Господин маг. Трилогия (СИ)

Впрочем, ворчал он, скорее, от пережитого напряжения, в действительности флотские заморочки его не слишком раздражали. Неудобно, но особо не мешает. Служить всю жизнь во флоте он не собирается. Не его это. Под ногами надо твердую почву иметь, а не качающуюся палубу. К тому же изоляция от мира — не для него. Нет, в принципе, Петя легко переносил одиночество, и быть душою общества не стремился, но какое же одиночество на корабле, где вместе с тобой заперто полтысячи людей, причем все мужского пола? Хорошо, что практики осталось меньше двух месяцев. А может и раньше в порт вернутся. Вроде, кто-то из офицеров говорил, что запасов для автономного плаванья у них всего на месяц.
К капитану его, как ни странно, вызвали. Одного. После того, как Фонтобин на свой корабль отбыл. Куда делся Пален, он не понял. По крайней мере, поговорить к бывшему соученику после приема у начальства, тот не подошел. Пошел отсыпаться? Или улетел проверить, как там дела с подорванным крейсером обстоят? И то, и другое могло быть.
Макаров сидел в своей каюте, уткнувшись в какие-то бумаги. На Петин приход (и доклад) никак не отреагировал, хотя сам его вызвал. Не гнал, но и сесть не предложил. Дескать, стой и смотри, какой капитан занятой человек, и цени, что он на тебя свое время тратит. На самом деле стандартный прием почти любого начальника. Действует только на новичков или совсем уж наивных подчиненных. Петя, в принципе, как раз и был новичком, но не был наивным. И начальником своим Макарова считал, разве что временным. Так что в уважении в глазах кадета командир флотилии только потерял. Немного. Так как спешить с выводами при общении с вышестоящими чинами никогда не следует. И уж тем более, показывать им это.
Наконец, капитан оторвал взгляд от бумаг и перевел его на Петю:
— Вы, Петр Григорьевич, насколько я знаю, человек сугубо сухопутный. Поэтому любопытно послушать, как вы оцениваете проведенную операцию.
— Как хорошо спланированную руководством флота и успешно проведенную диверсию.
— Не диверсию, Петр Григорьевич, а оперативно-тактическое мероприятие в рамках выполнения задачи блокировки порта города Томы. Но, в целом, я рад, что вы правильно расставили акценты, подчеркнув особую роль планирования. Надеюсь, вы найдете возможность объяснить это своему товарищу по Академии, который этот этап работы почему-то недооценивает. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление в ходе нашей беседы. Я понимаю, каждому хочется в частной беседе представить себя героем, но в силу известных вам обстоятельств иная частная беседа может иметь большие последствия, чем официальный рапорт.
А Макаров-то, оказывается, дипломат! Эк, завернул.
— Насколько я понимаю, Виктор Пален не уверен, что за вчерашние подвиги получит какую-либо награду. При том, что его вклад во вчерашний успех операции был определяющим. Он и разведку провел, и минный катер туманом укрыл, и мины под крейсер своими руками и магией направил. В полной мере проявил смекалку и мужество, а также показал, что не зря учился в Академии. Без него наша группа, скорее всего, не вернулась бы.
— Все отличившиеся будут представлены к награде, ему не о чем беспокоиться.
— Тут, возможно, еще и дух соперничества замешан. Все-таки он — лучший выпускник Академии этого года, а у меня, третьекурсника, еще с прошлой практики есть солдатский «Георгий» и «Анна» четвертой степени. В боях с чжурчжэньскими диверсантами поучаствовать пришлось. Но там две группы по десятку человек были, а тут — целый крейсер. Так что надеется Пален, если не на Владимира, то хотя бы на Анну или Станислава третьей степени с мечами. А для них выслуга лет нужна, да вы знаете. Можно, конечно, за выдающийся подвиг и без очереди получить, но он боится, что батюшка его не пропустит. Чтобы в оказании протекции не обвинили. Вот и нервничает. Но, согласитесь, его действия должны же быть достойно отмечены.
Капитан задумался. Всерьез задумался.
— Н-да, ситуация… — Произнес он чуть ли не через пять минут молчания, в течение которых Петя все так и ждал стоя, стараясь не особенно переминаться с ноги на ногу.
 
— А вы, стало быть, прошлогоднюю практику на Дальнем Востоке проходили…
Вроде, это не было вопросом, но застоявшийся Петя подал реплику:
— Да, ваше высокоблагородие. В Ханке.
— В Дальнем бывать доводилось?
— Да, ваше высокоблагородие. Там и ордена свои получил.
— В тамошнем флоте…, впрочем, неважно. Награды свои вы год назад получили. А где Виктор Пален практики проходил, не знаете? Надо будет в личном деле посмотреть. Ладно, идите, я вас больше не задерживаю.
Просто так уйти? А о своих подвигах напомнить?
— Не просветите, ваше высокоблагородие, как там дела с ранеными с «Гридня» обстоят? Я их, как мог, на ходу заштопал, но, сами понимаете, все в горячке происходило. Сюда в лазарет их, вроде, не доставляли?
— Думаю, все с ними нормально. Но, хорошо, напомнили. Надо с Фонтобина письменный рапорт получить.
Не дожидаясь, пока его повторно погонят прочь, Петя быстро поблагодарил за сведения и столь же быстро вышел.
Пален вернулся где-то через час.
— Ну что? — Спросил его Петя, который с палубы так и не ушел. Дел у него тут не было, но в каюте их было не больше, а здесь хотя бы чистый морской воздух. И думается легче.
Вид у Палена был не слишком довольный.
— Потонул крейсер, — Уточняющих вопросов не понадобилось: — Только неглубокое там море. Могут и поднять.
— Все равно, — Петя был настроен более оптимистично: — Поднимать, наверняка, морока страшная. А потом еще чинить надо. Что долго и дорого. Не разглядел, насколько капитально мы его повредили?
— Не разглядел, но водой пощупал, — В интонациях Виктора проскользнули покровительственные нотки, но при этом он впервые улыбнулся: — Бок мы ему основательно продырявили, но, главное, от крена паровая машина завалилась. Жаль, не взорвалась, но весь левый борт крейсеру разнесла. Так что ты, похоже, умную мысль сказал. Поднять-то несложно, а вот ремонт нужен такой, что дешевле новый сделать. Пойду-ка я, сообщу об этом Макарову.
— Погоди минутку. Он и со мной говорил. Думает, как бы тебя, минуя выслугу, к ордену представить. Если я правильно понял, есть идея попытаться представить твои прошлые практики, как начало службы. Тогда как раз два года наберется.
— Твоя идея?
— Он сам додумался, — ответил Петя, вроде, вполне категорично, но легкой улыбкой оставил место для другого толкования.
— Хитер! — Хохотнул Пален и, ничего больше не сказав, двинулся в сторону юта — офицерских кают.
Пете же идти было некуда. Все-таки корабль предоставляет очень ограниченное количество мест пребывания. В каюту — не хотелось. В лазарете новых пациентов не прибавилось, а старые уже без его помощи поправляются. К тому же там помощник лекаря волком смотрит. Петя же не относился к тому типу людей, которым нравится другим нервы трепать. От этого у него самого настроение портилось.
Было бы интересно поближе познакомиться с устройством корабля, но просто так, без конкретного дела, шляться по палубам здесь как-то не принято. Так что остался сидеть на прежнем месте, привычно (рутинно) повторяя известные ему заклинания. Можно было бы «духа» вслед за Паленом послать, послушать, о чем он с капитаном говорить будет, но энергию тратить жалко. Сам потом расскажет. Виктор, хоть и высокого мнения о себе, достаточно прямолинеен, чтобы не сказать, «простоват» (граф «простым» не может быть по определению). Но пока Пете удавалось его «читать» без особых усилий.
Так и вышло. Появился Виктор уже через полчаса, фыркая, как кипящий чайник.
— Нет, каков хитрован! Вроде, все сделает в лучшем виде. Представит к «Владимиру». Не через отцову канцелярию, а адмирала Хилкова. Но… после завершения операции, то есть снятия блокады. Нет, ты представляешь?!
Петя внутренне поморщился. Почему Виктора можно сразу к «Владимиру» представить? Потому, что уже граф. А Пете бы этот орден потомственное дворянство дал. Но именно поэтому, ему, мещанину, такое не светит. Не любят господа аристократы свои ряды расширять. Хотя, казалось бы, после эмансипации никаких особых преимуществ дворянство не дает. Крестьянами и так, и так, больше владеть нельзя. А богатство копить никто и простых людей не ограничивает. Но нет же, спесь свою лелеют.