Это личное, никакого бизнеса (СИ)

Кристина терпеть не могла, когда при поцелуях, парень совал в неё свою тыкающуюся мокрую лепёшку. Но язык Виктора был другим. Его язык агрессивно властвовал у неё во рту – толстый, упругий, он заполнил собой весь рот. Его хотелось ловить, втягивать в себя, тереться об него нёбом.
Одной рукой Виктор, как гриву у породистой кобылы, перебирал её волосы, на мгновения сжимал в кулак, так что лёгкий стон вырывался из её груди. Он словно контролировал её постанывания, снова и снова натягивая волосы. Вторая рука нырнула к ней под блузку, по-хозяйски, без церемоний, задрала бюстгальтер и стала мять, тискать, лапать, – Кристину накрыла волна похотливой жажды – да, да, хочу так! – откликающуюся грудь. Вмиг включившиеся соски по всему телу отправляли импульсы желания и сладострастия.
Трусики она в тот вечер предусмотрительно не надела.
Волна оргазма трижды накрыла Кристину прежде, чем Виктор отпустил её бёдра, которыми, казалось, распоряжался без её помощи.
Откинувшись на сиденье, с задранной блузкой, оголявшей грудь, с копной перепутанных волос, мокрая, ошалевшая от собственной похоти, Кристина восторженно подумала: "Так вот, что значит оттрахал".
На внутренней стороне бедра заныла мышца – оказывается, всё это время пряжка ремня Виктора впивалась в ногу. Грудь, очнувшись от гипнотического кайфа, откликнулась лёгкой болью. На следующий день даже проступил небольшой синячок.
Но это был лучший секс в жизни Кристины. Секс с брутальным, настоящим мужиком.
Через две недели она переехала к Виктору. Мать пыталась по телефону возмущаться, что "как так, не расписывались, а живёте", но кому нужны эти формальности – колечко Виктор подарил, Кристина носила как обручальное. Что ещё?
Первый раз он ударил её через два месяца. Поздно домой пришла. Ну не совсем ударил – толкнул. Хотел бы ударить – не ней живого места не осталось. Волновался, вспылил, ревновал. Потом на коленях стоял, ноги целовал. Пока не простила – не отпустил.
А меньше, чем через месяц Виктор Кристине пощёчину залепил. С работы к нему коллега заходил, Кристине комплимент какой-то дебильный отвесил – она поблагодарила. И улыбнулась, якобы, по-блядски...
Оскорбления, слёзы, крики, мольбы о прощении. Простила, конечно.
Кристина никому об этом не рассказала. Стыдно. Девчонки завидуют, восхищаются. А королева, что же, по мордасам получает?
Колледж кое-как закончила помощником юриста. Можно было и дальше пойти учиться – в университет. Но на бюджет Кристина экзамены бы не сдала – она в колледже-то училась, слава богу, за "красивые глазки". А платить за обучение Виктор не согласился, и родители давно дали понять, что замужнюю, пусть и неофициально, дочь финансировать не собираются.
Кристина почти год просидела дома, боялась, что если на работу выйдет, то "муж" приревнует к кому-нибудь из коллег. Улыбаться старалась пореже, чтобы в неподходящий момент не выглядеть кокеткой.
Избил он её потому, что когда мыла окна – заигрывала с соседом, который курил на балконе в доме напротив.
  
Глава 20
 
Утром, когда Виктор на службу уехал, Кристина подошла к зеркалу и долго, – минут пятнадцать, – смотрела на девушку за стеклом. На лице кровоподтёков не было. Виктор следил за тем, куда бить. Кристина ухмыльнулась. Какие у него вспышки гнева, оказывается, аккуратные. Продуманные.
Скинула ночнушку. Тело, с окрасом снежного барса: на белой коже хаотично разбросаны пятна синяков.
– Он ведь убьёт тебя. – сказала девушке-барсу. Та промямлила "но он ведь меня любит, просто вспыльчивый, ревнивый очень".
– Решай, что тебе дороже: такая любовь или жизнь. – девушка в отражении заплакала.
Позвонила родителям. На удивление, мать по телефону не стала допытываться у Кристины, что случилось. Словно без слов всё поняла, почувствовала.
– Мам, я ушла от Виктора.
– Приезжай домой.
Самое страшное было позади – мама не отвернулась. Только нажав на кнопку отбоя, Кристина поняла, как сильно боялась, что мама, без одобрения встретившая "замужество" дочери, фыркнет что-то типа "Я тебя предупреждала" или "Сама обженилась-сама и разбирайся". У них столько раз были ссоры именно по этому сценарию...
 
Через час Кристина уже ехала к родителям.
Кристина смотрела, как убегают за окном электрички сначала большие дома города, потом маленькие садовые домики пригорода, потом деревья, кустарники, поля... Убегают, все убегают... Всё просто. Если тебе плохо – уходи, убегай. Не надо притворяться счастливой, не надо думать, что подумают другие. Не стоит стыдиться своего проигрыша. Да и сам стыд придумывать – не надо!
За окном мелькнула просёлочная дорога в поле. В колее, размытой недавними дождями и раздолбанной уборочной техникой, застрял легковой автомобиль. На кой его занесло в поле – навигатор повёл не той дорогой или водитель решил срезать путь – неизвестно.
Одинокая, увязшая в грязи машинка. Выберешься ли ты оттуда до темна? Хватит ли своих сил?
Электричка уже показывала Кристине другие картинки, но она всё думала о недавно увиденном. Ещё немного и она бы, как этот автомобиль в грязи, застряла в отношениях с тираном.
Сломанный внутренний навигатор уверял бы, что всё правильно: "бьёт, потому что любит, ревнует, а сам потом мучается", "не нужно выносить сор из избы", "сама виновата – спровоцировала", "стыдно признаться, что тебя бьёт мужчина – это же значит, что сама..." Кристина словно со стороны смотрела на свою ситуацию и её охватывал ужас. Как, как она позволила себе замотаться в это дерьмо до такой степени? Она ведь неглупая девушка, красивая, интересная. У неё такие амбициозные планы на жизнь. Были.
Кристину передёрнуло.
Ну уж нет. Роль жертвы не для меня!
Она потом много раз вспоминала тот день: девушку в синяках в зеркале, застрявшую в грязи машину, свои мысли, под ритм электрички поднимающие в душе волну негодования – именно тогда Кристина переродилась. В электричку садилась сбежавшая от мучителя жертва, юная девушка. На станции сошла взрослая опытная женщина.
Пришли злость и цинизм. Любовь, ухаживания, коленопреклонения – это всё для лохушек. Истинные королевы сами строят свою судьбу.
Когда Виктор позвонил, она не стала отмалчиваться. Ответила на звонок.
Голосом, не терпящим возражений, сообщила, что сняла побои и написала заявление в полицию. И если он вздумает хоть тенью, хоть звуком, хоть смайликом проявиться в её жизни, то она не остановится и дойдёт до суда, благо дело среди знакомых много ребят из юридического мира. Любимой омоновской службе Виктора придёт конец. Как и любой службе в органах. Он пытался запеть свою лебединую песню мольбы о прощении и любви, но она грубо прервала его и почти по слогам чётко и медленно произнесла стальным голосом: "Заявление на твою работу с прикреплённой копией справки о побоях у меня в смартфоне. Да или нет. Я отправляю письмо прямо сейчас?"
После пятисекундной паузы Виктор выдавил из себя: "Нет".
Кристина блефовала: побои, заявления – ничего этого не было. Но убеждённость её в том, что она пройдёт весь этот путь, если Виктор позвонит ещё раз, её рвение на свободу были столь велики, что даже детектор лжи не уловил бы неправды.
Через две недели Кристина нашла по интернету работу, договорилась о аренде жилья, и с новой причёской, маникюром и жестокостью в сердце отправилась в новую жизнь.
Виктора она больше не встречала.
   
Глава 21
 
Странно.
На следующий день, после того как генеральный директор представил подчинённым директорам их нового руководителя, Маргарита приехала на работу пораньше. Но место на парковке было занято. Мария сообщила Маргарите Сергеевне номер парковочного места, закреплённый за исполнительным директором "Глобал Корпорейшн", – Маргарита вышла из автомобиля, проверила, – да, всё верно. Но тут красуется чей-то BMW!