Не скрыть (СИ)

— Ты так спокойно об это говоришь…
— Потому что это не первая их ссора. — с насмешкой пояснила Касс. — Как я и говорила: Стоит им сцепиться, как начинается веселье.
— Никогда бы не подумал, что Бэла может вести себя подобным образом. — с искренним изумлением сказал парень, отряхивая с лакового носка туфли горсточку снега.
— Она никогда и не начинает первой. Это всё Дана.
— А почему ты решила, что Даниэле о нас рассказала Камелия? — резко поинтересовался брюнет. Стефан действительно мог предположить, что именно главная камеристка сообщила юной госпоже о подозрительных встречах старшей сестры с её излюбленной игрушкой, ибо именно через первую горничную Бэла передала своё желание видеть слугу в оперной. Но с чего бы Касс быть в этом уверенной?
— А кто ещё? Кроме неё могла только я. Но я этого не делала. — заверила его черноволосая. — Сомневаюсь, что малышка Дана, в такой поздний час, ни с того ни с сего возжелала побродить по замку и случайно наткнулась на вас.
Парень с сомнениями покачал головой.
— Я думал, что Камелия верна вам и совершенно не смеет заставлять хозяек сомневаться в своей преданности, идя против одной дочери Госпожи ради другой.
— Так и есть, — подтвердила ведьма слова парня. Эта горничная служит нам много лет. И в отличии от остальных, она ни разу не разочаровала маму. Отлично справляется со своими обязанностями, не ноет, не хнычет, сбежать не пыталась ни разу, восхищается каждой из нас. — она игриво осклабилась. — Мама таких любит.
— И как эту Мисс Совершенство угораздило попасть к вам? — съязвил он.
Средняя дочь Госпожи задумалась.
— Кажется, мама познакомилась с ней на балу…Да, точно. На балу. И мы с сёстрами с радостью предоставили мамочке этот подарок. — коварный оскал Кассандры мог порезать не хуже, чем её охотничий нож.
— Вы…вы похитили её?
Но колдунья не ответила. Лишь стояла перед ним и злобно ухмылялась словно в её голове мелькали воспоминания того дня. Стефану от такого хищного взгляда и бездушной улыбочки стало не по себе.
— Неужели Камелия даже против не была? Я не…я не понимаю.
— Её никто и не спрашивал, глупыш, — иронично посмеялась охотница.
— Если нам кто-то понравился — отныне он наша собственность. Вот и всё.
— И после этого Камелия остаётся преданной вам? Вот так просто смирилась со своим хищением?
Стефан действительно не понимал, почему она не пыталась сбежать, не вступила в сговор с Герцогом, не задумывалась что-то против своих похитителей, мучителей. Как она могла верой и правдой прислуживать монстрам, которые лишили девушку её прежней жизни? Восхищаться ими…Вновь из-за собственных дум молодой человек стиснул зубы. «А ты, Стефан?» — послышался ровный тихий голос внутри. «Почему ты отбросил возможность бежать и захотел остаться с чудовищами?».
Парень потёр виски подушечками пальцев. Голова неожиданно разболелась, появился какой-то звон в ушах и смутное беспокойство. «Я сошёл с ума. Окончательно».
— Если бы она его помнила — вряд ли. — кровожадный блеск засверкал в янтарных хищных глазках, знающих и видящих гораздо больше, чем позволено. И от одного только вида на этот коварный глянец в зрачках — по спине Стефа побежали крупные мурашки, а волна жуткого холода обдала его с головы до ног.
Теперь-то стало ясно, почему Илина не помнила половину своего пребывания в рабстве. Эти женщины что-то делают со служанками, в следствии чего у вторых стирается память; не исключено, что позднее они внушают им глубокое и сильное чувство, подобное последствию феромонов, от которого рассудок мутнеет и девушки смиренно подчиняются своим хозяйкам, не смея покидать их и перечить. Но тут же возникает вопрос: если с Камелией всё понятно, то с чего бы Илинка осмелилась на побег? Да и уважения к Госпоже и её дочерям совсем не питала, лишь до смерти боялась. И почему же Стефана памяти никто не лишил, как камеристок? Вопросов возникало всё больше и ответов, разумеется, на них совсем не было. Мысли в голове брюнета закружились бешеным водоворотом, утягивая всё внимание за собой. Казалось, что разгадка тайн этого проклятого места наконец находится, всплывает на поверхность, однако, тут же меркнет на фоне противоречий и новых секретов. «Что, чёрт возьми, здесь происходит?!».
 
— Кассандра. — внезапно выдал он.
— Да?
— С чего ты вообще начала этот разговор?
Брюнетка пожала плечами.
— Просто стало скучно, — уныло ответила ведьма. — Решила развеяться.
Касс поправила лук с колчаном на плече, плотненько запахнулась в тёплый плащ и зашагала вперёд.
— Догоняй. — отдала приказ девушка. — Не стой столбом.
И как бы странно себя не вела средняя дочь Альсины Димитреску, своими резкими порывами, то треснуть молодого человека, то поговорить — Стефан был готов послушно следовать за ней. Но под ногами, стоило только опустить голову, в небольшой кучке снега, он заметил окоченевшую муху. Брюнет присел на корточки, двумя пальцами поднял застывшее насекомое и досадливо цокнул языком: мушка, пусть и будучи скорченной, выглядела довольно большой — где-то пять-шесть сантиметров, — что несомненно давало понять, кем этот плотоядный монстр приходится. Тельце жучка напоминало мясную муху, а голова кардинально отличалась; по крайней мере, Стеф не припоминал, чтобы у этого вида она была конкретно такой. Парню впервые выпадает шанс так близко и внимательно рассмотреть одну из, казалось, тысячи назойливых букашек, что изрядно донимали его, изводили и терзали. И эта мушка была мёртвой или, во всяком случае, выглядела таковой. «Ты заходишь слишком далеко, Кассандра». Он незаметно сунул замершую муху в карман и быстрым шагам поспешил за черноволосой ведьмой.
После того как тропа, вдоль которой по обе стороны расстилались золотые колосья, занесённые снегом, осталась позади, Кассандра завела парня в густую чащу леса. И Стефан быстро поймал себя на мысли, что ещё в спокойную, скучную былую жизнь ему уже приходилось бывать здесь. Однако сейчас возникло какое-то странное чувство жамевю, словно нога его по этой тёмной чаще ни разу не ступала. Брюнет заметил нечто странное: в лесу было так тихо, что казалось, будто от чьего-то присутствия звери и птицы затаились, а хвоинки на деревьях замерли. Обычно, когда он выбирался из деревни за хворостом и дровами, парня сопровождало гулкое пение птиц, карканье воронов, шелест кустов, в которых пряталась мелкая живность; и лес словно оживал, стоило лишь выйти на опушку. Но в этот раз угрюмый ельник был молчалив и подозрительно пуст, что мгновенно вызвало тревогу и беспокойство. «Лес не должен быть тихим».
— Ка-а-асс… — в полголоса обратился к колдунье молодой человек, встревоженно озираясь по сторонам.
Однако, ответа не последовало. Тогда Стефан занервничал ещё сильнее. Он быстро устремил свой взор вперёд, где, по идеи, должна была шествовать ведьма, но она как будто бы испарилась, исчезла среди тёмно-зелёных крон величественных сосен и елей.
— Кассандра! — вдруг резко, даже чуточку нервно, выкрикнул брюнет; и глаза его растерянно заметались по округе, выискивая тёмный силуэт, напоминающий знакомую женскую фигуру.
И вновь не было никакого отклика. Тут-то Стефа осенила хитроумная идея: прямо здесь и сейчас воплотить в жизнь свой дерзкий план побега, задуманный ещё до покидания стен замка. Этот лес он знал неплохо — в конце концов, провёл в нём половину своей юности, — да и здешние места, в целом тоже хороши знакомы, посему парню выбраться из таинственной чащобы раз плюнуть. И это был бы отличный шанс удариться в бега, не причинив Кассандре никакого вреда; просто взять и улизнуть, скрыться за голыми кустарниками, укрытие лишь горсточкой рыхлого снега. Как только Стефан попятился назад, тщательно оглядывая хвойную лесистую местность, дабы ненароком не прозевать неожиданное возвращение черноволосой ведьмы, на его спину запрыгнуло что-то большое.
— РАВР! — рыкнул некто, а затем залился диким хохотом.
Мало того, что само непредвиденное действие спровоцировало смятение, так ещё и холодные руки, захватившие его шею, применив удушающий приём, вынудили не на шутку испугаться. Брюнет рефлекторно взялся за это цепкое предплечье, что давило на горло всё сильней, и, повернувшись, перебросил нападающего через себя. Девичье тело тут же рухнуло в неглубокий сугроб, больно ударившись хребтом о мёрзлую твёрдую поверхность и лицо её бледное исказила гримаса злобы и недовольства. Капюшон сразу слетел с головы, открывая чёрные волосы, рассыпающиеся по одну сторону плеча мерцающим каскадом; грудь под тяжёлым дыханием резво начала вздыматься как волны в бурю, приоткрытые сизые губы подрагивали, а янтарные, словно драгоценный камень на её шее, глаза пылали гневом; адский огонь в них заговорщицки подмигивал всполохами и искрами, что готовы были обжечь наглого парня, осмелившегося перехитрить неистовую охотницу, но этот свет этот не мог не завораживать. Стефан почувствовал себя глупым мотыльком, парящим навстречу яростным ярко-оранжевым языкам пламени, являющимися единственным свечением в непроглядной тьме бесконечной ночи. И знал он, что в огне поджидает его гибель, но смело продолжал лететь.