Мистер Фермер. Между Адом и Раем! (СИ)

— Взять. — Подняв руку, командует Ветерок, и Инквизитор, пробив три степени защиты, разрушив телепортационный круг, мощным ударом своей старой, крепкой руки, прижимает голову кролли к престолу. Дева хрипит, выгибается, царапает ему лицо, в глазах её паника и… тьма.
— Она одержима! — Воскликнул Инквизитор, ожидая команды. Сосуд давно мёртв, покорён, марионеткой развращённой и уничтоженной духовно, просто существует, в ожидании следующего приказа. Глупое дитя, поддавшееся порокам, полностью перестало существовать как отдельный организм и представляла из себя живого мертвеца. Здесь Безымянный никак бы не смог помочь ей экзорцизмом.
— Казнить. — Будучи в гневе, даже не задумываясь о том, что с этой кролли, отдаёт приказ Заря.
Девочка только и успела поднять руку, призвать чёрный туман, как шея её хрустнула от невероятно сильной хватки мощных пальцев. Демон внутри зашевелился, из всех отверстий тела стал рваться наружу темный дым. Просачиваться через уши, ноздри и даже половые органы, он в панике рвался наружу, спасая духовные силы. Именно этого и ждала Зуриэль. Вспышкой света, из предмета спрятанного на поясе инквизитора, она вырывается в мир, ослепляет, а затем и пленит того, кто прятался внутри развратной девицы. Тьма, вырвавшаяся наружу, заперта внутри заклятия, мощного, заранее приготовленного магического шара, что чем-то был похож на клетку для Трупных теней.
— Я нашла тебя, ублюдок… — Видя, как в панике мечутся красные глаза, как часть одушевленного, титулованного демона внутри молит о помощи, пощаде, проговорила Зуриэль. При помощи магии света, напитывая ей шар, она принимается жечь, силой своей пытать темный осколок души, что с лёгкостью выдаёт информацию о хранилище другой своей части. — Нужно спешить, Раздор почти победил, почти одолел Аорру! — Воскликнула Зуриэль.
Дабы ничто не спряталось в остатках мёртвого тела, Заря, не жалея сил, направляет на труп своё пламя. Сжигает всё вместе с костями, внимательно разглядывает каждый кусочек праха, после чего, отдаёт команду Ветерку, и та, перемолов прах в пыль, развеивает остатки по тронной зале.
— А с ним что? — Глядя на шар в руках Зуриэль, спросил Инквизитор.
— Станет подарком и подопытным для нашего господина. — Отвечает Зуриэль. Подойдя к одной из стен, комбинаций из нажатий, падший ангел отворяет одну из стен, за которой прятался вечно действующий портал.
— Что это? Не припоминаю, чтобы мы давали на подобное разрешение, чтобы строили нечто такое. — Оглядывая устройство, оценивая надёжность заклинания и проверяя не ловушка ли это, говорит Заря.
— Оно и не требовалось. — Получив всю информацию от пленного осколка, очень хотевшего пожить немного дольше, говорит Зуриэль, — эту комнату, как и телепортационное зеркало, создала лично Аорра.
— Зачем? — Спрашивает Ветерок.
— Там она собиралась тайно, и не делясь ни с кем, заниматься любовью с господином. — Без стеснения, отвечает ангел, делая шаг в сторону портала.
Качая головой, всячески осуждая подобные порочные связи, следом заходит инквизитор.
— Вот же коварная сучка. — Шагнув в след за ними, не сдержавшись, выплюнула Ветерок.
— Сложно не согласиться… — Испытав стыд за то, что не придумала что-то подобное, а после и ревность, вошла в портал последней Заря.
  
Глава 19
 
Аорра. Образы во тьме.
Голос, красотой неописуемой, затмевающей пение любой из самых прекрасных птиц, звал меня, манил и склонял к тому, о чем я мечтала тысячи лет, десятками тысяч холодных ночей.
«Аорра… любовь моя единственная, иди ко мне, я скучаю по тебе, жду, в своих объятиях». — Соблазняя, ломая рассудок, звал призрак прошлого, обращаясь ко мне с мятых, залитых кровью простыней.
Существо с ликом его, голосом, повадками, взятыми из моих воспоминаний, влекло и склоняло к величайшему из соблазнов, а с ним и к греху, совершив который, я никогда бы не смогла вновь взглянуть своему герою в лицо. Оргия, все ее участники — они попали в лапы демонов, подчинились им, а потом, пытаясь сделать меня частью своего культа, задурманили и мой разум. Близость человечьих тел, исходящее от них тепло; я так скучала по этим чувствам, поддалась на провокацию, дала слабину и… что теперь? Я убила их всех, едва не распрощавшись с собственной душой, вынуждено, смертельно ранила себя в живот. Лишь так, повредив главные меридианы, по которым течёт жизнь и мана, я сумела испугать, заставить существо внутри меня отступить, заставив тратить темные силы не на мой разум, а на исцеление ран.
 
Демон, что пожирал меня изнутри, с каждым днём становился всё сильнее и сильнее, доминировал, пытался подчинить меня… я была нужна ему живой. Я! Прозванная Матерью-Прародительницей, я, дочь Других, сильнейших в мире сием, прозванных Дроу! Сердце моё темнее ночи, кожа, подобна грязи, в которой изваляли добрые имена моих предков. Истоки жизни моей, корни рода, гораздо глубже любых демонических и даже божественных. Ублюдки, тёмные твари, как вы посмели, не дождётесь… Вся жизнь моя после Его ухода — одна большая ловушка, горе, страдание. Матвеем, он перечеркнул историю, избавил меня от предназначения и даровал жизнь, что без него хуже смерти. Он дал мне шанс, я поняла это, разгадала замысел Его, и… слишком поздно поняла, что демон внутри был моим личным, не пройденным испытанием. Теряя над собой контроль, руками своими, кинжалом, дарованным мне некогда Божественными Цветами, на годовщину ожидания Его. Я убила всех причастных к разврату, к оргии, попыткам одурманить мой разум, заставить забыть Его — того, кому по праву и по закону принадлежит всё, что я имею, включая жизнь.
Переступая через окровавленные, обнаженные тела, я шла к вину, тому единственному напитку, что в жизни моей еще имело вкус. Демон внутри заканчивал исцелять раны, вновь принимался порабощать разум, погружая в спячку мое сознание, он перехватывал контроль над телом. Гордыня моя стала той слепой тенью, в повседневном силуэте которой не смогла я разглядеть поселившуюся внутри меня беду. Матвеем учил не обращать внимания на статус, общаться со слугами, как с равными, как будто я, королева, могла себе подобное позволить. Возможно, если бы не эта моя гордыня, тогда один достойный Дроу не томился бы сейчас за решеткой. Когда-то давно, может тысячу лет назад, один из верных слуг Эглера воспротивился моему приказу, и даже посмел коснуться меня своими руками в попытке переубедить, доказать, что я одурманена. Как же его звали… того, кто некогда привел меня к Матвеему? Моему милому, любимому, тому, с кем я скоро воссоединюсь на небесах. Прости меня, верный слуга, в едином пламени Кровавой кузни, где после смерти плавятся все души, я обязательно найду тебя и как следует поблагодарю за смелость, за честность и службу…
Дрожащие пальцы коснулись кубка, переполненного вином. Холодный напиток, выливаясь, побежал по пальцам, давая понять, что некоторые органы чувств всё ещё подчиняются мне. Долгое время я хранила его Наследие, преумножала дарованное мне в пользование. Ждала, поклявшись встретить Его с рассветом нового мира. Моя мечта, всего лишь желание вновь почувствовать себя обласканной его тонкими пальцами, ускользнула, с ощущением потери контроля над самой собой. Правая кисть, а за ней и вся рука до локтя, онемела… Как же хочется ещё разок прикоснуться к Его губам.
— Повинуйся. — Требую я от задрожавшей левой руки. От обиды, от несправедливости, от собственной глупости, поставившей меня в это положение, на глазах проступили слёзы. Не простые, а наполненные кровью. Магия внутри ещё подчинялась, вместе с разумом сопротивлялась ломающим личность приказам неизвестного захватчика.
— Ты не получишь это тело. Оно принадлежит другому! — Собирая всю силу, волю, решимость в кулак, создаю в своей левой руке тёмный, магический клинок. Ашхара, лезвие души! Цель твоего сотворения проста: прервать мучения, терзания, упокоить меня и того, кто посмел вселиться в тело, что принадлежит Матвеему.