Не скрыть (СИ)

— Вот оно что… — прошептал брюнет и окинул взором стену, куда ещё совсем недавно стальным мечом приколол ужасную тварь.
Однако, на место иссыхающего трупа не было ни черта: лишь орудие торчала из каменной укладки, а внизу рассыпаны какие-то кристаллические песчинки. Брюнет мотнул головой, разбираться с этим недоразумением не хотелось совершенно, а затем метнулся в знакомое направление, где, если не изменяет память, его дожидалась узкая щель, ведущая прямиком к лестнице, что станет последним этапом на пути к свободе.
Холодный свежий воздух ударил в лицо, сильный ветер заиграл длинными волосами, а крупные снежинки, обильно ссыпающиеся с неба, охладили пылающее жаром лицо, когда железные ступеньки остались позади, коснувшись только подошва кучки рыхлого снега. Он снова на воле. Снова наслаждается прохладой зимнего месяца. На это раз в полном одиночестве. Без оков, без присмотра. Луна освещает округу ярким мертвенным светом, подмигивает брюнету, зовёт, позволяет видеть тропу, что выведет его к деревне. И он охотно принял бы её помощь, но что-то необъяснимое заставило помедлить, взглянуть на острые крыши и шпили башен замка, стремящиеся ввысь, в чёрное небо. Стефану захотелось расправить руки и закричать, закричать так громко, чтобы услышала вся деревня; и даже непонятного из-за чего: радости, гнева, отчаяния или скорби. Он свободен. Он жив. Но что делать дальше? Как быть? Куда бежать и зачем? Месяц. Целый месяц он провёл в плену: его мучили, истязали, лишали чести и использовали. Парень несколько раз был на волоске от смерти, но он постоянно чудом избегал её. Ощущения, что вызывал адреналин, не повторить уже никогда, а чувства, которые возникли к дочерям хозяйки — особенно к старшей — уже никому не переплюнуть и по новой не зажечь. И от этого странный стальной ком внутри беспощадно сжал всю грудь. Но необходимо было двигаться дальше.
Стефан сделал шаг назад, готовился развернуться, дабы, наконец, покинуть это проклятое место, как в спину с силой ткнулось что-то твёрдое, мощно ударяя по хребту, вынудив согнуть колени от пронзающей позвоночник боли. Не успел брюнет болезненно простонать и повернуть голову в сторону, откуда начал атаку нападающий, рука, облачённая в чёрную кожаную перчатку, мигом закрыла рот и нос, лишив возможности дышать, говорить, а затем поволокла обмякшую тушу молодого человека в неизвестность.
  
XVII. Возвращайся, блудный сын
 
Чья-то грубая рука зажала рот и придавила нос, настолько сильно, что молодой человек начал задыхаться; кислород перестал попадать в лёгкие, а крепкая кисть не давала возможности вдохнуть хотя бы чуточку. Стефан начал рьяно бороться за жизнь: он толкался, пинался, пытался укусить неизвестно за ладонь, но цепкие пальцы плотно сжали челюсти, никак не позволяя раскрыть рот и вцепиться зубами в кожаную перчатку.
Нападающему быстро надоели такие жалкие попытки высвободить лицо из мёртвой хватки, в следствии чего вторая рука обвилась вокруг плеч парня, блокируя локти, и дёрнула Стефа назад. Ноги подкосились мгновенно. Молодой человек готов был повалиться на холодный рыхлый снег, как незнакомец, явно очень сильный, придержал обезвреженного, навалив на себя, и поволок в другую сторону. Однако, и Стеф сдаваться был всё ещё не намерен: ступнями упёрся в сугроб, а голову вскинул так резко, что едва не свернул себе шейные позвонки. За замахом последовал резкий удар затылком прямо в подбородок. Зубы нападающего мерзко лязгнули, с губ сорвался хриплый стон, смешанный с грязным ругательством, а руки моментом ослабили хватку. Мысль о том, что он избежал страшной смерти только для того, чтоб угадить в новую опасную передрягу как-то душу не грела, посему Сефан, совершенно не думая, рывком покинув объятия таинственного похитителя, ринулся вперёд, навстречу лунному свету. Молодого человека абсолютно не интересовало, кто же сумел застать его врасплох, кого же, в конце концов, угораздило находиться в этом всеми забытом месте и кому ещё было известно о пути к одинокому дому, кроме… и тут его мысли почему-то забегали, засуетились, будто хворост в огонь, подкидывая версии образа стоявшего позади незнакомца, однако, брюнет оборачиваться не собирался, как бы сильно не было желание узнать личность нападающего.
 
Резко в безмолвной ночи раздался один панический выстрел, эхом проносясь по окружающим горам; свежий прохладный воздух быстро наполнился кислым запахом пороха, а в ушах зазвенело от неожиданного хлопка. Разрывные патроны, к счастью, пролетели мимо, прямо над головой, вынуждая ноздри вдохнуть едкий смок, образовавшийся после взрыва гильзы, но ступни, словно снаряд прошёлся чуть ли не по ним, предательски заплелись, отчего парень спотыкнулся о собственные ноги, едва не упав. Такой провал вынудил остановиться, перевести дыхание и прикрыть голову обеими руками, будто бы это помогло защитить её от последующего выстрела.
— Паскуда! — послышалось позади вместо повторного оглушительного грохота. — Ещё один шаг, и я не промахнусь.
Мужской прокуренный голос отозвался крупными мурашками по коже. Сердце молодого человека стукнуло, остановилось, затем забилось через раз, пропуская удары, а потом и вовсе замерло. Он не хотел оборачиваться до последнего, но до боли знакомая хрипотца и грубость вырывающаяся из гортани не могла не обратить на себя внимание.
— Дядя Фабиан? — повернув голову назад, дрожащими губами произнёс Стефан. Его голубые напуганные глаза столкнулись с обескураженным взглядом мужчины, целившегося в него из ружья. Тёмно-коричневая радужка неотрывно смотрела в мушку, а указательным палец напряженно застыл на спусковом крючке.
Человек, названный дядей, что стоял за спиной брюнета, держа его на прицеле, выглядел старо, но очень могуче: его короткие густые волосы, цвета горького шоколада заимели лёгкую седину на висках, проглядывались морщинки в уголках карих глаз с узким зрачком, смотрящим орлиным взором, далеко не красящие его складки, слишком рано возникшие на челе, постоянно нахмуренные мохнатые брови и жёсткие седоватые усы над обветренной губой так и кричали о солидном возрасте их обладателя; однако, Стеф знал, что истинный возраст дяди составлял не более тридцати пяти лет. Тяжёлая жизнь изрядно потрепала мужчину.
Когда его слуха коснулся робкий глас племянника, тот изумлённо округлил очи, приоткрыл рот и выронил из рук оружие. Ружьё несомненно упало бы в снег, полностью погрязнув в сугробе, если бы не держалось на перекинутом ремне через спину.
— Ст… Стефан? — суровое выражение лица мгновенно сменилась на неподдельное удивление, а интонация заметно смягчилась. Лик Фабиана тут же мертвецки побледнел, как если бы тот узрел приведение.
А Брюнет лишь слабо кивнул и сглотнул подступавший ком в горле. Он уже и не надеялся увидеть кого-то знакомого, близкого, родного, но вот он — двоюродный брат его отца стоит перед ним, чуть не задушив и не застрелив парня ещё несколько мгновений назад. Какой же, однако, забавной получилась встреча. Возможно, в таких случаях будет правильнее что-то сказать, объяснить, завязать разговор первым, но стоило только губам Стефана приоткрыться, как крупный мужчина прильнул к нему и захватил в новые, уже более тёплые, объятия.
— Живой… — облегчённо выдохнув, удостоверился тот, легонько похлопывая племянника по плечу. — Чтоб меня блохи заживо сожрали! Живой!
Фабиан в ту же минуту отпустил молодого человека, оглядел его повнимательнее, словно точно убеждаясь в том, что перед ним именно Стефан, а не видение, вызванное выпитым низкокачественным спиртных (как-никак от него разило диким перегаром), затем ударил себя ладонью по лбу и резво помотал головой.
— Что за дьявол! — радостно выкрикнул он. — Мы ж тебя, малец, с месяц похоронили… а ты жив! А как возмужал, только глянь! — дядька легонько стукнул Стефа кулаком по плечу. — Вот же Михай возрадуется. Мужик место себе не находил! Ох, слишком много воды утекло с тех пор, как ты вызвался добровольцем в это херово место.