Его чёрное сердце. Искупление (СИ)
Она приподняла голову, вильнула хвостом и вдруг неожиданно подскочила. Я опомниться не успела, как она сорвалась с места и побежала к дому. Чувство тревоги прошло. Я сразу же поняла, что это значит.
***
– Отстань, – проигнорировал Амин собаку.
Одетый в белую рубашку и светлые брюки, он шёл от дома.
Тоша возмущённо тявкнула и принялась прыгать на него. Амин упорно делал вид, что ему всё равно. Может, ему и было всё равно, как знать… В руках он держал бутылку и бокалы. Я повернулась боком.
– Зачем это? – спросила я, кивнув на вино, когда он подошёл.
Амин положил фужеры на покрывало, рядом вино и, разувшись, присел.
– Пошла отсюда, – столкнул собаку с пледа. – Я тебя сейчас на хрен утоплю.
– Не утопишь, – возразила я.
Амин посмотрел на меня, но ничего не сказал. Я подозвала Тошу и заставила лечь сбоку. Хвост её так и мотался из стороны в сторону, а маленькое тёплое тельце подрагивало от желания броситься к хозяину.
– Так что это значит? Решил устроить романтический вечер?
– Можно и так сказать.
Он перевернул один бокал. Только теперь я заметила стоявшую в нём толстую свечу. Сделав в песке ямку, Амин поставил её и поджёг фитилёк. Ночь была совсем безветренная, и пламя резво устремилось вверх, едва подрагивая на воздухе.
– Завтра мы возвращаемся, Сабина, – откупорив вино, сказал он. – У меня накопилось много дел. Я бы мог вернуться без вас, но не хочу.
– Хотя бы честно, – отозвалась я с лёгким сожалением, взяв у него пока ещё пустой бокал. Задумчиво повернула другой стороной, наблюдая за игрой тусклого света на стенке.
– Не боишься поить меня? Вдруг что-то пойдёт не так?
– Что может пойти не так? – он бросил на меня быстрый взгляд.
– Напьюсь, например.
– Не напьёшься. Я прослежу.
Ни улыбки, ни намёка на неё. И взгляд глубокий, серьёзный. Но и укора я не услышала. Ничего, что бы могло причинить боль или задеть.
Пока он разливал вино, царило молчание. Только Тоша упёрлась носом в плед и чихнула. Потёрла мордочку лапкой.
– Забавная она, – кивнул на собаку Амин. – Кстати, – достал из кармана какую-то книжицу и кинул рядом с ней.
Это оказались документы. Щенячья метрика и ветеринарный паспорт.
– Всё хотел спросить, почему вы зовёте её Тошей? Она же Тася, – Амин показал на бирку.
– Когда ты украл Тошу, мне пришлось стать волшебницей и наколдовать для Жасмин друга, – я погладила щенка по спинке. – Если бы не она, не знаю, как бы я справилась…
Амин едва заметно улыбнулся. Посмотрел на собаку всё с той же улыбкой, потом на меня. Он сидел, положив руку на согнутое колено. Небрежная, свободная поза, спокойный взгляд. В черноте глаз отражалось пламя свечи, оно же играло на стекле бокала. Мы молчали, но молчание не было напряжённым. Только немного неловким.
– Амин, что дальше? – спросила я, когда молчание вконец затянулось. – Что будет, когда мы приедем в твой дом?
– А что должно быть, Сабина?
Я отпила вино. Оно оказалось густым, терпким.
– Ты же понимаешь, что дальше так продолжаться не может? Если ты хочешь, чтобы я призналась, что виновата в смерти Лейлы…
– Сабина…
– Амин, я сделаю это. Но… Что это за признание? Как можно признаться в том, чего не помнишь? Если тебе это так важно…
Амин
Было ли это для меня важным? Ещё пару недель назад ответ на этот вопрос у меня был однозначный.
Сделав глоток вина, я прищурился, наблюдая за огоньком свечи. Ненависти не осталось. Глядя, как Сабина гладит вислоухую пакость, я поймал себя именно на этом. Ненависти больше нет. Только сожаление и гнетущее чувство грусти.
– Ты хочешь жить прошлым? Хочешь цепляться за него? – её голос вывел меня из раздумий.
Сабина не сводила с меня глаз. Её лицо казалось бледным при свете луны, а глаза, наоборот, очень тёмными. Она была ярче старшей сестры, интереснее. Неосознанно я подмечал это и раньше. Но она была младшей сестрой моей жены, и я запрещал себе эти мысли.
Новый глоток вина стал больше предыдущего. Сабина держала бокал под дном, и смешанный с мерцанием свечи лунный свет отражался в камнях обручального кольца.
– Я прощаю тебя, Сабина. Уже неважно, что произошло в тот день. Ты права, дальше так продолжаться не может. Давай попробуем.
– Ради дочери? – спросила она.
Голос её звучал тихо. Я вдруг понял, что куда отчётливее слышу другой звук. Опустил взгляд. Вот же тварь! Оттолкнул собаку. Ушастая чертовка успела сгрызть половину пробки. Я отогнал её подальше. Стряхнул остатки пробки на песок.
Сабина всё так же сидела неподвижно.
– Ради дочери, Амин? – спросила она снова, как только мы встретились взглядами.
Я отвернулся. Собака виновато устроилась у меня возле ног. Море перебирало едва заметными волнами.
– Да, – ответил я, не глядя на неё.
Всё-таки я был не прав. Глядя на море, я понимал, что сравнивать его с горами бессмысленно. Горы величественны по-своему, оно тоже. Я втянул солёный воздух. Повернулся к Сабине и дотронулся до её щеки. Кожа была тёплая, бархатистая. Как и эта ночь. Я обвёл контур её губ, приподнял голову за подбородок и опять погладил по щеке.
– Ради дочери. А там… Время покажет.
Убрал руку. Долил в бокалы вина. Сабина согласно кивнула. Молча я коснулся её бокала своим.
– Амин, – позвала она. – Я много думала о том дне. – Она ненадолго замолчала. Я не перебивал. – Почему я была за рулём? Почему Лейла пустила меня за руль?
– Что ты хочешь сказать?
– Я не знаю. Но… что, если за рулём была не я? – посмотрела выжидающе. – Что, если это не было несчастным случаем? Что, если… Если Лейлу убили?
Сабина
Амин помрачнел. Я застыла. Не стоило, наверное, говорить это сейчас. Но если не сейчас, когда? Почему я не была пристёгнута? Почему погибла она, а не я, не мы обе?
– Ты уверен, что никто не хотел отомстить тебе? – спросила я совсем тихо. – Хотел убить именно её?
– Уверен, – ответил он резко.
Я замолчала. Подобрала ноги и кивнула. Не стоило спрашивать. Если бы существовала вероятность подобного, Амин наверняка узнал бы.
От внезапно подувшего ветра стало холодно. Я невольно поёжилась. Язычок пламени затрепетал, но не погас. Амин вдруг обнял меня и притянул ближе. Прижал к себе. Тут же стало теплее. Он обнял меня ещё крепче.
– Не будем больше сегодня о Лейле, Сабина, – сказал он спокойно, без гнева или раздражения, которые я ожидала услышать в его голосе. – Завтра нам нужно вернуться. Это наш последний вечер тут. Давай проведём его без теней прошлого.
Амин
Были ли у меня сомнения в случайности смерти Лейлы? Были. Но Сабине я соврал. В определённой степени, разумеется. За верёвочки, само собой, тогда я подёргал, но ничего не нашёл. Может, стоило искать лучше.
Сабина никогда не отрицала, что была за рулём. Это подтвердили свидетели, а их было достаточно. Несколько человек подтвердили, что она приехала в клуб на красной машине. Сама. А ведь тогда у неё и водительских прав то не было. Сафаров, чтоб его, должен был проследить за дочерью, раз раскошелился на такой подарок! Как сёстры выходили из клуба, тоже не осталось незамеченным. Как шли к парковке…
Почему Сабина оказалась за рулём? Какого чёрта её дёрнуло поехать в клуб и надраться?! Она никогда не создавала впечатление ветреной девицы… Что было, когда приехала Лейла? Проклятье! Да мы вообще мало говорили о том дне. От машины остался лишь обгорелый остов, от Лейлы немногим больше. Единственной, кто могла что-то сказать, была Сабина. Но она ничего не говорила.
***
– Что? – спросила она, едва я посмотрел на неё.
Она была близко. Слишком близко, а я устал от возни в собственных чувствах. Да пропади оно всё пропадом!
– Ничего, – я убрал от её лица волосы.
Глаза Саби блестели.
Красивая. До умопомрачения красивая.
Я коснулся её виска пальцами. Наклонился, только миг помедлил перед тем, как начать целовать. Губы она приоткрыла сразу. Будто сама ждала этого. Её неожиданная покорность хлестнула по распалённым нервам. Я обхватил её голову и с тихим рыком проник в рот языком. Возбуждение охватило стремительно. Налетевшим ураганом оно закружило меня, как потерявшийся в море парусник.