Поцелуй русалки (ЛП)
***Когда с момента происшествия с покойницей из Невы прошло семь дней, перед мастерской раздался крик и прозвучал возбужденный топот ног. Едва помощники слышали тяжелые, резкие шаги высокого посетителя, как атмосфера в мастерской мгновенно менялась. Некоторые вещи, например, пыльные тряпки и тупой, сломанный инструмент исчезали, вместо него поспешно выставляли свежеиспеченный хлеб и кувшин кваса.
Так было и сегодня.
Иоганн и Иван, стоявшие вместе возле верстака, посмотрели друг на друга и их, вероятно, посетили одинаковые мысли. Но пока Иван бледнел от страха, что царь Петр собственной персоной может войти в мастерскую, Иоганн нетерпеливо подскочил и побежал к двери. В том, что царь Петр сам приходил к ремесленникам, не было ничего необычного. Он любил присутствовать везде лично. Нередко даже брал из рук мастера инструмент и работал порой гораздо искуснее. Много лет он обучался различным ремеслам в Германии и других странах. Марфа рассказывала Иоганну, что он привык путешествовать под именем Петр Михайлов.
Но это оказался не царь, пришедший с визитом в мастерскую Михаэля. Перед зданием появилась группа людей в роскошных сюртуках и жилетах, застегнутых на длинный ряд драгоценных пуговиц. Золото сверкало в темных лучах вечернего солнца. Один из визитеров, дородный мужчина, чьи светлые волосы на затылке были собраны шелковой лентой, вышел вперед. Его покрасневшие щеки затряслись. Это был архитектор Карстен Зунд, заказчик дяди Михаэля. Сегодня он, впрочем, не излучал обычное, добродушное спокойствие, а наоборот, нервно вцепился в кожаную сумку, полную бумаг. Виновником переполоха, по-видимому, являлся, сопровождавший его, тощий, темноволосый человек. Он носил шляпу-федору и белый отложной воротник, настолько чистый, что в нем отражалось солнце.
— Михаэль! — закричал Карстен Зунд еще издалека. — Выходи. К тебе важные гости!
Дядя Михаэль вытер руки о кожаный передник и вышел. На крыльце появилась Марфа с подносом, на нем три, вырезанных Иваном, великолепных чаши. Иоганн украдкой огляделся в поисках Ивана. Но старик крепостной как испарился.
— Это, полковник Тезини уважаемый человек, о котором я вам рассказывал, — начал Карстен Зунд. — Михаэль Брем, лучший плотник, когда речь идет о каркасах, и лучший столяр по дверям и обшивке. Его углы настолько точно изготовлены, что в щелку не пролезет даже клоп, — он нервно рассмеялся.
Михаэль скупо улыбнулся и склонился в поклоне.
— Хорошо, — произнес Трезини холодно, но дружелюбно. — Позвольте посмотреть на Вашу мастерскую.
Иоганн все искал связь с фамилией, показавшейся ему знакомой.
Без лишних слов уверенным шагом Трезини подошел к одному из столов, который помощники очистили в мгновение ока, и взял из рук Карстена Зунда папку. Резким движением он разложил на столе бумагу. На ней тонкими линиями изображался эскиз великолепной церкви, с игольчатым, возвышающимся в небо шпилем. Кроме него, в папке находился чертеж опорной балки и затейливого портала. Вверху справа стояла печать с двуглавым орлом, увенчанного двумя коронами — герба Российской империи.
Тут Иоганна осенило, кто пред ним — Доменико Трезини, один из главных архитекторов города.
Трезини называл себя «полковником фортификации». Год назад ему поручили срыть земляные валы, окружавшие крепость на Заячьем острове, и построить каменную стену. Одновременно с этим, он работал над планами крепостных зданий и строительством кафедрального собора, чья деревянная конструкция вскоре уступит место капитальному строению. Почти две тысячи стивидоров, ответственных за погрузку строительных материалов на грузовые суда, находились под его командованием. Каждый строитель города, каждый ремесленник делал все, чтобы получить приглашение на работу у Трезини. Михаэль побледнел, но не позволил выйти из себя. Вместе с Зундом он склонился над чертежами. Трезини, скрестив на груди руки, смотрел. Иоганн осознал, что его дядя, как и заказчик, чувствовали себя будто на испытаниях.
— Нам нужна конструкция для лесов, которые во время строительства будут поддерживать эту стойку, — сказал архитектор Зунд и постучал по тонкой схеме.
Иоганн вытянул шею, чтобы лучше рассмотреть, но строгий взгляд одного из мужчин из свиты Трезини, заставил его застыть.
Не время сердить дядю.
Михаэль наморщил лоб.
— Необходимы помостки, которые позволят поднимать камни на стену.
Тезини сдержанно усмехнулся. Дядя Михаэль рассмотрел чертеж, покрутил него немного и покачал, наконец, головой.
— В принципе конструкция правильная. Но если Вы здесь поставите поперечные распорки, то оторвете первый канат, который идет с этой стороны, и балка вылетит, — он прищурил глаза и долго разглядывал лист. Помощники не смели дохнуть. — Я верю тому, что вижу, — медленно продолжил он, — в чертеж закралась ошибка. Этот угол здесь не сойдется.
Иоганн увидел, как у Трезини брови поползли вверх.
Михаэль взял второй лист бумаги, что-то тщательно подсчитал, схватил циркуль и линейку, и изобразил, наконец, свое собственное предложение. Архитектор склонился над листом, долго его разглядывал, блуждая взглядом между двумя эскизами. Затем его лицо просияло.
— Наблюдательно, — произнес Зунд спокойно. — Мастер Брем построит Вам каркас, который не позволит просесть тяжеленым камням.
В этот момент Иоганн понял, что стал свидетелем некой игры: Трезини дал Михаэлю чертежи с ложными расчетами, чтобы проверить, насколько хорошо тот разбирался в своем ремесле.
— Начинаете завтра, — пояснил Трезини. — Давайте все обсудим.
Быстро промчавшись по мастерской, они покинули ее и направились к дому, где Марфа уже расставляла на столе разносолы, вытащенные из проветриваемого чулана. Иоганн с помощниками облегченно вздохнули. Неожиданно рядом с ним шевельнулась, прислоненная к столу, доска. С оханьем вылез Иван. С его бороды, которую он ласково поглаживал, как своевременно спрятанного от душегуба ребенка, свисали опилки. Он бросил на Иоганна хмурый взгляд, уселся у верстака и принялся за работу, как будто ничего не произошло.
***Поздно вечером с болевшими руками и урчащим желудком Иоганн вошел в дом и увидел своего дядю и Карстена Зунда, сидевших за столом. Высокие гости уже удалились, а они оба все еще штудировали гору строительных чертежей и планов. Михаэль без устали делал заметки. Справа от него сидела Марфа и разглядывала эскиз. Разлитое на краю стола вино указывало на то, что они уже давно ломают головы над планом. Иоганн взял кусок хлеба и подошел к огню, на котором кипела каша. Деревянной ложкой зачерпнул себе немного в миску и уселся на лавку, служившую ему сиденьем, когда он вырезал части для своих моделей кораблей.
— А, Иоганн! — крикнул Зунд, который из-за кипы бумаг только сейчас заметил его присутствие. — С завтрашнего дня будет еще больше работы! — он засиял так, будто Иоганн подскочил от радости, и вновь склонился над планом. Толстое лицо архитектора выглядело сконцентрированным и немного озабоченным.
— Я не стану утверждать, Михаэль, — начал он, — но считаю, что большого наводнения достаточно, чтобы просто смыть город. Ты глянь на каналы! Они недостаточно глубокие, чтобы сдержать половодье. Так вчера сказал один из подкопщиков.
Иоганну стало любопытно. Он поднялся и незаметно приблизился к столу.
— Этот план царь Петр начертил? — поинтересовалась Марфа.
Зунд рассмеялся.
— Конечно! Можно подумать, ему больше нечего со шведами делать, как рисовать планы лично. Даже на полях сражений он разрабатывал эскизы строительства. Посмотрите! Дворцовая набережная — здесь будет жить аристократия, — своим толстым пальцем он ткнул в заштрихованную область на левом берегу Невы. — А здесь, на всем Васильевском острове, не будет деревьев. Тут им не место.
— Понадобиться тысячи людей, чтобы заселить остров, — сказал Иоганн.
— Вот это, в действительности, не сложно, — заявила Марфа в своей рассудительной манере. — Достаточно его приказа, как солдаты, дворяне и обыватели тронутся в путь, хотят они того или нет. Царь приказывает, они повинуются. И камни для своих домов они должны будут, по всей видимости, привезти с собой.