Порция красивого яда (ЛП)

Чертов шах и мат. — Дождись меня утром. Я пойду с тобой.
— Как скажешь, Рочестер, — говорит он, оглядываясь на меня и подмигивая.
Я закатываю глаза. — Придурок.
Он усмехается, когда наконец полностью поворачивается ко мне лицом. — Я не виноват, что ты ревнуешь больше, чем я.
— О, — смеюсь я. — Правда?
— Угу. — Он делает шаг ближе.
Я бросаю на него знающий взгляд. — Так вот почему ты, черт возьми, чуть не отравил Финна в тот день?
Он изображает из себя скромника. — Я не знаю, о чем ты говоришь.
— Нет?
— Нет. Я просто недостаточно хорошо промыл линии.
Хмыкнув, я протягиваю руку вперед и продеваю пальцы в петли его ремня. — Тебе действительно следует быть осторожнее с этим.
— Я знаю. — Его губы скользят по моим. — Кто-то может пострадать.
Как раз в тот момент, когда мы собираемся сократить расстояние между нами, я вижу дым, поднимающийся из-за его спины. Я наклоняюсь в сторону и замечаю, что еда чернеет на сковороде, и от нее исходит запах гари.
— Э, Эйч?
Он оборачивается и откидывает голову назад, когда видит это. — Твою мать!
Я прижимаю кулак ко рту, пытаясь сдержать смех, но это мало помогает, так как он выключает конфорку и понимает, что ничего из этого уже не спасти.
— Ну что, теперь я могу сказать, что я тебе говорила? — поддразниваю я.
Повернувшись на пятках, он впивается в меня взглядом. — Это твоя вина.
— Нет, нет. Это ты отвлекся.
— Да, потому что ты, блядь, отвлекаешь! — хмыкает он.
Но я только хмыкаю в ответ. — Не надо было отвлекаться.
В его глазах что-то есть. Что-то среднее между разочарованием и решимостью. И он хватает сковороду, вываливая ее содержимое в мусорное ведро.
— Вот так, — заявляет он. — Я попробую еще раз. У меня достаточно ингредиентов, чтобы начать с нуля.
Боже мой, он пытается уморить меня голодом. — Хейс.
— Нет. Здесь нет никакого Хейса. Только шеф-повар Уайлдер.
— Шеф-повару Уайлдеру лучше работать барменом, — шучу я.
— Ты просто подожди, — говорит он, стоя перед холодильником, пока я достаю телефон и звоню в нашу любимую местную пиццерию. — От этого блюда у тебя голова пойдет кругом. Вот увидишь.
Я подношу телефон к уху как раз в тот момент, когда он поворачивается. Его глаза сужаются, и я не свожу с него взгляда, пока мне отвечают.
— Пицца Антонио.
— Да, я хотела бы сделать заказ на доставку пиццу, — говорю я ему, стараясь не рассмеяться при виде того, как у Хейса отпадает челюсть.
— Хорошо. Что вы хотите заказать? — спрашивают меня.
Но прежде чем я успеваю сделать заказ, Хейс бросает все, что держит в руках, и подходит ко мне, чтобы подхватить на руки. — Ну вот и все. Я съем тебя на ужин.
Я визжу, понимая, что уронила телефон, и бедный работник, вероятно, услышал это. — Хэйс! Теперь мы больше не сможем заказывать оттуда!
— Какая жалость, — говорит он, явно не обращая на меня внимания, пока несет меня вверх по лестнице.
Кому вообще нужен ужин?
Я вместе с Мали стою в баре и наблюдаю из другого конца зала, как Хейс работает за стойкой. Сейчас, когда началось лето, субботы здесь просто сумасшедшие. Днем здесь постоянный поток людей, а ночью — полный завал. Когда Кэм проходит мимо, я окликаю его по имени.
— Ребята, вам нужна помощь? — спрашиваю я его.
Он откидывает волосы с лица и выглядит измученным. — Да, но тебе нельзя стоять за стойкой.
— Почему?
— Потому что тебе нет двадцати одного года.
Я нахмурила брови. — Мали тоже нет, но вы же разрешали ей работать барменом раньше.
Он шикает на меня и оглядывается по сторонам, подходя ближе. — Говори тише. Мали делала это в межсезонье. Это другое дело. Тогда у нас меньше шансов попасться.
Я пожимаю плечами. — Мое поддельное удостоверение выглядит вполне настоящим. Даже полицейский не смог бы его вычислить.
— Чувак, — перебивает Мали. — Почему ты умоляешь его разрешить тебе работать?
 
Мои губы сжимаются, когда я понимаю, что она права.
Кэм посмеивается. — Хотя спасибо за предложение.
Я киваю и смотрю, как он возвращается к бару, а затем мой взгляд переключается на Хейса, который улыбается, подавая кому-то напиток. Он выглядит таким счастливым, и мне очень нравится, когда он такой. Мне всегда хочется оставаться на его орбите.
Игривый Хейс — мой второй любимый Хейс.
— Ах, — говорит Мали. — Теперь я поняла. Тебе нужен был повод, чтобы быть рядом с Хейсом.
Я насмехаюсь. — Нет. Я просто пыталась быть полезной.
Кивнув, она бросает на меня свой лучший взгляд, выражающий недоверие. — Конечно, так оно и было.
Черт. — Да пошла ты. Ты можешь меня винить? Я тут с ума схожу.
— Он так и не дал тебе ничего, на что можно было бы опереться?
— Нет. Ничего. Такое впечатление, что ему нравится меня мучить.
Она делает глоток содовой. — Да, ему это нравится.
— Ты — Сатана, — говорю я.
Мали смеется в свой стакан. — Что? Я думаю, что ты единственный человек, которого я знаю, который занимается лучшим сексом в своей жизни и при этом жалуется на это.
— Потому что в этом-то все и дело, — хнычу я. — Это не лучший секс в моей жизни. Я имею в виду, он потрясающий. Я не говорю, что это не так. Он безумно талантлив. Но самый лучший секс был два лета назад, когда он любил меня так же сильно, как и трахал. У него был такой способ заставить меня почувствовать, что я единственная женщина, на которую он обращает внимание.
— Ты все еще единственная женщина, на которую он смотрит, — возражает она.
Тяжелый вздох вырывается из моих губ. — Я знаю, но я говорю тебе. Что-то изменилось. Он все еще отдаляется и держит меня на расстоянии, и я не знаю, как это исправить.
Она оглядывается на бар, а затем улыбается мне. — Для начала ты могла бы поговорить с ним. Может быть, его внимание к тебе хоть немного поможет.
— Просто так? Мэл, он занят.
Схватив мой стакан с водой, который был пуст лишь наполовину, она опрокидывает его в рот и допивает остатки, хлопнув стаканом о стол, когда закончила. — Вот. Теперь тебе нужно еще что-нибудь выпить. А мне нужно в туалет.
Она тащит меня к бару по пути в туалет и почти пихает меня на свободное место. Хейс слегка поднимает на меня брови, и я понимаю, что теперь у меня нет выбора.
В последнюю секунду мне приходит в голову идея, и я с ухмылкой подхожу к барной стойке и сажусь — именно то, что я не должна была делать.
— Ты же знаешь, что не можешь здесь сидеть, — говорит он мне, стоя с надвинутой на глаза кепкой и скрестив руки на груди, прислонившись к стойке.
Я делаю вид, что осматриваюсь. — Я? Я просто хочу выпить.
Он одаривает меня улыбкой, от которой я практически готова кончить на месте, и отталкивается от стойки, чтобы подойти ближе. — Хорошо. Что тебе принести?
— Джек с колой.
Я вижу, что ему это нравится, по тому, как он хмыкает. — Сейчас принесу один «Ширли Темпл».
Бросив на него взгляд, я лезу в задний карман и достаю свое поддельное удостоверение. Я кладу его на барную стойку перед собой и подталкиваю к нему. Он разражается смехом, берет его, смотрит на него, а затем убирает в свой задний карман.
— Ты не можешь просто так взять и оставить себе мое удостоверение, — говорю я ему.
Он пожимает плечами. — Конечно, могу. Это фальшивый документ. Это не твоя фамилия.
Подмигнув, он оставляет меня в полном недоумении и уходит.
На моей гребаной подделке указана фамилия Бланшар.
Я клянусь, что он делает это, чтобы помучить меня. Время от времени он говорит что-то подобное, и я провожу следующие три дня, обдумывая это и гадая, что, черт возьми, это может означать.
Вот, например, это. Он говорит, что хочет, чтобы я по-прежнему носила фамилию Уайлдер? Он сказал мне, когда я приехала сюда, что не даст мне развода, но он был таким озлобленным, а я все равно этого не хотела. Я бы соврала, если бы сказала, что не беспокоюсь о том, что однажды он вернется домой с этими бумагами. Мне снились кошмары, как он оставляет их на столе и говорит, что ему очень жаль, но он просто не думает, что у нас все получится.