Дракон с королевским клеймом (СИ)
А потом Вельмина проснулась и с тоской поняла, что руки у нее пусты, и что хорошенького ребеночка у нее больше нет, да и никогда не было. Она уставилась на высокий белый потолок, на котором легли квадраты яркого солнечного света, несколько мгновений собиралась с мыслями, а потом вспомнила.
Она была приговорена к казни, но королеву и ее дракона убили, король тоже куда-то делся, а какой-то господин пришел и попросту отпустил Вельмину, и теперь она снова дома, и, собственно, дом никто не отобрал.
Вельмина попыталась сесть, но оказалась настолько слаба, что только дернулась под одеялом, но тут же, откуда ни возьмись, появилась Тавилла.
- О, хвала Великой Матери! Наконец-то вы пришли в себя! Ну, милая моя, разве можно нас так пугать? Мы с Солветром уж и не знали, что делать, и звать ли лекаря, да не решались. Кто их знает, этих лекарей, вдруг им какие приказы относительно де Триолей даны?
Слова сыпались из Тавиллы бодро, словно сухие горошины из прорехи в мешке. А сама Тавилла тем временем помогла Вельмине сесть, ловко натолкала под спину подушек.
— Ну, что ж вы, милая моя, — все приговаривала экономка, — сейчас бульончика вам принесу. Счастье-то какое, что вы вообще вернулись. Нам как сказали, что король — да поглотит его Бездна — вырвал сердце хозяина, так мы только и молились, чтоб если и вас… то хотя бы быстро, чтобы не больно… — тут она невольно всхлипнула и осенила себя знаком Матери, очертив двумя пальцами вокруг лица, и тут же продолжила, — но, хвала Пяти, вы живы! Хоть и жар у вас был нешуточный, но все прошло уж, на поправку пойдете…
Вельмина дождалась, пока экономка замолчит, и спросила:
— Сколько я… так?
— Двое суток, милая, двое суток, — тут Тавилла сделала паузу, а потом снова затараторила, — давайте-ка, я вам принесу поесть, а потом расскажу, какие страсти тут творились, пока вас в тюрьме держали.
На том и порешили. Тавилла тут же унеслась прочь, шелестя юбками, ее белоснежный накрахмаленный чепец мелькнул на фоне деревянной резной двери — и исчез. А Вельмина устало прикрыла глаза: даже сидеть было тяжело. Но Тавилла так обложила ее подушками, что разобрать эту баррикаду казалось задачей невыполнимой. Пришлось смириться и ждать.
Сидя в спальне, Вельмина рассматривала стеклянные флакончики на туалетном столике и то, как солнечный свет, отражаясь в гранях, рассыпается сотнями крошечных радуг. Все ещё была неизвестность. Как поведут себя аривьенцы? Кто теперь будет править вместо королевы? Вернут ли все средства, которые были отобраны у де Триолей? Конечно, дом, судя по всему, пока что не отобрали. Но дальше, что будет дальше? И обязательно нужно послать Солветра к родителям, чтобы передал весточку о том, что дочь их жива и практически здорова, и что теперь вдова…
Снова хлопнула дверь, в спальню бодро вкатилась Тавилла. Она всегда удивляла Вельмину тем, что, будучи совсем немолодой — а было Тавилле лет пятьдесят с лишним — оставалась при этом энергичной и бодрой. За те годы, что Вельмина прожила в доме де Триолей, Тавилла не изменилась совершенно: кругленькая и румяная, но не пышная, скорее просто крепко сбитая, с большими сильными руками, пухлыми пальцами. И, пожалуй, если бы не Тавилла, Вельмина после первой брачной ночи точно бы руки на себя наложила. Уж слишком неожиданной в исполнении де Триоля оказалась та сторона жизни, о которой она только читала, да и то вскользь. Тавилла же объяснила юной жене, что к чему, утешила и внушила мысль о том, что нечего плакать по таким пустякам, а жизнь как-нибудь да наладится.
Тавилла принесла поднос с обедом, поставила его на табурет, а сама присела на край кровати.
— Ну что, милая, сами покушаете, или мне покормить?
— Сама, — шепнула Вельмина, удивляясь тому, как немощно звучит ее голос.
— Как скажете, — экономка тут же поставила поднос Вельмине на колени.
Там была глубокая тарелка с бульоном, на поверхности которого плавали янтарные круги. Вельмина взяла ложку и, стараясь, чтобы рука не дрожала, зачерпнула бульона. Оказалось — вкусно. Настоящая пища богов. Еще никогда в жизни Вельмина не ела настолько вкусного бульона.
— Вы кушайте-кушайте, — Тавилла извлекла из кармана передника чистую салфетку и промокнула Вельмине губы, — а я пока расскажу, какие тут ужасы творились.
И она начала рассказывать, то и дело прерывая повествование охами, ахами и проклятиями в адрес королевы и ее кровавого чудовища, дракона то есть. Но, если отбросить все лишнее, произошло следующее: аривьенцы выдвинули войска, перелетели через границу Селистии. Но тут королева седлала своего дракона и вылетела навстречу. Она-то думала, что дракон сожжет дирижабли, но не тут-то было. Видимо, аривьенские алхимики хорошо продвинулись в изучении алхимиии неживого, потому что дирижабли оказались защищены от драконьего пламени и, хоть королева и пыталась на драконе атаковать их, ничего не вышло. В свою очередь, аривьенцы дали залп из всех пушек по чудовищу. В результате рвануло так, что в Венсейском лесу ели повалило, а от дракона даже клочьев не осталось. От королевы, впрочем, кое-что осталось: рука с королевской печатью на перстне и ровно половина головы. Возможно, осталось ещё что-нибудь, но не нашли. И теперь Селистия стала частью Аривьена, и вместо королевы будет здесь аривьенский наместник, герцог какой-то там, Тавилла не помнила.
— А что будет с нами? — задумчиво спросила Вельмина, — ты не слышала, что говорят про аристократов? Возможно, наместник распределит наше имущество меж своими?
— А вот это, милая моя, вам нужно выяснять, — сварливо заметила Тавилла, — поправляйтесь, приоденьтесь и отправляйтесь в королевский дворец. Надо записаться на прием к наместнику и выяснить, что дальше-то будет. Доели? Замечательно, вы большая умница. Давайте, отнесу посуду…
— Подожди, — Вельмина схватилась за крепкую руку экономки, — а как там… моя лаборатория? Обыск ведь был… Там хотя бы что-нибудь осталось?
Тавилла насмешливо фыркнула.
— Да что ей сделается, вашей лаборатории, милая моя? Кому нужны мышиные хвостики и жабьи сердца? Золото искали. Документы искали. Из хозяйского кабинета все вынесли. А лаборатория — что? П-ф-ф-ф, ничто. Таких лабораторий — полна Пантея.
Вельмина вздохнула. Оно и понятно, кому нужна такая ерунда, как алхимическая лаборатория алхимика-самоучки (редкие уроки — не в счет).
Но для самой Вельмины лаборатория несколько лет была единственной радостью в жизни, и потому новость о том, что она уцелела, отозвалась светлым эхом в сердце…
— Подожди, — снова позвала она, — а что случилось с королем? Ведь у королевы был муж…
— Да кто его знает, — Тавилла остановилась в дверях, — никто ничего про короля не говорил. Не знаю. Слышала, повесили его.
ГЛАВА 2. Подарки герцога Ариньи
Еще через два дня Вельмина, опираясь на экономку, обошла дом. Он, конечно, пострадал во время ареста Кельвина: дверь в кабинет была сорвана с петель, мебель побита, все перевернуто вверх дном. Даже стены кое-где попорчены, потому что их старательно простукивали на предмет тайника — простукивали киркой. Еще не повезло библиотеке, стеллажи были разбиты и поломаны, а ценнейшие старинные книги грудами были свалены на полу. Кое-где светлыми пятнами лежали вырванные и истрепанные страницы. Остальные комнаты остались почти нетронутыми, и Вельмина порадовалась тому, что у тех, кто пришел арестовать заговорщиков в ту ночь, не хватило смекалки простукать стену в главном зале, как раз за маленьким алтарем Матери и Отца, потому что именно там Кельвин хранил часть фамильных драгоценностей.
— Здесь надо все чинить, — уныло сказала Вельмина экономке, — но, боюсь, наши банковские счета мне не вернут.
Тавилла согласно закивала.
— Солветр в одиночку тоже не справится, — изрекла она, — и без денег мы никого нанять не сможем. Вам точно нужно сходить к наместнику и пожаловаться на жизнь. Может быть, хоть деньги вернет.
— А куда остальные слуги делись? — только и спросила Вельмина, хотя ответ был вполне очевиден.