Тряхнем стариной! (СИ)
Воздух затрепетал. Нет, серьезно. Я прямо почувствовала его колебания. И запах такой долбанул в нос, что хоть беги.
Но бежать было некуда. Ни мне, ни медведю. Что-то было не так, но Яга я или не Яга? И как назло, ни кота рядом, ни Анчутки!
Пока я соображала, что вообще происходит, избушку мою сотряс сокрушающий удар.
— Избушка-избушка, встань к лесу задом, ко мне передом! Да куда же ты, окаянная?
Пол под ногами ушел непонятно куда, но, как ни странно, я устояла. Привычная, что ли? Мебель с посудой тоже не дернулась. Медведь вот шлепнулся на задницу и закряхтел.
— Сядь! Сядь обратно! Вот дурная!
Голос был писклявый. Пару секунд подумав, что такого писклю бояться нечего, я подошла к двери и распахнула ее одним ударом.
Перед моими глазами была теперь пропасть. Ну как пропасть, пара метров, но лететь далеко.
— Сиди, сиди, бедовая, — вырвалось у меня. Избушка послушалась и села обратно, а я уставилась на незваного гостя.
Кой черт их ко мне сюда носит? Еще и несет от него, как от… а-ап-чхи! Чем так воняет невыносимо? Аж нос чешется!
— Здоровья тебе, карга старая!
— Да чтоб ты сдох, старый хрыч! — вызверилась во мне проснувшаяся натура прежней Яги. — С чем пожаловал?
Глава двенадцатая
Передо мной стоял поп. Основательный такой. Здоровый откормленный поп, метра два, плечи ого-го. Лицом кругл, борода окладистая, под рясой широкая грудь переходило в пузцо, но такое, как у тяжелоатлетов. Небось на нем кубики! Не поп — богатырь. Хотя — да, уже и немолод. Да им что тут, намазано?
— Близко не подходи, — предупредила я. — У меня на тебя, кажется, аллерги… а-а-ап-чхи! Ты вообще кто?
— Аль память отшибло, нечисть! — пропищал поп, да так смешно, что я то ли зачихала, то ли заикала от смеха. — Отец Енотий я.
Да, с голоском ему не повезло, как и с именем. Енотий упер руки в бока и округлил грудь колесом. Но и я не плошала: взирала на попа снизу вверх с чувством собственного достоинства. Я-то тут хозяйка, мой лес, и вообще, печь свободная, милости просим на обед и ужин.
Но поп как нельзя кстати. Правда, что его принесло, батюшку-то?
— Стой там, только близко не подходи, — ткнула я в попа пальцем. — А ты чего пришел-то?
— Нечисть твоя по селу шастает, Яга, — обвинил меня поп и ткнул пальцем в ответку. — Ко мне с утра половина села прибежала. Нехорошо. Уговор есть уговор.
— Хм, наверное, да, уговор, — покивала я. Надо же сделать вид, что помню, нечего всяким посторонним знать о моих проблемах. Но так-то я догадывалась, что это Анчутка яйца собирал. Вот только попу об этом знать необязательно. — Ты не беспокойся, Енотий. Я это, проведу разъяснительную работу!
— Раз… яс… что? — он напряг широкий лоб и выкатил глазищи. Прямо как с картин о трех богатырях сошел.
— Приструню, говорю, нечисть. Не беспокойся, — отмахнулась я и сразу перешла к делу: — Ты лучше мне другое скажи… Погодь, сейчас понятнее будет.
Я метнулась... Ну хорошо, не метнулась, а неторопливо попереваливалась обратно в избу. Банный эффект сходил на нет, надо бы почаще да подольше заниматься здоровьем, пусть и таким методом. И приятно, и результативно, хотя и кратковременно. В избе чуть светлее стало и приветливее. Может, из-за утра, а может, эффект уборки. Скарапея — даром что дочка царская — откопала где-то прялку золотую, напевала что-то тихонько и плела серебряную нить. Тоже затейница, но если ребенок сыт и спокоен, почему бы и хобби не заняться?
А еще говорят — змея-баба. Да что бы они понимали вообще в этой жизни! Золото, а не змея!
Медведь скучал на лавке и глаз с нее не сводил. Я эту идиллию вынуждена была нарушить.
— Там поп к нам пришел, — сказала я. — Надо бы ребенка окрестить. Чтобы потом с ним не бегать, времени не тратить...
Скарапея перекосилась. На какой-то момент у нее даже лицо на змеиное стало похоже, и я винить ее не могла. Так-то да, мы тут все нелюди, а там поп, как бы светлая сторона Силы или просто чужая сторона. Ничего, ради дела потерпим.
— Возражения? Предложения имеются? — уточнила я на всякий случай. Кота-то нет, так что других советчиков тоже нет.
Но Скарапея только головой помотала.
— За дитя решать — твое дело. Но сама я к нему не пойду, Ягушка. Больно мне.
Я задумалась, интересно как здесь все получается. Действительно силы, что ли, в конфликт входят? Но что я об этом знала? Ничего. Но меня тоже с поповского запаха воротило, а я хоть и Яга, но человек. А что про Скарапею говорить, когда она вообще непонятно кто? И говорила она серьезно, во лжи, кстати, нечистики замечены не были. Пока только люди мне брехали. Так что не поверить нельзя. Пришлось мне, кряхтя, подхватить корзинку и выйти к попу.
— Эй, святой отец! Отче? Енотий! — гаркнула я громким шепотом. Это чтобы ребенка не разбудить. — Давай-ка я тебе дитенка сейчас тут на поляночке оставлю и сама в сторонке постою, а ты его окрестишь. А?
— Да ты что, старая, совсем нюх потеряла? Прокляну!
Если отцу Енотию выключить звук, получилось бы грозно. А так он запищал с таким накалом, что из кустов прыснули разгоряченные известным процессом кролики, с ветки свалилась ворона, а летучие мыши выскочили на свет, теряя на ходу ориентацию. Изба подскочила, младенец завопил, я поставила корзинку на землю, уперла руки в бока и проорала в ответ:
— Рот закрой! Ишак старый! Смотри, ребятенка мне разбудил!
— Знаю я, карга ты старая, чего хочешь! Омолодиться! Силу набрать! — запищал Енотий, потрясая кулаком. — Вот ведьма старая! Душегубка!
К счастью, Енотий не заметил, как в корзинку с младенцем проскочила Скарапея и свернулась там. Молодец она все же, не утерпела, хотя самой и неприятно попово присутствие.
Это что же получается, на нечисть положиться можно, в отличие от людей? М-да…
Младенец затих, видать, присутствие Скарапеи на него благотворно влияло. Ну и мне с поддержкой как-то спокойнее стало.
— Я его жрать не собираюсь, — заявила я. — Мне его… в общем, неважно, как он ко мне попал, считай подкинули, только некрещеной душе на границе не дело. Ты ж поп, вот и справляй обязанности.
— А крещеной душе дело? — опять запищал поп. — Ты что, старая, воротишь такое?
— А не твоего ума это дело, — отрезала я. — Крести младенца и проваливай. А то завтра вообще все село перевернут.
— Ох не дело задумала ты, Яга, ох не дело, — проворчал поп. Судя по всему, он что-то знал. Но что именно?
Впрочем, деваться ему и правда было некуда. Обязанности!
— А ну клянись бездушьем своим черным, что не сожрешь крещеную душу!
— Тьфу, пропасть, я вообще вегетарианкой заделалась! — я глаза закатила, ногой топнула. — Модно у нас так теперь!
— Вегете.. что? Бесовское отродье! — Поп остановился, не доходя пару шагов до корзинки, посмотрел на меня с подозрением.
— Мяса не ем, талию хочу, — показала я попу место, где должна быть эта самая талия. Приблизительно рукой повела, так-то и самой непонятно где.
— А-а-а… Как Кощей, что ли? — посветлел лицом Енотий.
— Ага, как он. Давай, не тяни кота за… хвост, у меня еще дел полно.
Не знаю, халтурил поп или нет, мне на крестинах бывать не доводилось, особенно таких нетрадиционных. Явно что-то не такое, как у нас. Но он ребенка забрал, обсмотрел со всех сторон — хвост, что ли, искал? Хорошо Скарапею не заметил! — потом чего-то пробормотал, хмуро и решительно, и опять в меня ткнул пальцем.
— Крестные родители кто?
— А? — переспросила я. — А нет никого. А что, нужны?
— Он же у тебя сирота?
— Ну, наверное, — вздохнула я и почему-то подумала, что я как-то той женщине с ходу поверила, а может, напрасно? Может, и не сирота он вовсе? Может, его вообще украли? Может, не было никакой умершей матери, а все проделки очень неприятной женщины? — Найдем, если нужны…
Поп закивал сурово, а я задумалась. Вот кто у меня на примете есть? Из доступных нелюдей у меня вокруг только змея, русалка немая, волк, водник, домовые, медведь и кот…