Богатый, сильный, одинокий (СИ)
Наконец я отползла к берегу и завалилась на спину, зажмурив глаза из-за яркого света. Становилось всё жарче и жарче. Нужно было искать тень. Но у меня не было сил встать. Прохлада океана взбодрила меня и я расхотела спать, по крайней мере верила в это, но усталости она не отняла.
Дальнейшие несколько часов были тупы и однообразны: я то засыпала на минуту-две, то, дёргаясь, просыпалась, то, покачиваясь, плелась в какую-то тень, то ползла снова к океану, чтобы засунуть голову в воду, а после и намокнуть полностью.
Наконец зной спал и я сразу почувствовала себя лучше, у меня открылось второе дыхание. Нет, конечно состояние моё было отвратительным, но ни сна, ни голода не было, а на ногах я стояла почти твёрдо.
Усевшись под пальмой и глядя на солнце, что уже давно преодолело свой зенит, я понимала, что оставшаяся часть его пути по небосводу - это всё, чем я располагала. Когда оно скроется за горизонтом, у меня будет только два выбора - стать рабой этого урода или подохнуть где-нибудь на берегу. И эта мысль меня разозлила настолько, что даже подбодрила. Пропало ощущение тупика. Я вспомнила про сарай. Появилась цель. Я поразминалась, искупалась, взбодрилась и направилась к этой металлической будке. Засов, говорите? Замок, говорите?
Если мне всё равно подыхать, то я хотя бы использую шанс и подохну в лодке, уплывая отсюда. А может мне повезёт и я найду какой-нибудь соседний остров, где есть люди. Другие люди, не такие, как этот подлый старый хрыч, который зажопил круассан и чашку кофе, чтобы сделать гадость и радоваться. Нет уж, пускай сам у себя сосёт и сам себе миллионы выплачивает. "Зарабатывает он" - мысленно передразнила я его. - "Лям в сутки". Придурок, нашёл чем гордиться. Нормальному парню женщина минет делает из любви, а этому идиоту даже за девятьсот девяносто девять тысяч девятьсот девяносто девять долларов не сосут. Только за лям. Нет ляма - нет минета. Повод для выпендрёжа, ага. Смени парфюм, придурок. Денег сэкономишь. Одного этого хватит, чтобы тебе тысяч за восемьсот сосали.
Разозлилась я дико. Словно какая-то мокроволосая и растрёпанная амазонка-мегера в подранном мокром и вымазанном в песке платье я долбила камнем по засову, пока один из болтов, которыми он был прикручен к железной будке не расшатал дырку настолько, что выпал. А затем, вдохновившись успехом, я принялась, всё так же держа камень двумя руками, колотить по второму креплению и спустя некоторое время сдалось и оно. И засов упал на песок вместе с амбарным замком. А я вслед за ним на четвереньки, а потом перекатилась на спину. О, как я ликовала! И, наверное, вид мой был страшен. Чумазая, мокрая, умудрившаяся неизвестно где ободраться, с царапинами на руках я скалилась, весьма довольная собой, думая о том, как, если там всё же будет лодка, допереть её до воды. Надо ещё взять вёсла и чего-нибудь поесть, чтобы были силы грести...
Встав, я открыла дверь. Она жалобно проскрипела, открывая солнечному свету проём.
В сарае не было лодок.
Не было вёсел.
Там не было ничего.
Кроме голого пола и большой фотографии, приклееной по углам скотчем к задней стене.
На фотографии была я. Я стояла на берегу океана, морщила нос и показывала средний палец правой руки.
Я опустилась на песок, уронив голову на грудь.
Наверное им сейчас было дико смешно...
- Сука, - тихо сказала я, вставая.
- Сука, - сказала я громче.
- Сука! Сука! Сука! - принялась я кричать, глядя на деревья перед собой, что прятали в своей шелестящей на вечернем ветру листве невидимые камеры слежения.
Затем, не переставая истошно орать, я стала швырять в пальмы камни, но только переполошила птиц и сорвала несколько листьев.
А после, совершенно выбившись из сил, просто побрела по кромке прибоя подальше от этой пристани, подальше от них всех, и главное - подальше от этого выбора, который передо мной уже совершенно точно не стоял.
Засунь свой миллион себе в жопу, уродливый старый мудак, засунь его себе в жопу. В ближайшие дни ты точно останешься без минета...
И когда оранжевое солнце коснулось океана, я осоловело посмотрела на него и упала на песок.
Глава 21. "Ночь решает всё"
Моё пробуждение было приятным и оттого удивительным. Я лежала на кровати, укрытая мягким, нежным на ощупь, одеялом. Абсолютно голая. Захотелось сладко потянуться, но я не посмела, потому что во тьме просторной комнаты трепетали оранжевые всполохи. Чуть приоткрыв глаза и стараясь не выдать себя, я осторожно посмотрела в сторону источника света. Перед уютным потрескивающим поленьями, камином, спиной ко мне, поджав ногу, сидел мужчина. Статный, широкоплечий шатен с аккуратной и стильной стрижкой. Впрочем, аккуратной она была недолго, потому как спустя мгновение он небрежно провёл пятернёй по волосам, взъерошив их. В другой руке он держал вытянутый бокал, наполовину наполненный, судя по всему, вином. Пригубив его, он повернулся ко мне и я тут же, едва завидев его движение, закрыла глаза. Сердце заколотилось от волнения. Кто он? И как я тут оказалась?
- Вы проснулись, Юлия? - донёсся до меня очень приятный, мягкий баритон.
Этот голос ласкал слух и сильно контрастировал с хрипловатым-писклявым голоском встретившего меня старика. Это его сын? Или...
Судя по звукам, мужчина встал. Я замерла, затаившись. Лишь старалась дышать спокойно и ровно, будто по прежнему спала. Он тихонько подошёл ко мне. С минуту я слышала только потрескивание дров и едва-едва - его дыхание. Затем моих волос коснулись его пальцы, мягко, даже, пожалуй, нежно. До меня донёсся очень приятный и лёгкий, какой-то цитрусовый, запах.
- Вы же не спите, я знаю, - тихо сказал он совсем рядом, видимо наклонился ко мне.
Открыв глаза, я тут же натянула одеяло по подбородок, отчего он немного отпрянул. "Какой красивый..." - неожиданно для себя подумала я. Он действительно был очень хорош собой, правда скорее, смазлив, чем по-мужски красив, будто было в чертах его чуть улыбающегося лица что-то неуловимо женское. Чёлка, разделённая пополам пробором, приятный овал гладковыбритого лица, большие глаза, казавшиеся сейчас едва ли не чёрными, небольшой ровный нос, полные, слегка приоткрытые губы, чуть заострённый подбородок, длинная шея, широкие плечи. Он по прежнему держал в руке бокал и в свете каминного огня был виден рельеф мышц под матовой кожей. Я силилась понять сколько ему лет и никак не могла. Двадцать пять? Тридцать? Тридцать пять?
- Я должен извиниться перед вами, Юлия, - сказал он.
- За что? - спросонья чуть хрипло спросила я.
- За приём... Впрочем, вам надо позавтракать. Или поужинать, ибо сейчас вечер. Вы выспались?
Я ничего не ответила, только чуть кивнула.
- Я рад. Одну минуту.
Он совершенно очаровательно улыбнулся мне и вышел из комнаты. Я тут же вскочила, и, прикрывшись одеялом, уселась с ногами на постели.
Оглядевшись, я поняла, что нахожусь в красивой и очень уютной спальне. Между тяжёлыми тёмно-синими шторами, за высоким окном таилась ночь. Перед камином лежал белый пушистый ковёр. На спинке стула рядом с кроватью аккуратно висело платье, отглаженное чьими-то умелыми руками. Поверх него кто-то положил тёмно-синие хлопковые трусики.
Схватив их, я быстро надела их под одеялом. Затем встала с кровати и принялась спешно надевать платье, то и дело, оглядываясь на дверь, в которую вышел незнакомец. Она была прикрыта, но я всё равно дико волновалась, что он увидит меня голой, хотя, наверное, это было глупо, учитывая тот факт, что голой я спала, а он был рядом.
Тут я вспомнила старика, требовавшего минет и меня едва не прошиб холодный пот от страха. Отчего-то я решила, что меня готовили для него. И первой мыслью было "Бежать!". Но куда? Я даже не понимала, где конкретно находилась, понимала только то, что в том самом замке, который видела до сих пор только со стороны. А какой этаж? А как тут устроены коридоры? А где лестницы? Или тут лифты? Или и то и то? А если я сейчас побегу наугад, то каковы мои шансы покинуть замок? А на чём я уплыву? А как вернуть мои вещи, документы?