет знать, кому прислать пропажу.
  
Глава 140. Учитель, поверни [140.1] 18+
 
Вняв пожеланию Мо Жаня, этой ночью Чу Ваньнин видел сны, но, к сожалению, они были совсем не сладкими.
Во сне он вернулся в то время, когда небеса раскололись над Цайде, но на этот раз починить Адский разлом ему помогал Ши Мэй.
Свинцово-серые тучи обрушились на землю снежным бураном. Когда силы Ши Мэя иссякли, дьявольское заклинание пробило его сердце навылет, и он упал с драконьего столпа в это бескрайнее снежное море. Мо Жань подбежал к Ши Мэю и, заключив в объятия окровавленное тело, преклонил колени у ног Чу Ваньнина, умоляя его протянуть руку и спасти своего ученика.
 
А он ведь тоже хотел бы спасти его, но нечисть нанесла двойной удар, и он получил те же внутренние повреждения, что и Ши Мэй. Его лицо стало белее снега, но, даже захлебываясь кровью, Чу Ваньнин не мог позволить себе издать ни единого звука. Он знал, что стоит ему открыть рот, кровь хлынет из него, и почуявшие ее сладкий запах твари за барьером вновь пойдут в бой и разорвут их всех в клочья.
— Учитель… умоляю… я умоляю вас...
Мо Жань рыдал в голос и непрерывно бился головой о мерзлую землю, кланяясь ему...
Не в силах это вынести, Чу Ваньнин закрыл глаза и, в конце концов, просто сбежал…
А Ши Мэй умер.
Мо Жань так и не простил его за это.
Потом ему приснился мост Найхэ на Пике Сышэн во время весенних заморозков и проливных дождей, щедро питающих молодую поросль бамбука. Прячась под зонтиком, он в одиночестве шел по мокрой дорожке из голубого известняка и вдруг заметил, что, пока еще очень далеко, по мосту ему навстречу идет другой человек. На нем была простая черная одежда, в руках, вместо зонтика, стопка книг, завернутых в промасленную бумагу. Когда он приблизился, Чу Ваньнин невольно замедлил шаг.
Юноша тоже заметил его, однако не замедлил шаг, а лишь скользнул по нему безразличным взглядом из-под намокших от дождя ресниц.
Чу Ваньнин хотел окликнуть его: «Мо…»
Но Мо Жань не дал ему ни единого шанса заговорить с ним. Еще крепче вцепившись в свои книги, он свернул налево и обошел его по самому краю моста. Отклонившись еще на пару сантиметров, его ученик рисковал упасть в бурную реку, и все это ради того, чтобы пройти как можно дальше от идущего по правой стороне Учителя.
Эти двое встретились на середине моста.
Тот, кто раньше всегда открывал зонт под дождем, свернул налево, и тот, кто обычно ходил без зонта, тоже свернул налево.
Они пересеклись [140.2] и прошли мимо друг друга.
Мокнущий под дождем ушел не оглядываясь. Человек с зонтом остановился и замер.
Дождь барабанил по зонту, но Чу Ваньнин стоял на одном месте до тех пор, пока его ноги не окоченели, словно влажный и промозглый холод Сычуани проник в каждую кость его тела.
Внезапно он почувствовал, что очень устал, и у него просто не осталось сил идти дальше.
Сновидение померкло и погрузилось в темноту.
Остались только промозглая тяжесть и холод.
Словно вымокнув под этим холодным дождем, его ноги налились тяжестью и полностью утратили подвижность.
Во сне Чу Ваньнин перевернулся на бок и сжался в комочек, как будто пытаясь уменьшиться и исчезнуть. Что-то беззвучно вытекло из уголка глаза, намочив подушку. Чу Ваньнин смутно осознавал, что это всего лишь сон, но почему-то такой реальный, что он всей душой чувствовал ненависть, обиду и разочарование Мо Жаня и отчетливо понимал, что это был полный разрыв их отношений.
Но… неужели это возможно?
Как они могли прийти к такому финалу?
Он не мог смириться с этим, и, не в силах устоять перед его немым сопротивлением, тьма перед глазами снова рассеялась.
Чу Ваньнин оказался в том же сне, но со смерти Ши Мэя прошло уже несколько месяцев.
Мо Жань день ото дня становился все более мрачным и нелюдимым. Хотя он продолжал посещать практические занятия и лекции Чу Ваньнина, но теперь, кроме стандартных ответов на вопросы по темам уроков, из него было сложно вытянуть и пару слов.
Чу Ваньнин так и не смог объясниться с ним, относительно того, почему не протянул руку помощи умирающему Ши Минцзину. Ему хватило одного взгляда в глаза Мо Жаня, чтобы понять: никакие слова уже не смогут изменить его отношение к нему.