Фрагменты прошлого (ЛП)

Судя по звуку, женщина на другом конце провода тяжело сглотнула.
― Мы здесь не делаем маникюр, мэм. Это целостный оздоровительный центр.
― Точно. Конечно. Я прошу прощения.
― Если вы просто хотите осмотреться, то можете прийти в часы общественных горячих источников.
― Звучит превосходно! Спасибо!
― Отлично. По средам с двух до четырех часов ночи.
― Это еще что? ― Ханна отняла телефон от уха и на мгновение нахмурилась, глядя на него. ― Вы сказали, в два часа ночи?
― Именно так. Правила вывешены в верхней части тропы и у входа в горячие источники. Вам понадобится фонарик для прогулки.
Ханна повесила трубку, прежде чем успела сказать женщине что-нибудь грубое. Она определенно не попадет в эту общину. Пора подумать о другом варианте. Она напрягла мышцы лица, крепко зажмурившись. И все же ничего оригинального ей в голову не приходило.
Снова потерпев поражение, она направилась обратно на юг по шоссе. Разгадка этой тайны потребует некоторых старомодных маневров, но ведь именно поэтому она прилетела в Калифорнию, верно? Это не было поражением. Это было только начало. Она задаст жару.
― Нет, это не правда, ― проворчала она, но потом решила не обращать внимания на эту чушь и очень долго над этим работать, точно так же, как ее воспитывали. ― Ты не слабачка, ― сказала она вслух. А потом рассмеялась. И засмеялась еще громче. Потому что она определенно была слабачкой; она просто еще не бросила это дело.
  
Глава 9
 
Вернувшись в «Риверфол Инн», она спрятала сумочку в коттедже и прихватила куртку. Она ждала, что на побережье Калифорнии будет приятно тепло, но этого не было. Фактически, день был совершенно холодный, и солнце, которое она видела мельком раньше, исчезло.
Застегнув куртку, она направилась к речной тропе и пошла по ней на восток, к знаку «ЧАСТНАЯ СОБСТВЕННОСТЬ». Ее рука скользнула по молодой секвойе, когда она обогнула изгиб, и мягкость иголок ее удивила. Она ожидала, что они будут твердыми, как сосновые иголки, но они были больше похожи на узкие листья, гибкие и податливые, когда она потянулась к ним.
Прогуливаясь среди странных деревьев и папоротника, которые росли огромными из-за окружающей их влаги, Ханна могла представить, что она вернулась назад во времени. Может быть, так оно и было. Здесь все казалось волшебным. Первобытным. Возможно, именно это привлекло так много потерянных душ десятки лет назад.
Потерянные души. Потерянные родители.
Любил ли ее отец эту другую женщину? Было ли это благополучно, осмысленно и в открытую?
Некоторые люди тогда жили именно так. Никакой ревности. Никакого осуждения. Она не могла представить себе своих родителей-лютеран, живущих такой жизнью, но и не могла представить их здесь вообще. Какая еще деталь была добавлена в эту смесь? Может быть, они жили в этом райском саду и позволили ожиданиям внешнего мира исчезнуть.
А может быть, эта связь была тайной. Грязная, беспорядочная страсть в лесу. Поздними ночами под звездами, всегда в темноте, пока не появилась Ханна, чтобы разоблачить их.
Как бы то ни было, они, должно быть, зачали ее в счастье. Они нуждались друг в друге, по крайней мере, на какое-то время. Она унаследовала эту беспокойную напряженность. Она понимала это. В ее крови были любовь, страсть и путешествия, и ее родители объединились, чтобы сделать это.
Она замедлила шаг, чтобы рассмотреть место, в котором она родилась, это место, где земля была намного сильнее людей.
Земля под ее ногами казалась легкой и пустой, и она представила себе тысячелетние иголки секвой, которые упали, чтобы создать слои этой тропы. Всего в нескольких дюймах от нее лежали иглы, на которые наступал ее отец. И ее мать тоже. Они гуляли здесь. Должно быть, так оно и было.
Через несколько минут она подошла к забору со знаком. Тропа повернула к неглубокой реке и исчезла, чтобы снова появиться на другой стороне. Несколько камней, видневшихся выше уровня воды, давали обнадеживающий намек на проход, но она не собиралась продолжать свой путь.
 
Забор соседнего участка не доходил до реки, поэтому она осторожно пробиралась по корням деревьев и камням, пока не миновала длинную стену леса и не нашла другую грунтовую дорогу, на которую можно было ступить. В сотне ярдов впереди она добралась до дорожки из щепок секвойи, которая вела к двери скромного фермерского дома. Надеясь, что хозяева давно живут здесь и могут что-то знать о предыдущих соседях, она подошла ближе.
Когда она была уже в десяти футах от двери, то услышала внутри пронзительный детский визг. Хорошей новостью было то, что кто-то был дома. Плохая новость заключалась в том, что на ее стук мог ответить ребенок.
Это казалось невероятным даже ей самой, но, разговаривая с детьми, Ханна чувствовала себя так, словно она была самой неопытной в этом общении. Малыш всегда был спокойным, наблюдал за ней большими глазами, ожидая, что она скажет что-то правильное, и все, что она могла сделать, это лепетать и извиваться. Почему она так неумело разговаривает с людьми с детским словарным запасом? Разве это не должно быть легко?
Она постучала и тренировалась сказать: «Привет, твоя мама дома?» снова и снова. С другой стороны двери послышался стук колес, и она приготовилась. Но громкий грохот пластика о пол снова затих, и в доме воцарилась тишина.
Ханна попробовала позвонить в дверь, поморщившись от того, что звонок эхом отдавался где-то внутри. На этот раз послышались приближающиеся шаги. Взрослые шаги. За этим последовал еще один визг.
Дверь распахнулась внутрь.
― Здравствуйте! ― сказала она с благодарностью при виде этой женщины, хотя это был первый раз, когда она почувствовала себя признательной, увидев женщину с ребенком на бедре и малышом, шатающимся позади нее, чтобы их нагнать.
Из-за угла выглянул еще один малыш. Ханна случайно наткнулась на пчелиный улей.
Женщина лучезарно улыбнулась, несмотря на блестящий от пота лоб и черные волосы, которые выбились из косы и бешено плясали вокруг ее головы. Она помахала тряпкой, которую держала в правой руке.
― Здравствуйте! Вы здесь по поводу вакансии?
― Вакансии? ― спросила Ханна.
― Для ребенка, ― произнесла женщина, ничего не проясняя.
― Мне очень жаль, я… ― Ханна посмотрела на самого дальнего ребенка и увидела, как он рванул обратно за угол, чтобы спрятаться. ― Я ничего не знаю о детях. Я хотела спросить вас о соседнем доме. Но вы, кажется, заняты?
Смеясь, женщина снова взмахнула полотенцем.
― Совсем не занята. Мы только что закончили есть. Проходите.
― Похоже, работы у вас хватает, ― ноги Ханны уже заставили ее подняться на две ступеньки.
― Ерунда. У меня сейчас нет одного ребенка. Здесь все спокойно.
Ханна почувствовала, как ее лицо исказилось от смущения и страха.
Женщина рассмеялась.
― Это же детский сад. Ну, это и мой дом тоже, но детский сад в дневное время! Трое малышей и плюс трое дошкольников. Это то, что мне позволено. Прямо сейчас у меня есть только по два из каждой категории.
― Это… кажется так много.
― Так оно и есть. Честно говоря, сейчас я ищу себе еще одного. Малыши требуют больше работы, но, по крайней мере, они не могут лазить по деревьям.
Ханна рассмеялась, как будто она поняла.
― Я Дженни, ― представилась женщина. Она еще раз провела полотенцем по щеке ребенка, а затем позволила ему схватить тряпку, чтобы она могла протянуть свою руку и пожать руку Ханны.
― Я Ханна. Ханна Смит.
― Входите. Я забираю детей на задний двор.
Ханна вошла и осторожно закрыла за собой дверь, чтобы маленькие люди не сбежали. Ближайший малыш подошел вплотную и схватил Ханну за штанину джинсов. Когда Дженни повела ее по коридору, Ханна обнаружила, что идет за ней странным шаркающим шагом, наполовину волоча ногу, чтобы не задеть малыша по лицу.
 
Даже с учетом того, что ее родители были дикими хиппи, это было последнее, что она ожидала увидеть в Калифорнии.