Эсминцы. Коса смерти

Мочилов мнил себя большим корабельным начальником. Все матросы на эсминце подчинялись старшему боцману. И вахтенные боцманы тоже ему подчинялись. Он знал в лицо и помнил по именам всех матросов корабля. А также знал то, кого можно поставить на какую работу и у кого какие наклонности. Он делил для себя матросский коллектив на толковых и бестолочей. А также на сильных и хлюпиков. Сильным Мочилов поручал такелажные работы, подъем грузов, их выгрузку и погрузку, уборку и постановку якорей. А хлюпиков заставлял убирать и надраивать палубы, красить и полировать корабельный металл. Старший боцман регулярно проводил учения по борьбе за живучесть эсминца, по тушению пожаров и подведению пластырей на пробоины. И разумеется, он лично нес вахту. Причем тяжелую, ночную, вместе со старпомом. Тем не менее каждое утро Игорь Викторович лично осматривал состояние корабля, якорное и такелажное оборудование и приходил контролировать своих подчиненных вахтенных боцманов.
Мочилов начинал обычным матросом срочной службы, потом остался сверхсрочником, был послан на курсы флотских старшин и вот, к тридцати годам дослужился до старшего боцмана, начальника палубной команды. Его все матросы эсминца ценили и уважали. А попробуй не уважь и не зацени, так и в морду дать может. Прецеденты бывали время от времени. Водился за ним такой грешок. Тренировал иногда боцман свои кулаки на особо нерадивых подчиненных.
– Значит, так, Мочилов, учения начинаем проводить. Объявляй аврал. Мне твоя палубная команда сейчас понадобится. Мишень нужно быстренько сделать из парусины для стрельбы по берегу. И змея воздушного, – сказал капитан боцману.
– Не понял, товарищ капитан, а зачем воздушный змей? – переспросил Мочилов.
Капитан посмотрел на него снисходительно, потом отошел к стойке компаса, и сказал оттуда:
– Затем, что ни самолета, который сможет буксировать на тросе мишень для стрельбы, ни аэростата в качестве мишени у нас нет. Значит, зенитчики будут по змею стрелять для отработки стрельбы по самолетам. Надеюсь, твоя команда сможет сделать им такого змея?
Мочилов перестал сомневаться. Он решительно произнес:
– Есть! Раз надо сделать змея, значит, сделаем!
Боцман спустился с мостика на полубак и подал своей братии команду «Свистать всех наверх!» Для пущей важности и лучшей слышимости он еще и громко засвистел в свой свисток. И начался праздник свистопляски. Матросы выскакивали отовсюду и собирались на палубе. При этом они поначалу галдели, смеялись и перешучивались, словно дети. С дисциплиной экипажа оказалось все не настолько хорошо, как казалось на первый взгляд. Мочилов чуть ли не ежеминутно вынужден был орать на матросов и громко давать им указания, как, из чего и что именно следует делать. Быстро подняли из трюма куски парусины и деревянные рейки, заготовленные для сооружения пластырей и, вооружившись инструментами, приступили к изготовлению мишеней. Но не стали их доделывать полностью, чтобы потом влезли в шлюпку.
Убедившись, что начальник боцманов организовал работу, Малевский посмотрел на свои командирские часы. Близилось время обеда. Он собирался дать людям поесть, прежде чем объявит начало учений. А пока вызвал на мостик старшего артиллериста. Командир БЧ-2 Степан Семенович Михайлов, хоть и был свободен от вахты, но явился быстро.
Капитан сказал ему:
– Ты вот, что, Семеныч, готовь своих орлов к стрельбам. Приказ из штаба флота получен на проведение учений. Начальство с берега наблюдать будет. Не подведи нас.
Полноватый капитан третьего ранга потеребил усы и спросил:
– А куда стрелять надо и из чего?
– Из всего. Все вооружение эсминца, кроме минно-торпедного, приказали проверить сегодня в деле. Пристрелять главный калибр и зенитки. А особое внимание нужно отражению воздушных атак уделить. Вот такой приказ, – объяснил капитан.
– А мишени какие будут? – спросил артиллерист.
– А мишени не дали. Сами сделаем, вспомним старые времена. Вон Мочилов и матросы мастерят их уже из тряпок и палок. Нам выделили сектор для обстрела на берегу. Там поставим парусиновый щит. А зенитчикам придется стрелять по воздушному змею. Им, по условиям учений, нужно учиться сводить стволы на воздушной цели при маневрировании. Так что корабль будет маневрировать. И стрелять твоим людям придется как с ближнего, так и с дальнего расстояния. Еще и ночью будем стрелять. Ты сможешь такое организовать?
 
– Так точно, – подтвердил Михайлов не слишком уверенно.
Потом почесал в затылке и протянул:
– М-да, давненько подобных стрельб у нас не проводилось. К войне готовятся в штабе флота, не иначе.
Но капитан проигнорировал предположение главного корабельного артиллериста.
– Ты своим людям указания дай на подготовку, да обедать иди. После обеда и начнем, – сказал Малевский и отошел от Степана Семеновича на другую часть мостика, давая понять, что разговор окончен.
Перед обедом эсминец остановился на рейде, на траверзе северной оконечности острова Гогланд. Погода, к счастью, наладилась. Ветер стих, и волн почти не было. Хотя день оставался пасмурным и не жарким. Температура к полудню поднялась лишь до двенадцати градусов. На борту продолжалась суета подготовки к учениям.
Во время обеда Лебедеву принесли шифрограмму. Ключ к шифру был вместе с другими бумагами в том пакете, подготовленном дядей, который ему передал капитан. Поскольку все принимали пищу, Александру пришлось выйти из кают-компании в гальюн, где он в уединении, используя список с ключом от шифра, смог быстро расшифровать сообщение. От сердца у него отлегло. В сообщении говорилось всего несколько слов: «Морской лис вошел в нору». Таким образом, дядя сообщал, что закладки успешно заложены в условленных местах.
Теперь дело оставалось за малым. Нужно было дождаться темноты, пройти на моторной лодке около десяти миль на север к финским островкам, взять закладки и вернуться на эсминец. Только вот сделать это предстояло под самым носом у финских и советских пограничников. Впрочем, для того и были задуманы корабельные учения со стрельбой, чтобы отвлечь внимание пограничной службы обеих стран. Радиолокаторов пока в этих местах не имелось, и маленькая моторка могла спокойно проскользнуть в ночи через условную линию морской границы незамеченной.
В качестве основных средств спасения на эсминце имелись командирский катер, довольно большой моторный баркас на десять весел, маленький ял с шестью веслами и моторная лодка средних размеров. Еще были спасательные плотики и круги, но на них особой надежды на спасение бывалые моряки не возлагали. Они хорошо знали, что долго в холодной воде Балтийского моря не продержаться. Даже если не утонешь, то вскоре замерзнешь и все равно умрешь. После обеда спустили на воду с помощью шлюп-балок моторный баркас. Туда погрузили сделанные заготовки мишеней, и боцман с матросами отправились к берегу. Матросы доделывали мишень и воздушного змея уже на берегу. Пока доделывали, артиллеристы готовили орудия к стрельбам. А сами стрельбы должны были начаться ровно в 16:00.
Лебедев стоял на носу эсминца и рассматривал в бинокль панораму острова. Вытянутый на одиннадцать километров с юга на север, он хорошо просматривался вместе со всеми своими четырьмя холмами, заросшими хвойным лесом. На оконечностях возвышались башенки маяков, Северного и Южного. Возле небольшой бухты в северной части примостилась финская деревня Сууркюля, разрушенная и брошенная финнами. А в южной части острова имелась еще одна финская деревушка, впрочем, тоже покинутая. Гогланд вошел в состав СССР в 1940 году, по итогам войны с Финляндией. В самом конце ноября 1939 года к острову подошли советские корабли и долго били по нему из корабельных орудий, зря отстреляв множество снарядов по пустым деревням, заранее покинутым местным финским населением, и даже вызвав самолеты, чтобы эти пустые деревни еще и побомбить перед высадкой десанта, сбросив на них больше тысячи бомб. Итогом операции стал захват десантниками развалин, трех десятков старых винтовок и пары неисправных катеров, которые финны бросили на Гогланде при эвакуации.