Мистер Фермер. Между Адом и Раем! (СИ)

— Есть только один истинный бог, это Матвеем… — Все так же, валяясь и глядя в небо, повторил я вчерашние слова Зуриэль. Трава за спиной моей начинает шебуршать, вливая в нее энергию, представляю пышный, прорастающий стену-куст, как в американских фильмах. Невысокий, но достаточно плотный, чтобы смог поднять меня. Растение, повинуясь, поднимает своего создателя, а после, так же по моему требованию, вновь принимает форму реденького газончика.
— Хо… значит магией земли владеешь, а почему раньше не использовал? — Все так же, стоя напротив меня с повязкой на глазах, произносит Люси.
— Да так, хотелось узнать, достойны ли вы познать мою мощь, императрица. — Ответ мой вызывает растерянность на лице лисы, и легкий смех у наблюдавших за нами солдат.
— Гросс, а ты случаем не борзеешь? — Приспустив повязку, Люси взглядом встречается с набычившейся Зуриэль. Кто-кто, а вот мой личный надзиратель, не позволит лишнего, будь то физически или словесно. В любой момент, любого из присутствующих сможет перевоспитать.
— Повязку, императрица. — Требует соблюдения условий спарринга Зуриэль. — Это ведь не только тренировка Гросса, но и ваша.
— Чучело и то полезней. — Заставив солдат смеяться еще громче, с обидой в голосе заявляет лиса, поправляет повязку, принимая атакующую стойку. Готовится, как и раньше, в затяжном прыжке, в мгновение сократить дистанцию. Что-то похожее я наблюдаю уже последние пол часа, плюс видел, спаррингуясь с Беладонной. Остановить Ракету Люси грубой силой невозможно, уже пробовали, а потому, поступаю так.
Топнув ногой, посылаю по земле легкую вибрацию, распространяю ману по области, меняя гладкую поверхность земли на ребристую, для лучшего сцепления ног. Не знаю, что там чувствует моя милая лисичка, но благодаря такой сцепке, скорость ее вырастет, а я тем временем, чуть-чуть увеличу высоту травы и…
— Глупец, ты только мне помог! — Рывок, десять метров за мгновение, ноги ее еще в воздухе, доворачиваю корпус, пропускаю кинжал, позволяя лисе, ногой влететь в переплётшийся в прочную веревку кустик. Я уворачиваюсь, нога лисицы в ловушке, оплетена, и херак… Словно боец Капоэйры, она, потеряв равновесие, опускается на руки, второй ногой херачит меня в грудь. Едва успев поднять деревянный меч, отлетаю на добрых два метра. Мощь удара настолько велика, что ноги скользят по траве, словно лыжник едущий задним ходом, лишь чудом умудряюсь не упасть. — Ах ты…
Поговорим потом. Пока лиса злится, не давая ей высвободить ногу, сам кидаюсь в атаку, создавая под второй ее ногой зыбучую, неустойчивую поверхность. Одна нога оплетена, трава цепляется и за её руку, вторая нога погружается в утопающую землю — что ты будешь делать⁈ Замах, удар, и… меч мой деревянный, на щепки разлетается об один единственный выставленный лисой кулак.
— Засранец! — Пальцы ее, выпустив когти, устремляются к моему горлу. Вновь доворот корпуса, чуть ухожу в бок, занеся ногу, собираюсь отвесить зазнавшейся малышке легкого подсрачника, как тут же слышу, как с ее рук отстегивается ремешок утяжелителя. Мне пиздец.
— Достаточно. — Мгновение, ударом воздуха волосы на моей голове взъерошиваются, словно рядом фура пронеслась. Между мной и кулаком Люси, большая, сильная и накаченная рука Зуриэль.
Минутная, тихая пауза. Стоя напротив, со сползшей с глаз повязкой, Люси таращится на меня, не скрывая злости. Она злится за все: за то, что я до сих пор не рассказал ей о том, кто я, что там с нечистью, что игрался с ней, не показывая магию, и вел себя несерьезно. Она требовала отношения к себе как к взрослой, как к императрице, но при этом ничем не соответствовала своему титулу и запросам. Молодая, избалованная, но при этом очень сильная девчонка. Теперь я понимал, почему всю власть в руки забрали Сад и Аорра, ибо, управляй империей подобные ей, нам всем давно бы пришел пиздец.
«Красава Гросс, Вы как всегда прекрасны, императрица!» — разделились по лагерю голоса поддерживавших нас наблюдателей.
— Мы ведь только начали, верно, Гросс? — До выступающих на лбу вен, пытаясь хоть как-то пошевелить руку Зуриэль, шипит и напирает на нее Люси.
 
— Боюсь, пока что мы закончили, моя императрица. — С самодовольной улыбкой, еще сильнее раздраконивая ее, отвечаю я. — Видите ли, обязательства землевладельца и хозяина этого чудного особняка требуют моего внимания. Ваше появление на севере обернулось для нас настоящей катастрофой, нужно провести ремонт, восстановить территорию… или думаете, это захочет делать кто-то другой, вместо меня?
— Намекаешь на то, что это я, императрица, твои лужайки и особняк ремонтировать должна? — рычит Люси.
— Зачем же намекать, я говорю прямо. — Продолжая ее бесить, зная, что сегодня вечером или завтра днем, или послезавтра, после окончательной процедуры проверки и очистки раскрою ей неприятную правду, отвечаю я. Глядя в эти злобно сверкающие глазки, оскалившиеся белые зубки, с торчащим за губками небольшим клыком, я не мог воспринимать ее серьезно. «Люк… Кхм… Люси, я твой отец», — вспоминая сценку из одного фильма, уже представлял, как она во все горло кричит «Не-е-е-е-ет!» — и прыгает в пропасть… ну или, со второго этажа моего разъёбанного особняка в кучу с травой.
— Чё лыбишься, Гросс, зелья бессмертия хряпнул с утра, или что? Думаешь, если Цветы за тебя заступаются, я не смогу призвать тебя к ответу за оскорбление и…
Склоняю голову, припадаю на одно колено.
— Прошу не серчайте, моя императрица. Улыбка на лице вашего слуги связана лишь с внутренним восторгом, вызванным вашей неописуемой красотой. Вы прекрасны, как в спокойствии, в бою, так и в гневе. Вот и не смог я, удержаться, за что и прошу меня простить. — Спонтанная речь, опустив голову, едва сдерживаюсь, чтобы не заржать. Хе-хе, еп, что я загнул только что, еще и при свидетелях, мама дорогая, папа был бы мной доволен!
Тишина, ругательства в миг прекратились. Вместо них злобное, тяжелое сопение. Подняв голову, так, как не положено слугам, с колена, прямо в глаза гляжу пунцовой, поджавшей губки Люси. Вся в маму, вернее в пра…прабабку.
— Опять издеваешься?
— Правда и ничего кроме правды, — отвечаю на быстрый вопрос лисы я, заставляя её отвернуться и ретироваться. Все сковывающие её движения аксессуары сброшены, повязки сорваны, в последнем из своих ударов она показала всю серьезность нашей с ней тренировки, продемонстрировав неуступчивость. Точно такую же, какую всегда демонстрировала Пом.
— Само очарование… — Едва слышно проговорил я, когда казалось, что лисичка отошла на достаточное расстояние. Белый лисий хвост, удалявшейся девчушки, встрепенулся, стал дыбом, заставив её оглянуться. Одарив меня неприятным взглядом, лисица оборачивается в мех хвоста, пряча попу и обнаженные плечи.
— Гросс, кажется, кое кто ещё жаждет вашего внимания. — Говорит Зуриэль, указав пальцем в сторону стоящей у входа в особняк Облачко и инквизитора, державшего в руках две оживленные игрушки. Два медведя, перештопанных, видимо, самим инквизитором, выглядели не менее зловеще, чем те, кого в эти игрушки Облачко вчера самолично запихнула. Нити, которые исходили от моего демоненка, оказались не ошейниками, не удавками, как я думал вчера, а… самой что ни на есть, настоящей капельницей, кормившей трупные тени. Увеличивая или уменьшая её размеры, перекрывая или, наоборот, наращивая темп подачи маны, Облачко могла причинить присосавшимся к ней тварям существенный урон. Демоны подчиняются, потому что едят, когда едят, они меняются, меняясь и подражая тому, от кого получают энергию, они учатся воспринимать её не только от Облачко напрямую, но и от мира, так же, как это делаю я. Иными словами, мой демоненок, взращенный мной в не самые лучшие годы существования, проделал ту же самую операцию, что и я, только более щадяще, медлительно и, зная, что нужно этим зубастым уродцам, грамотно.
Облачко, чем больше я глядел на неё, тем сильнее удивлялся тому, насколько быстро она обретает познания о мире, в котором родилась. Что это, если не отголоски её прошлого, я? Может, она была воином, или авантюристом каким. Быть может даже гениальным магом, сражавшимся против тьмы в одиночку, или…