Первый ученик

Поселок был не то, чтобы очень большим, но достаточно оживленным. Он жил в основном за счет окрестных шахт по добыче камней. Кирпичные пятиэтажки соседствовали с деревянными срубами, мини-рынок вплотную подступал к детской площадке, а одноэтажная больница стояла стена к стене с единственным в Некропольском питейным заведением. Маленькая (столов на семь) кафешка, где работяги могли после смены пропустить стаканчик дрянного алкоголя и закусить еще более дрянными сосисками.
Макс толкнул дверь, впустив немного свежего воздуха в пропахшее чем-то кислым помещение.
– Кофе, – сразу попросил он худощавую женщину за стойкой.
Днем клиентов обслуживала Леминария, ночью ее сменял муж Винис. Парень иногда задавался вопросом: когда они умудряются быть семьей при таком графике?
Женщина поставила на стойку белую кружку с черной жидкостью, кофе по качеству был под стать алкоголю. Леми навалилась грудью на стойку, вид в вырезе открывался умопомрачительный. Бледно-розовый кад-арт, висящий на серебряной цепочке, громко стукнулся о деревянную поверхность. Хранителем ее разума был лунный камень. Идентификацию кад-артов Грош сдал на твердую три, но только потому, что ему за это заплатили. Парень припомнил свойства кристалла, его хозяин должен был вызывать у окружающих высокие чувства. Может и вызывал, раз ее муж все еще был здесь.
Рядом с его рукой она выставила портативный терминал, и парень, подцепив висевшую на его шее пластиковую подделку под камень, вставил в порт. Машина пискнула, списав со счета нужную сумму. Он прикинул, сколько там должно остаться, и понял, что в ближайшее время нужно искать приработок.
– Максим, – окликнул его вошедший в кафе посетитель.
Грош обернулся, от двери к нему направлялись двое, парень и девушка. На изящной фигурке последней форма сидела как надо. Еще один признак комбинированного учреждения – обучение в Академии было смешанным. Сила псионника не делала различий меду полами. Женский жилой корпус стоял на противоположном краю лагеря.
Грош не ответил, возвращаясь к горячему кофе. Артем облокотился на стойку.
– У нас проблема, – изрек первый ученик курса.
Девушка с белыми волосами и длинной, падающей на глаза челкой попросила у Леми воды. Макс не ответил, впрочем, как всегда.
– Пропал призрак. Ты не брал куб, я тоже. Но исчез он в наше дежурство. Понимаешь?
– Нет.
– По сути, это побег, третий класс опасности, когда блуждающий нападет и выжжет мозг человеку, пятно ляжет на нас.
– Пятном больше, пятном меньше, – он отпил. – Моя совесть выдержит.
– А моя нет, – отрезал Самарский.
Парень пожал плечами, проблемы очередного отличника его не волновали. Но Артем смог его удивить, всегда выдержанный студент вдруг рявкнул:
– Хватит строить из себя злодея.
Макс продолжал смотреть в кружку, он слышал подобные слова не раз и не два.
– Ты же такой «хороший мальчик», – насмешливо процитировала то самое письмо Светка.
Парень заставил пальцы разжаться, иначе дешевый фарфор брызнул бы во все стороны. Он был немного удивлен тем, что с Самарским пришла Коса. Светка Корсакова, получившая свое прозвище из-за толстой белой косы, и кроме нее ничем особо не выделявшаяся. Ну, разве что излишней дерзостью, но этим грешила половина курса. Раньше Артем предпочитал другую компанию.
– Ладно, Грош, – по одному слову было понятно, как взбешен сокурсник, никогда раньше не опускавшийся до кличек. – Как знаешь, – он хлопнул ладонью по столу и направился к выходу.
Девушка чуть задержалась и, качнув бедрами, шагнула к Максу.
– Ты ведь на самом деле не такой, – тихо сказала она, наклоняясь к его лицу.
– Нет, – ответил он, посмотрев в голубые глаза, – я еще хуже. Хочешь выяснить насколько? – он повернулся к Леми и попросил пива.
– Учует Нефедыч – вылетишь с практики, – предупредила Коса.
– Тогда два.
Света выпрямилась и, не говоря больше ни слова, последовала за Самарским.
Макс пожалел о своем демарше уже через минуту, когда невозмутимая женщина вновь достала терминал и пришлось расплачиваться.
 
Он просидел в баре, пялясь на работающий без звука телевизор еще час. Дверь открывалась и закрывалась. Два мужика в клетчатых рубашках взяли дрянных бутербродов, при этом покосившись на студента в черной форме, но так и не сказали ни слова. Потом забегал какой-то мужик в спецовке, на которой крупными буквами было выведено «Караварт». Имя или название конторы? Кто бы мог подумать, что тот, кто получил право на простое красивое имя, будет завидовать какому-то там Караварту? Если бы парень осмелился сказать это вслух, та же Леми повертела бы пальцем у виска.
С именами в Империи Камней все плохо. На земле, где умершие не уходят навсегда, имя ребенку выбирают с осторожностью. Призраки – не люди, они не умеют лгать, не умеют прощать, но очень хорошо умеют ненавидеть. Они возвращаются только ради мести. Они не приходят к любимым – только к врагам: мнимым или настоящим. Даже если это всего лишь почтальон, как-то раз сунувший в почтовый ящик грязное и мятое письмо.
Профессора говорят, что после смерти память о нанесенных обидах раздувается, как воздушный шар. То, что раньше казалось неприятностью, становиться достойным кровной мести. И только камни, которые носят на шее все жители Империи, генерируя нулевое поле, хранят разум живых от пси атаки мертвых.
Из этого правила исключили лишь псионников, тех, кто при рождении получил дар управлять энергией. Таких, как он. Поэтому у него на шее не кад-арт, не хранитель разума, а пластиковая подделка, в которую, как и у всех, вмонтирован электронный чип. Даже в этом не повезло – таскать на шее стекляшку вместо алмаза было обидно.
Он снова посмотрел на суетливого мужичка, тому срочно понадобилось пять бутылок минералки. У блуждающих была своя логика. Они всегда нападали только на тех, кого знали при жизни. То есть, если умрет этот Караварт, он не сможет явиться к Граде, что живет рядом с Академией в Заславле, по той простой причине, что они незнакомы. Зато Леми вполне может огрести пару атак (хотя бы за нерасторопность). Вон, как мужика разбирает, даже лысина покраснела.
Но и у этого правила есть исключения. Призрак может атаковать незнакомого человека в двух случаях. Первый, если это его живой тезка. То есть умер Караварт, нашел такого же Караварта и выжег ему мозг. Тут уж, к сожалению и кад-арт не спасет, стандартный предел которого – десять онн 5. Вот поэтому женщина за стойкой Леминария, потеющий мужик, силящийся унести за раз все бутылки Караварт, а он – просто Макс, коих в Академии с десяток. Он сам, если захочет, выжжет мозг призраку или что там у него. Остальным же после рождения ребенка приходиться открывать единый реестр Империи. Не дай боги, если имя, которое они придумали малышу, трудно произносимое и страшное, уже кому-то дали.
Второе исключение – это угроза захоронению или целостности останкам. То есть выкапывать покойника ради того, чтобы снять с пальцев усопшего пару колец, он бы не рекомендовал. Тут уж знакомы или не знакомы, а огребешь онн двенадцать и приляжешь рядом.
Грош отставил выпитую бутылку и поднялся. Хватит желать несбыточного, он пси-специалист, таким родился. Это все выпитое пиво. Бросить оплаченное не позволила жадность. Не будь этих двух бутылок, не сидел бы он здесь, жалея себя.
На улице уже начало темнеть, пора возвращаться. Охрана, конечно, лучше за последний час не стала, но запереть на ночь лагерь дежурные еще ни разу не забывали.
Дорога все время шла в гору, все время прямо, заблудиться негде, даже если бы за прошедшие полтора месяца студенты не облазили Некропольский вдоль и поперек.
Зачем он повернул голову в проулок между домами? Услышал шорох? Уловил движение? Четкого ответа он не мог дать даже впоследствии, да и не особо задумывался об этом. Стоило Максу чуть качнуться вперед, как он ощутил едкий запах. И его источник был где-то рядом.