Пернач. Дорога проклятых (СИ)
“Бандит. Пол — женский. Имя — Кейт. Возраст — 28 лет. Очищенная. Уровень опасности — крайне высокий. Награда за убийство — 2 очка опыта”.
Ну вот. Еще бы чуть-чуть, и был бы медведь. Я стал снимать с себя одежду. Шлем, стальной панцирь, рубаху, футболку, штаны, наколенники, ботинки. Ну вот я и в одних трусах.
— Достаточно? — спросил я.
Кейт внимательно смотрела на мое тело, а потом обошла меня кругом два раза.
— Трусы тоже снимай, — приказала она, — вдруг у тебя там скверна.
— Угу, еще какая, — усмехнулся я, — тебе бы она понравилась.
Я спустил трусы, и Кейт обошла вокруг меня еще раз. Она разочарованно хмыкнула и холодный кончик стали коснулся моих яиц.
— Я не люблю дурацкие шутки, чистый, — сказала девушка, — одевайся и пойдем в юрту. Еще двое человек со мной.
Рядом с нами уже связывали южанина, решившегося на операцию. Рядом с ним уже стоял дэдовец с железным чемоданчиком и горелкой, прокаливал режущие инструменты. Я успел заметить, что Скверна поразила почти всю спину мужика, и сглотнул. Не факт, что он переживет эту процедуру.
Южанин заорал, когда скальпель коснулся его кожи. Широкий кровавый разрез пошел по спине вниз. Доктор знал свое дело. Но даже этот крик не мог заглушить те вопли, что раздавались из юрты, куда отвели девушку.
Меня сопроводили в другую. Откинули полог и мы вошли все вместе. А здесь было весьма уютно. Повсюду лежали шкуры, одеяла. Посередине горел маленький костер, над которым висел казанок, в нем еще бурлило какое-то варево. Кейт приказала рядовым обыскать юрту, а сама сняла шлем. Да, у нее вполне миловидное лицо. Короткая стрижка под мальчика. Белые волосы. На лице два глубоких шрама, и оставлены они не оружием. След выжженой скверны.
— Здесь мешок с картошкой, — сказал один из солдат, — хорошая, свежая.
Я аж зубами заскрипел. Меня начало потряхивать.
— Торгаш сказал, что она гнилая, — процедил я сквозь зубы.
— Значит, наебал, — спокойно сказала Кейт и вытерла саблю об одно из одеял, — давно в нашем прекрасном мире?
— Два дня.
— Совсем зеленый. Привыкай. Здесь мало честных и порядочных людей. Обычно это либо совсем юнцы, либо идейные мечтатели. Романтики. Но последних становится все меньше, — девушка присела рядом с варевом и зачерпнула половником. Поднесла к носу, понюхала, — наваристый супчик. Будешь?
— Да что-то после увиденного как-то жрать не хочется, — признался я, — почему вы так жестоки с нечистыми?
— Узнаешь. Со временем все узнаешь и поймешь. Ты еще в самом начале Пути и тебе сильно повезло, что ты попался именно нам. Иначе бы ты уже лежал в сундуке. А завтра тебя бы продали на рынке. Копал бы картошку до конца своих дней да жопу подставлял.
— Спасибо, — буркнул я, — что вообще происходит?
— Ничего. Идет война. Она никогда не заканчивалась.
— А где Дэд?
— Мертв — так говорят все, но мы знаем, что это не так. Он из бессмертных. Он не может умереть. Он всегда возвращается, — загадочно ответила Кейт, — мы отпустим тебя. Не тронем.
— А я думал, возьмете с собой и выдадите шлем с перьями.
— Нет. Ты слишком слаб. Степь не закалила тебя. Мы берем только сильных духом и телом.
— Да я и не хочу, если честно, — признался я, — убивать людей направо и налево — это не в моих интересах.
— А что у тебя в них?
Это было странно построенное предложение, но я его понял.
— Мне нужно к Перевалу, — ответил я.
— И ты собираешься добираться в одиночку? — удивилась Кейт, — не доедешь. Только если по Дороге. И то днем.
— Почему ты не убила ту девушку? Почему она должна страдать?
— Потому что все мужики хотят трахаться, Чистый. Даже ты. У нас в отряде мало женщин, и они сами решают с кем быть. Много мужчин остается не у дел. Энергия накапливается, она превращается в ярость. Поэтому ее нужно спускать на таких вот нечистых. Или ты предлагаешь мне самой ноги раздвигать перед каждым из воинов?
Я молчал.
— То-то же. Этот мир жесток и прямолинеен. Ты редко будешь встречать тех, кто в действительности захочет тебе помочь. И если ты слюнтяй, размазня и слабак, то сдохнешь. Другого выхода нет. Я встречала чистых, которые были рабами у нечисти. Это нормальное явление, хоть и редкое. Такие не заслуживают быть воинами.
— А может быть, им просто не повезло? В них были сила и дух, но его сломали, — возразил я.
— Нет. Настоящего воина нельзя сломить. Он несгибаем и непоколебим. Ты должен научиться слышать собственное сердце и ВИДЕТЬ. Ты уже бывал в схроне Древних?
— Если ты про место с кристаллом, то да, — ответил я.
— Это хорошо. Оно не единственное. Их много. Они хорошо спрятаны, но чистые находят их, ибо Путь ведет к ним. Только благодаря таким схронам ты сможешь стать таким же сильным как Дэд.
— А какой он? — спросил я.
— Дэд? — Кейт удивилась, — высокий, сильный, взрослый. У него седые волосы и такие же стальные глаза. Он мудрее Слепых, быстрее псов, сильнее медведя. Он — герой, от которого мечтает понести любая женщина. Даже я.
— Круто, — брякнул я и замолчал. Крики на улице стихли. Полог палатки приоткрылся и появился доктор.
— Не выжил, — коротко сказал он и исчез.
— Бывает. Скверна быстро захватывает южан. Мы думаем, что дело в температуре окружающей среды. На севере люди лучше ее переживают, — Кейт наложила в чашку картофельного супа, — поэтому именно там мы и набираем новых воинов.
— Но с людьми делает Скверна? — спросил я.
— Хороший вопрос, Чистый. Скверна — это проклятье. Оно появляется в виде маленькой родинки у новорожденного и начинает развиваться. С годами она распространяется. Сначала поражает кожу, может вызывать всякие наросты, пятна, язвы, раздражения, но потом… — девушка замолчала и принялась есть. Ее солдаты присоединились к трапезе. Я почувствовал как у меня бурлит в желудке и решил тоже отведать супца. Все-таки ужасы ужасами, а голод — не тетка. Он дядька.
— Потом Скверна поражает внутренние органы, и со временем добирается до мозга. Знаешь, что у человека есть такой орган в голове?
— Да, догадывался, — ответил я.
— И тогда человек превращается в настоящее чудовище. Он убивает своих близких, пожирает их и убегает на восток.
— На хера? — не понял я.
— Чтобы примкнуть к орде таких же как он, — ответил один из солдат, — я лично встречал ее. Дэд устраивал походы на восток, чтобы усмирить распространение Скверны. Такой бойни я больше никогда не видел. Даже под Москвой было не так. Совсем не так.
— Да, — подтвердила Кейт, — кто-то должен бороться со Скверной, иначе Орда придет к нам и поглотит всех выживших. Мы — жестоки, ужасны и чудовищны, но как говорил Дэд — “тот кто сражается с чудовищами, сам становится им”. У нас нет другого выбора.
— Мне пока не понять, — признался я.
— Да, пока ты сам не пройдешь через все это.
Суп мне показался недосоленым, но наваристым. Картошка, лучок, специи, и куски вяленого мяса, которые хорошо проварились. Наверное, это страусятина. Не человечина же.
— А вас так правильно Дэд научил разговаривать? — догадался я.
— Он самый, — Кейт кивнула головой, — мы быстро поняли, что чистые говорят иначе. Слушаешь их, вроде бы все понимаешь, но все равно как-то чудно. И мы стали учиться говорить также.
— А после очищения Скверна больше не возвращается? — уточнил я.
— Нет. Эликсир Дэда убивает распространение. Повторный процесс заражения невозможен. Ты, кстати, если хочешь, можешь переночевать сегодня здесь. Завтра мы разберем юрты, заберем все, что надо и вернемся в главный лагерь, а ты пойдешь своим Путем.
— Я вернусь в деревню, — ответил я, — спасибо.
Я прекрасно помнил, что путешествовать ночью весьма опасно, особенно на скутере. Так что предложение Кейт показалось мне вполне логичным.
Глава 8
Спал я нервно и часто просыпался. В ушах стояли крики убиваемых людей. Я вздрагивал, открывал глаза, вытирал холодный пот, приподнимался на локтях и осматривался. В юрте храпели дэдовцы. Рядом со входом сидели двое неспящих стражей. Из-за масок было непонятно, спят они или нет. Я закрывал глаза, бесшумно падал на подушку и тут же отрубался, чтобы через полчаса-час снова подскочить. А еще я честно боялся, что меня зарежут. От этих фанатиков можно ожидать чего угодно. Они все тут, сука, поехавшие. Весь вечер я держался как мог, но теперь просто охреневал. Мне даже плакать хотелось, но я сдерживался. Здоровый мужик, вроде бы не дурак, суровый по жизни, но епта, моя прошлая жизнь по сравнению с новой — это совершенно несравнимые вещи. То, что я считал жестокостью у себя в мире — не более чем детские шалости. Убить кошечку, ударить девушку, отмудохать придурка на байкфесте? Это жестоко? Это ссанина в уши. Здесь людей режут живьем на части и сжигают без капли сожаления. Насилуют, а затем убивают, а потом еще разок насилуют, потому что всем не хватило, или кому-то не нравится живая жертва. Продают в рабство, клеймят. Да тупо едят вместо страусов! Вот это мирок! И какой у меня выбор? Оставаться собой и пытаться сохранить былую мораль, или ассимилироваться и стать таким же маньяком как все эти бандиты? К сожалению, прямо сейчас я не знал ответа. Быть собой в таком мире нельзя. Убьют. Быстро и беспощадно. Но и скатываться до уровня этой всей нечисти мне тоже не хочется. Вот взять торгаша — южанина. Он же просто конченый! Ему привезли нормальную картошку, а он схватил Сурта, чтобы продать его в рабство. Тот подумал, что его подставили. Надеюсь, что они с Заком свалили, но учитывая тот факт, что ночью никто не приезжал — у них это получилось. А потом пришел я, и этот толстяк решил и нас схватить. Вот она жадность. А что в итоге? Сам сдох, сгорел заживо. Дочь изнасиловали и убили. И остальных членов семьи укокошили. Я думаю, что выстрел из ружья окончательно выдал наше местоположение. Потому что я не видел никакой слежки. И Зак тоже.