Терновая цепь

– Ну что, собираешься напасть на меня и заколоть, дорогуша? – прокаркала старуха. Возможно, она заметила Корделию, но сделала вид, что не обращает на нее внимания. – Думаешь, я не знала о вашей дурацкой возне с оружием в зале для тренировок Блэкторн-Мэнора? – Она гадко засмеялась. – Но будь ты хоть самой искусной воительницей расы нефилимов, ты не сможешь даже оцарапать меня. Только замахнись своим убогим ножичком, и Велиал прикончит тебя на месте.
У Грейс зуб на зуб не попадал – девушка так и убежала из Института без ботинок, в одном льняном платье. Но кинжал она не опускала.
– Ты обманываешь себя, матушка, – возразила она. – Велиалу нет до тебя никакого дела.
– Это тебе нет до меня никакого дела, – прорычала Татьяна. – Неблагодарная мерзавка! Я дала тебе то, о чем ты, нищая сирота, могла только мечтать: обучила тебя хорошим манерам, покупала тебе модную одежду и драгоценности; с моей помощью ты получила способность подчинять своей воле мужчин…
– Ты сделала меня холодной и бездушной, – перебила ее Грейс. – Ты внушила мне, что в этом мире не существует любви, что людьми движет только эгоизм и жажда власти. Ты превратила мое сердце в камень. Ты сделала меня тем, что я есть, матушка, – своим оружием. Своим мечом. Будь готова к тому, что этот меч обрушится на тебя.
– Ты жалка. – Глаза Татьяны светились в полумраке, как у зверя. – Ты всегда была жалкой и слабой. Ты даже не смогла заставить Джеймса Эрондейла забыть ее.
Грейс вздрогнула и обернулась; Корделия поняла, что до этого момента девушка не подозревала о присутствии кого-то третьего. Корделия шагнула вперед.
– Не убирай оружие, Грейс, – велела она. – Мы должны связать ей руки и отвести в Институт…
Грейс коротко кивнула. Пока она стояла, направив острие кинжала на мать, Корделия обошла ее, соображая, как обезвредить противницу: например, можно было бы заставить ее завести руки за спину и толкать перед собой…
Но когда она приблизилась, Татьяна бросилась на нее со скоростью и проворством атакующей кобры; в руке у нее блеснул нож с перламутровой рукоятью, копия того, который она недавно швырнула в Кристофера. Корделия машинально пригнулась и нечаянно толкнула Грейс; та выронила нож. Он ударился о булыжную мостовую, рассыпая искры, покатился и остановился посередине улицы.
Корделия с бешено бьющимся сердцем смотрела на нож. Она догадывалась, что произойдет, если она прикоснется к оружию. Но иного выбора не было. И еще она осознала, что в глубине ее души, в каком-то темном тайнике, скрывается подавленное желание встретиться с демонессой лицом к лицу.
– Беги, Грейс, – понизив голос, произнесла она и наклонилась за ножом.
Грейс подчинилась не сразу. Внезапно со стеной в конце тупика начало происходить нечто странное: кирпичи заскрежетали и превратились в дым, образовалась большая черная дыра. Появилась Лилит, облаченная в платье из зеленых чешуек. В ее глазницах виднелись извивающиеся змеи.
Демонесса улыбнулась. У Грейс, видимо, сохранились какие-то остатки здравого смысла: она развернулась и бросилась бежать. Корделия не шевельнулась. Она слышала шлепанье босых ног Грейс по камню, слышала прерывистое дыхание Татьяны.
– Мой паладин, – заговорила Лилит с ухмылкой, похожей на оскал черепа. – Я вижу, ты наконец образумилась и взялась за оружие, чтобы сражаться за меня. – Змеи повернули головы к Татьяне, осмотрели ее. Одна высунула серебристый язычок. Смертельный ужас и омерзение приковали Татьяну к месту.
– И как ловко ты сумела это провернуть, Корделия, – продолжала Лилит. – Ты загнала жалкую прислужницу Велиала в угол и приставила нож к ее горлу. А теперь закончи работу – прирежь ее.
Люси хотела подняться на ноги и бежать за Корделией, но поняла, что у нее не хватит сил, что она упадет без сознания, не добравшись до ворот Института.
Остатки энергии уходили на то, чтобы удерживать Руперта. Люси повторяла себе, что нельзя ни на секунду отвлекаться от духа, нельзя позволять связи между ними ослабнуть, иначе его засосет обратно во тьму, из которой она его вытащила. Она должна была сделать над собой усилие ради Джесса… Он приближался к призраку Руперта.
 
Краем глаза она заметила какое-то движение – это Джеймс и остальные собирались у подножия крыльца. Ей показалось, что она слышит резкий голос Анны, но сейчас все, кроме Джесса и призрака его отца, скрылись среди теней. Она вцепилась в холодную каменную ступеньку, а Джесс остановился в нескольких футах от Руперта.
Призрак отца смотрел на него спокойно, но печально.
– Джесс, – заговорил он.
– Но как это возможно? – прошептал Джесс. Порез у него на щеке кровоточил, руки покраснели от холода, но Люси казалось, что он ничего не замечает. Он никогда не выглядел таким живым, таким земным, материальным, как в этот момент, когда стоял рядом с отцом. Они были поразительно похожи друг на друга. Если бы Люси не знала, что видит дух Руперта Блэкторна, она решила бы, что перед ней прежний, призрачный Джесс. – Если ты способен возвращаться на землю, почему я ни разу не встретил тебя за все эти годы, пока был между жизнью и смертью?
Руперт поднял руку, как будто хотел коснуться щеки сына – но, разумеется, это было невозможно.
– Твоя матушка позаботилась об этом, – ответил он. – Джесс… у нас мало времени.
Люси ничего не могла поделать. Он ускользал от нее, его силуэт начинал расплываться. Кончики пальцев прямо на глазах бледнели, становились полупрозрачными и превращались в дым.
– Я спал, – продолжал Руперт, – а потом меня разбудили, но это не продлится долго. Я умер еще до твоего рождения, дитя мое. И все же после смерти я видел тебя.
– Матушка сейчас сказала… что ты был связан где-то среди теней… – запинаясь, пробормотал Джесс.
– Я не мог вернуться на эту землю в виде призрака, – мягко произнес Руперт. Его фигура быстро таяла. Люси видела сквозь него каменную стену Института, ошеломленное лицо Джесса. – Я погрузился в вечный сон, но ты снился мне. И я боялся за тебя. Но ты оказался сильным. Ты восстановил честь имени Блэкторнов.
Люси показалось, что он улыбается, хотя от него почти ничего не осталось, лишь смутные очертания фигуры двадцатилетнего юноши, струйки дыма, облако тумана.
– Я горжусь тобой.
– Отец…
Джесс бросился вперед, и в тот же момент Люси вскрикнула – она почувствовала, что Руперта отнимают у нее. Она хотела удержать его, но это было все равно что пытаться удержать воду в пригоршне. Когда он уходил, она снова мельком увидела тьму, в которой танцевали золотые точки, пропасть, лежавшую за порогом смерти и отделявшую мир живых от мира мертвых.
А потом все исчезло.
Джесс так и стоял на прежнем месте с мечом в руке. Его лицо превратилось в маску печали. Теперь, когда уже не было необходимости цепляться за дух Руперта, Люси смогла вздохнуть свободно и неуверенно поднялась со ступеньки. Наверное, Джесс разозлится на нее, устало думала она. Возненавидит за то, что она упустила призрак его отца, не позволила им поговорить подольше – а может, за то, что она приказала ему вернуться?
– Люси, – хрипло произнес Джесс, и она заметила у него в глазах слезы. Забыв о своих страхах, побежала к нему, скользя на обледеневших ступенях, и стиснула его в объятиях.
Он опустил голову ей на плечо. Она держала юношу осторожно, стараясь касаться только одежды. Люси страстно хотелось поцеловать его, прикоснуться к волосам, дать ему понять, что не только отец гордится им, но это было слишком опасно. К девушке возвращались силы, а вместе с ними и способность воспринимать окружающий мир. Взглянув через плечо Джесса, она увидела двор, лужицы крови на тонком слое снега, странное багровое небо. Гроза прекратилась, не было слышно воя ветра. Наступила тишина.
Эта тишина пугала. Друзья собрались у крыльца, но все почему-то молчали. Не было разговоров ни о схватке, ни о погоне за Татьяной.
Девушке стало очень холодно. Что-то случилось, что-то страшное. Она бы заметила это раньше, если бы не была сосредоточена на призраке Руперта. Люси разжала объятия и легко коснулась рукава Джесса.