Папарацци (СИ)

— Это дохлый номер, их невозможно свести в одном кадре.
– Почему?
— Там какая-то мутная история, думаю, это … — Кто-то вызвал его через переговорное устройство и он ушел, так и не договорив. Вот же невезуха! Правда спустя минут десять он нашел меня, и, тронув за плечо, предупредил, что Соболев уже здесь.
Я видела, как он проплыл в толпе, с суровым видом разговаривая по телефону. Он шел уверенно, не встречая на своем пути толкучки. Перед ним, словно море перед Моисеем, расступались люди. Какой бы сволочью он не был, нельзя отрицать того факта, что энергетика у него сумасшедшая. Наверное, поэтому он так успешен, его “любит” камера, а у меня сносит крышу от его поцелуев.
Вика, соберись!
Немного раскинув мозгами, я решила, что типы вроде него Алекса, наверняка любят купаться в чужом восхищении, и он должен быть там, где сможет ощутить его в полной мере — среди фанатов.
Скоро я убедилась, что была права, и Алекс с выражением неописуемой радости на лице делал селфи со всеми желающими и раздавал автографы в фан-зоне. Просто так к нему не подойдешь с расспросами, а к тому же я при первой нашей встрече еще послала его куда подальше. Поэтому пока решила исполнить свои прямые обязанности и поснимать.
Видимо, Алекс узнал меня, поскольку с начала с неохотой позировал, но потом расцвел и устроил целую фотосессию. Услужливо я советовала где и как ему встать, чтоб он получился в лучшем виде.
— Я хочу извиниться, что была груба с вами, — завязала разговор при первой же возможности. — Вы должны понимать, присутствие Соболева способно испортить настроение кому угодно.
— Ну да, Соболев — тот еще муд…. — он одернул себя, замолкнув на полуслове. — И как Дара его терпит?
Я подумала о том, как его земля носит, но вслух сказала лишь:
— Он умеет убеждать.
— Не сказал бы, — у него был такой вид, будто он припомнил что-то личное, — с Еленой ему этого так и не удалось.
Я уцепилось за имя, гадая та ли эта женщина с фотографии. Сделала еще пару снимков Алекса, стараясь заболтать его.
— Елена — это один из его проектов?
Он рассмеялся, словно я сказала глупость.
— Она, конечно, обладает талантами, но явно не вокальными.
— А какими? — продолжала расспрашивать.
В одно мгновение Алекс стал серьезным:
— О таких вещах не принято говорить. — Он долго молчал, изучая меня. — Что тебе от меня нужно?
— Информация, — не стала юлить, — хочу потопить Соболева.
Алекс снова взял паузу, а я не торопила его, понимая, что ему необходимо все взвесить.
Потом он осторожно взял меня за запястье, разворачивая ладонью вверх:
— Если захочешь поднять шум и втянуть в скандал Соболева, можешь позвонить мне — подумает над этим вместе, — и тем же маркером, которым недавно раздавал автографы, вывел ряд цифр на моей руке.
— Насколько это скандально? — не сводила с него взгляда, а он будто читал меня, проверяя насколько я подхожу на роль союзницы. Со стороны мы, наверное, походили на страстную парочку, пожирающую друг друга глазами от желания.
— Все знают об этом, все прибегают к этому, но грязное бельишко предпочитают прятать подальше. Понимаешь?
Я ни черта не понимала, кроме того, что наткнулась на нечто интересное и грандиозное. Молча кивнула, Алекс, как пылкий любовник, поцеловал мою руку и с коварной улыбкой дьявола оставил меня.
— Что это было? — чьи-то пальцы легли мне на локоть, больно выворачивая руку. Андрей брезгливо смотрел на номер телефона, оставленный Алексом. — Вика, я тебя спрашиваю.
— Для начала отпусти и тогда, возможно, я отвечу, — дернулась, пытаясь вырваться, но он усилил хватку. И откуда он взялся? Подкрался как вампир в ночи.
— С меня хватит, — шипел над ухом, толкал в спину, чтобы я двигалась в нужном ему направлении. — Пока я благородно жду твоего величайшего благоволения, ты крутишь шашни у меня за спиной с этим…
— Благородно!? — возмущению не было предела. Неужели он действительно считает, что ведет себя по-рыцарски? — О чем ты говоришь? Ты даже не утруждаешь себя быть со мной вежливым. Как сейчас, например.
 
— Как и ты! Только и слышу от тебя одни колкости, насмешки и откровенную грубость. А этому расфуфыренному индюку ты мило улыбалась. И не думай, что я не заметил, как ты флиртовала чуть ли не с каждым мужчиной из съемочной группы. Получается, это только со мной ты такая злобная фурия.
Подобным образом мы добрались до гримерки, куда он буквально впихнул меня.
— Я устал ждать! — и запер за собой дверь.
Оказавшись в столь щекотливом положении я должна бы испугаться, но меня обуяла ярость.
— Собрался меня насиловать?
Не дожидаясь ответа, я схватила первое, что подвернулось под руку. Ваза, в которую совсем недавно кто-то заботливо поставил букет, полетела в Соболева. Просвистела над его головой, с треском ударилась о стену — и на пол хлынула вода, посыпались осколки и изломанные стебли.
— А ты, похоже, решила меня убить? — ошалевши смотрел на осколки, и, наверное, мысленно представлял, что было, если бы я попала в цель.
— Да я лучше сяду в тюрьму, чем позволю тебе еще хотя бы раз прикоснуться к себе! — и потянулась за следующим “снарядом”.
  
21
 
Глава 21
Андрей
Лучше сесть в тюрьму, чем быть со мной? Еще бы заявила, что умрет, но не уступит. Сколько пафоса и показной надменности. А еще лицемерия. Судя по ее сегодняшнему раскованному поведению, другим мужчинам она сдавалась без боя. Только меня определила в отдельную касту неприкасаемых.
— Чем же я так плох!? — и это не просто злило, а приводило в праведный гнев.
Вику не нужно было уговаривать, она с фанатичным рвением принялась расписывать мою гнусную, по ее мнению, личность:
— Ты беспринципный, эгоистичный, высокомерный…
Еще бы пальцы загибала для наглядности. Или их не хватит?
— Всё это напоминает перечень моих достоинств, — я не находил ничего ужасающего и отталкивающего в этих чертах. Они были очень даже полезными в моем мире.
Но Вика считала по-другому, и продемонстрировала это запущенной расческой, найденной здесь же:
— Самовлюбленный!
— Продолжай осыпать меня комплиментами, дорогая, — подливал масла в огонь, не забывая уворачиваясь от ее разящей ярости в виде атрибутов, которые она сгребала с гримерного столика.
— Бесцеремонный, — в ход пошел фен, — узколобый, бескомпромиссный, поверхностный, озабоченный! — на меня градом обрушились мелкие баночки и тюбики.
Думаю, так могло продолжаться бесконечно, но Вика израсходовала весь доступный ассортимент косметики. Все поверхности в комнате были пусты, а пол, напротив, — усеян мелким хламом.
На короткое время между нами установилось перемирие: оба не двигались, ожидая (или же готовя) новое нападение. Казалось, Викин запал иссяк, но она лишь сменила тактику: больше не старалась убежать, а наоборот, приблизилась ко мне.
— Иногда мне кажется, что в тебе есть что-то человеческое, — от возбуждения ее лицо раскраснелось, глаза блестели, а дыхание стало сбивчивым, — но потом я все-таки убеждаюсь, что ты бездушная машина для зарабатывания денег. — Пряди волос из взбаламученное прически то и дело липли к влажным губам пока она толкала свою пылкую речь. Ее бы сейчас на баррикады, возглавлять революцию или вести армию в бой. — Тошнит от того, с каким пренебрежением ты относишься к людям, — и, вложив всю свою досаду, ударила меня кулаком в грудь.
Поймал ее руку и притянул к себе — теперь никуда не денется:
— Всё это тебя и привлекает во мне.
 
Вика замерла, ведь я попал в точку. Она еще большая лицемерка, чем я думал.
Делая паузы и четко выговаривая каждое слово, произнесла прямо в лицо:
— Запомни уже: ты меня не привлекаешь.
— Перестань обманывать себя, — ее с головой выдавали горящие глаза, — и сделай то, чего действительно хочешь.
— Ударить тебя? — наиграно удивилась, вопросительно вскинув брови.