Все мои лица (СИ)

Носорогов снял засов, шагнул в сарай – оттуда раздался озлобленный мат – и этот пес, потерявший свою дичь, выскочил наружу.
– Стоять! – Байбаков шагнул в световой четырёхугольник.
Носорогов быстро сунул руку за спину и тут же выставил перед собой вилы, увесистый дрын с тремя хищными чуть загнутыми когтями. Где и взял? Когда мы подходили к сараю, я никакого огородного инвентаря не видела. Мужчины замерли – Глеб с пистолетом в вытянутой руке, Носорогов с выставленными вперёд вилами. На миг мне показалось, что я смотрю на них сверху, будто это экран игры в «Героев». Чей ход? Мой несостоявшийся палач ухмыльнулся, его взгляд скользнул за плечо Байбакова.
Что он там увидел?
Я высунула нос из-за угла. Совсем чуть-чуть. Нос и один глаз.
На крыльце была Носороговская мышь. С ружьём. Ружьё, если его продолжить, упиралось в спину Глеба. Все трое стояли на одной линии. Оружие: ружьё, пистолет, вилы, тоже составляли одну линию.
Если я сейчас заору: «Сзади!» – Байбаков обернётся и, возможно, выстрелит в девчонку. Тогда вилы ударят ему в спину. Носорогов убьёт его. А потом меня.
Если я промолчу, отползу в тень, сожмусь в комок, мышь пристрелит Байбакова. Но я останусь жива. Дождусь группы захвата. И мой кошмар закончится. Зато начнется новый. Кровь Глеба навсегда останется на мне, не отмыться. Как я буду смотреть в глаза Рустаму, Верке, Африке, Машкиному еще не родившемуся мелкому, которому я уже набилась в тётки? Это не мышь, не Носорогов убьет Байбакова. Это я его убью. Как кукольника. Убью вполне осознанно.
Сколько уже на мне? Кукольник, недострелянная Машка, недорезанный Рустам. Теперь Байбаков.
Нет уж, хватит!
Выскакиваю из тени и прыгаю на спину Байбакова. От неожиданности он начинает валиться вперёд. Над головой гремит выстрел.
Последнее, что я слышу – далёкий собачий перелай, в который тоненькой ниточкой вплетается еле слышная полицейская сирена.