Красный рассвет. Иноходец (СИ)

Снова отвлекся, отработав шкотом порыв ветра. Любая ошибка сейчас и яхта перевернется, а купаться ну очень не хотелось. А мне предлагали в яхт-клубе взять «лазер 4.7» с гораздо меньшим парусом. Нет, уперся, давайте стандартный — площадью семь метров. И думай теперь что с этой огромной простыней делать.
Будь я на другой яхте, даже более крупной, срубил бы грот, оставив один небольшой стаксель, еще и скрутил бы его, уменьшая площадь. Здесь такой возможности нет, парус всего один и никак его размер не отрегулировать. И если ветер будет дальше усиливаться, я рискую почувствовать себя как подросток, у которого на поводке массивный кавказский овчар решил пробежаться по полю и уже совершенно непонятно кто с кем гуляет.
По мере того как мы пусть не по прямой, но все же двигались в сторону берега, я периодически смотрел на предплечья, наблюдая за татуировками. Выглядели очертания рунического орнамента по-прежнему как застарелые и выцветшие партаки, что меня не могло не радовать.
Значит, даже если часть нечисти и демонов пришла в это мир, постоянной связи в виде действующего разлома или открытых больших порталов нет. А то, что у меня на коже — просто эхо Сияния.
— Максим, прости... — видимо молчать Лисе-Алисе стало невмоготу.
Говорить ей приходилось громко. Я травил парус максимально — до такой степени, что ветер ловил только задним его краем. И неработающая часть паруса уже давно громко хлопала, трепеща на ветру.
Понимаю беспокойство Алисы — если не понимать, что происходит, в таком шуме и вообще в такой обстановке находиться явно неуютно. Мягко сказано. Но если пробовать использовать площадь паруса полностью, то учитывая мои навыки лодку может просто унести как ураганом унесло домик вместе с Элли из Канзаса.
— Максим! — видимо решила, что я ее не услышал.
Реагируя на вопрос, посмотрел на девушку. В этот момент вспомнил, что на мне сейчас солнцезащитные очки и порадовался. Предсказать ее реакцию сейчас, если она увидит мои изменившиеся из-за Сияния глаза — демонические, с черной радужкой и красным вертикальным зрачком, я не берусь. Выпрыгнет из лодки от страха, и что с ней дальше делать?
Хотя не факт, что глаза у меня изменились — эхо Сияния довольно слабое. Но все равно хорошо, что я в темных очках — факт изменений лучше в одиночестве проверить.
— Что хотела?
— Мы можем прямо к берегу идти?
— Нет, не можем.
Глаза у девушки стали у кота из мультика про Шрека, поэтому я все же продолжил, поясняя:
— Ветер слишком сильный. Если идти прямо к берегу я лодку не удержу, давно под парусом не ходил. Или переворачиваться часто будем, или мачту сломает, тогда только до Нового Орлеана по ветру дрейфом. Мы сейчас по диагонали идем, видишь парус по заднему краю только ровный? Только тут в этом месте ветер ловит, его поэтому и треплет так. Лучше медленно, но верно, тем более что не люблю воду когда она холодная и мокрая. Через час, по идее, до берега дойти.
— Ясно, спасибо что объяснил.
«Как меня удивляют эти русские!» — как любил говаривать один мой знакомый конголезец. Когда я его однажды спросил почему, он мне ответил: «Вы как настоящие архангелы, вы даже убиваете с добротой и милосердием!»
Да, доброта моя просто безгранична. Настолько, что сейчас даже жалко стало эту бедняжку, которая меньше часа назад пьяно крича пыталась попасть в меня бутылкой из-под шампанского.
— Ты можешь позвонить? — снова спросила меня Алиса.
Конечно я мог позвонить — у меня телефон с собой. Причем телефон из местных реалий — небольшой кнопочный, противоударный и влагозащитный. Артефакт этой реальности, в моем старом мире ничего подобного нет. Нет не в плане исполнения, а в плане предназначения: у меня с собой телефон, обязательный к наличию и ношению любым гражданином стран Советского Союза.
Сим-карт здесь не было, как таковых, вместо них выдавался подобный базовый мобильный телефон, причем выдавался вместе с паспортом, в паспортном столе. И только с помощью этого телефона, работающим как электронный ключ, или в случае с электронным планшетом как точка доступа, был возможен выход в местный интернет. И позвонить я сейчас конечно мог, но...
 
Нам с Алисой, чтобы слушать друг друга, говорить приходилось громко, почти кричать. Поэтому я сначала немного подумал, но потом все же чуть наклонился к девушке и ответил так, как захотелось по первому импульсу.
— Сельская местность, разбитая дорога, моросящий дождь. Чавкая сапогами по грязи, впрягшись вместо лошади, по дороге тянет телегу утомленный похмельный мужичок. Оскальзывается, падает иногда. Мимо проезжает дорогой представительский автомобиль. Обгоняет, потом притормаживает и сдает назад, опускается стекло. За рулем молодая красивая девушка, и она спрашивает у мужичка: Do you speak English? Мужичок выпрямляется, вытирает пот со лба и говорит: Йес, ай ду. А хули толку?
Алиса сначала не поняла.
— Ты думаешь, нет сети? — догадалась она наконец.
— Мобильная по-любому упала, ты же видела какая волна прошла. Наверняка есть возможность экстренного вызова, но придется висеть на линии и ждать. И не факт, что принявший звонок оператор местной службы спасения сможет переадресовать твой звонок в Россию. Спутниковой связи нет, у меня общегражданский телефон, не как у мажоров из МГИМО. К тому же звонить придется тебе, я занят лодкой — а тебе телефон в руки я давать боюсь, или сломаешь, или потеряешь. До берега дойдем, там хоть обзвонись.
— Ясно, — на удивление покладисто кивнула Алиса, пропустив обе шпильки мимо ушей.
Я вдруг, несмотря на шум вокруг, отчетливо услышал, как выбивают дробь ее зубы. И внимательно посмотрел на девушку — у нее мало того, что алкогольная абстиненция, так и замерзла как цуцик. Может быть ей...
Зря отвлекся — пока рассматривал взъерошенную спутницу хорошо так дунуло, причем с заходом. Парус наполнился ветром, я не вовремя затупил и через пару мгновений лодку аж подкинуло кормой вверх и положило парусом вниз на воду. Причем так сильно и резко, что едва через нос не бросило в кувырке.
Я соскочил с борта вниз в воду спокойно, почти контролируя ситуацию. Даже перо удлинителя руля не отпустил, погрузившись с головой, но руку оставив над поверхностью воды. Так я аккуратно спрыгнул вниз с поднимающейся лодки, что даже очки не потерял. Алиса же завизжала, и не сгруппировавшись рухнула в воду неуклюже. Упала она спиной вперед и головой вниз, погружаясь полностью.
Вынырнув, девушка запуталась в веревке шкота, забилась в панике, пришлось на нее немного покричать.
— Не паникуй! Все в порядке! — отплевываясь, добавил я более спокойно.
Лодка лежала на боку, парус полоскался по волнам. Я потянул Алису за собой, проплыли к корме. Здесь оставил ее держаться за руль, а сам проплыл уже вдоль днища, к тому месту где в центре из корпуса торчал широкий плавник шверта. Дальше дело техники — забрался и встав на шверт, своим весом как рычагом заставил лодку вернуться в нормальное положение.
Мачта поднялась над водой как маятник, мокрый парус сразу же громко захлопал, а я рывком закинул себя в лодку. Помог выбраться из воды испуганной Алисе (аккуратно, не как в прошлый раз). После чего не торопясь расправил запутавшийся шкот, и мы вновь направились в сторону берега.
Алиса еще громко застучала зубами от холода и вскоре, уже совершенно наплевав на гордость и находящиеся между нами предубеждения, крепко прижималась ко мне в поисках капельки тепла.
Ветер, к счастью, больше не усиливался. Галфпорт, где у меня остался Кугуар на парковке, а также вещи и документы в отеле, давно скрылся из вида — высокие краны его порта даже не угадывались на горизонте, оставшись далеко справа.
Но берег был уже близко — я добрался, горжусь собой.
Левее нас виднелось широкое горло залива. Я помнил карту — это залив Сент-Луис, относительно небольшой, километров на семь углубляющийся в береговую линию. В иной ситуации я бы зашел в него и прошел дальше — чтобы на берег высаживаться уже в относительно нетронутых волной цунами районах. Но время уже к семи вечера, солнце уверенно катится к закату, раскрасив небо в стороне Нового Орлеана в кроваво-красные цвета. Вода еще под лучами закатного солнца бликует — багряная, как кровь.