Между никогда и навечно (ЛП)

— Мне понравится все, что ты сделаешь.
Я улыбаюсь, затем сжимаю и ласкаю еще немного, наслаждаясь его прерывистым дыханием. Как грубо его мягкие губы обращаются с моими. Я прижимаюсь ближе к нему, так что мои груди касаются его тела, трутся о него затвердевшими сосками. Он прерывает поцелуй, кусает и посасывает мою шею, затем опускается передо мной на колени и берет мой сосок в рот.
Я вскрикиваю, ощущения его губ на соске и его руки на киске интенсивнее, чем я что-либо мною испытанное. Он кружит языком по соску, слегка посасывая и прикусывая, в то время как его пальцы перемещаются от клитора к моему входу, уже влажному и покалывающему.
— О, боже.
Он мычит вокруг соска, затем смотрит на меня так, что дыхание перехватывает. Я с трудом сглатываю от странного желания заплакать и запускаю пальцы в его волосы. Не сводя с меня глаз, он целует ложбинку между моих грудей, затем облизывает другой сосок.
— У тебя есть презерватив?
Его голос такой хриплый, что на мгновение я могу лишь кивнуть. Наклонившись, целую его, затем отступаю и пячусь спиной к двери.
— Просто, эм, оставайся здесь, — говорю я с хихиканьем.
Боже, он выглядит чертовски сексуально, голый и на коленях, с гордо торчащим стояком.
— Не двигайся. Я на секунду.
На его лице написано смущение, когда я поворачиваюсь и выбегаю в коридор. Слава богу, дома никого. Я бегу в комнату соседки и сразу устремляюсь к верхнему ящику комода. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть здесь будут презервативы. Когда я открываю ящик, мои плечи опускаются от облегчения.
— Джекпот.
Моя соседка постоянно дразнит меня. «Если когда-нибудь решишь привести кого-нибудь к себе, не забудь презерватив! Я не хочу сдавать комнату тебе и ребенку. Если у тебя нет, можешь взять мои».
До этого момента я всегда смеялась над ней. Схватив один пакетик, поворачиваюсь, чтобы уйти, но останавливаюсь. Вернувшись к комоду, смотрю на коробку в ящике. Раздумаю всего секунду, а затем забираю с собой всю коробку. Лучше перестраховаться, верно?
Когда я возвращаюсь в комнату, Леви откинулся на матрасе, опираясь на предплечья, его длинные ноги вытянуты вперед. Даже в темноте он кажется скульптурным совершенством. Сказать, что я в шоке, было бы преуменьшением.
Подойдя к нему, я бросаю коробку с презервативами на матрас, затем забираюсь рядом с ним. Не теряя времени, он снова целует меня с жадностью, о которой я слышала только в песнях. Его ладони ласкают мою кожу, сжимая и растирая, пока он укладывает меня на спину. Я раздвигаю ноги, чтобы его тело могло поместиться между ними, и когда его твердый член трется о мою влажную, чувствительную плоть, я стону.
— Ты такая идеальная, — хрипит он. — Такая красивая.
Я тянусь между нами и обхватываю его член. Он со стоном толкается в мою руку, отчего в груди становится тесно.
— Леви. Ты такой… Это… Думаешь, будет очень больно? — шепчу я ему в губы, в рот.
Он медленно отстраняется, с изумлением вглядываясь в мое лицо.
— Ты девственница?
Я прикусываю губу и пытаюсь избавиться от смущения фальшивым смехом.
— Ох, не смотри так удивленно.
— Нет, — быстро говорит он, снова целуя меня. — Дело не в этом. Я просто… для меня большая честь, вот и все. Быть твоим первым.
Я впиваюсь пальцами в его бока и облизываю губы, пристально глядя в его глаза.
— Ты, эм, уже делал это?
От того, как он вздрагивает, внутри меня все переворачивается. Я разочарована. Неожиданная боль пронзает с головы до ног, глаза щиплет. От силы эмоций мне хочется согнуться пополам.
— Один раз. Всего лишь однажды.
— О.
Прежде чем успеваю остановиться, представляю ее. Девушку, которой он подарил свою девственность. Его «однажды».
Кто-то из университета. Из хорошей семьи. Та, кто не раздевается за деньги. С нимбом и крыльями, как у него. Бьюсь об заклад, его маме она бы понравилась. Голубоглазая блондинка и идеальная во всех отношениях. Как и он.
— Если бы я знал… — говорит он, вырывая меня из мыслей. — Если бы хотя бы мог представить, что есть шанс…
 
Он замолкает и снова целует меня, затем прижимается лбом к моему лбу.
— Хотел бы я, чтобы это была ты, Сав. Хотел бы я, чтобы это была ты.
Этого признания, произнесенного шепотом, достаточно, чтобы расслабить мои мышцы, смягчить боль в груди и утолить мою потребность заплакать. Я говорю себе, что другая девушка ничего не значила. Это всего лишь ребяческий бунт сына пастора. Настоящий момент — вот, что имеет значение.
Я киваю и слегка улыбаюсь.
— Я подготовлю тебя, хорошо? Позабочусь о том, чтобы тебе было приятно.
Медленно, он спускается поцелуями вниз, оставляя на коже после себя мурашки, пока не оказывается между моими бедрами, и его горячее дыхание не обволакивает мою киску. Я мокрая и пульсирующая, и когда он облизывает меня в первый раз, я вздрагиваю. Предплечьями он удерживает мои бедра и снова лижет, на этот раз, обводя языком клитор и посасывая.
— О, Господи, — стону я. — О, Иисусе.
Он усмехается, усиливая мое возбуждение.
— Думал, ты не религиозна, Шоу?
— А я думала, что хорошие мальчики-христиане не должны так порочно орудовать своим языком, — учащенно дыша, я сжимаю бедрами его голову.
Он лижет и снова посасывает, и я выгибаюсь ему навстречу.
— Боже, вы все такие?
Он останавливается и издает низкое рычание, посылая вибрации по моей киске.
— Ни слова о других парнях, когда мой рот на тебе. Поняла?
Его властный голос, абсолютное доминирование в приказе шокирует меня самым восхитительным образом. Обычно эта сторона Леви раздражает, но сейчас я млею от нее. Я сделаю все, что он скажет. Прочистив горло, отвечаю:
— Да. Поняла.
— Хорошо.
Его губы, блестящие от моего возбуждения, изгибаются в греховной улыбке.
— А теперь лежи спокойно, чтобы я мог заставить тебя кончить.
Я смеюсь, но смех быстро превращается в стон. Рот и язык Леви заставляют увидеть звезды. Когда его палец проникает в меня, я испускаю сдавленный крик.
— Расслабься, Сав, — мурлычет он, вращая пальцем и скользя глубже. — Расслабься для меня.
Я чувствую боль, давление, а затем он снова ласкает меня, посасывая клитор так, что это давление вызывает блаженство. Когда он вводит в меня второй палец, я прижимаюсь к нему. К его лицу и руке, пока не задыхаюсь.
— Ох, дерьмо, Леви. — Я крепче сжимаю в кулаке его волосы и стискиваю голову бедрами. — О, боже, это… это…
А потом я взрываюсь, электрические разряды проносятся по телу, превращая меня в задыхающуюся, содрогающуюся развалину. Я даже не осознаю, что он снова подтянулся вверх, пока не ощущаю на губах поцелуй. Я чувствую свой вкус. Леви опирается на одну руку, другая лежит на моей груди, нежно лаская ее большим пальцем.
— Все в порядке? — спрашивает он, когда я перевожу дыхание.
— Бог мой. Только раз? Уверен, что ты занимался этим только один раз? Потому что это было… это было…
Он смеется.
— На самом деле, сейчас я делал это впервые.
Я округляю глаза и замираю. В темноте трудно сказать, но готова поспорить на деньги, что он улыбается и краснеет. Очаровательно застенчивой, но полной гордости улыбкой. Он снова смеется и неловко пожимает плечами.
— Порно.
Я громко хохочу, и он закатывает глаза.
— Левит Ной Лука Павел Иисус Купер! Ты извращенец! Ты не смотришь порно!
Он утыкается лицом мне в шею и дует на чувствительную кожу под моим ухом, заставляя меня хихикать и уворачиваться. Я кричу и толкаю его.
— Фууу!
Он снова приподнимается и смотрит на меня с широкой улыбкой.
— Ты такая негодница.
Я прикусываю губу, затем медленно подаюсь бедрами вперед, натыкаясь мокрой киской на его твердый член. Его улыбка тут же исчезает, ее заменяет голод. Похоть. Нужда. Он опускает бедра, трется об меня, лишая дыхания.
Этот его взгляд, будто я единственная, на что стоит смотреть. Мне никогда не найти никого, кто будет смотреть на меня также. Я это точно знаю. И от этого сердце сжимается до боли.