Да запылают костры! (СИ)

Вспышка. Из восьми пар сложенных рук вырвались белые лучи, разбрасывающие вокруг себя золотые искры, и вонзились глубоко в плоть убийственного вихря.
От столкновения ввысь брызнули алые и фиолетовые магические всполохи. Поток ответной волны накрыл Куову. Невидимый таран разнёс его защиту на осколки и едва не свалил на землю, однако он устоял. Римушу повезло меньше: на мгновение он вспыхнул с яркостью солнца, а затем осыпался золой.
Куова напел себе новый щит, хотя и не ожидал от него многого. Хватит ли его собственных сил, чтобы закончить начатое?
Паря среди дыма и искр, Куова приближался к чёрному смерчу. Он знал, что по всему миру таких возникло несколько, но этот был сердцем — алчным, жестоким и в то же время уязвимым.
Несмотря на усилившийся привкус крови во рту и болезненно колющее горло, Куова повысил голос, выпевая самые мощные Абстракции. Он хранитель Киэнги, Первой цивилизации. Он Шаррукин Куова, верховный маг Круга и наследник древнего рода. Он не позволит миру погибнуть из-за жадности какого-то колдуна-недоучки.
— Ко мне, братья!
Волны жара окутали его, и он прижал к лицу изодранный рукав. Невесть откуда в голове возникла мысль, что потом неплохо было бы искупаться. Смыть с себя произошедшее безумие.
Яркие лучи слегка изогнутыми дугами вновь вонзились в чёрную ревущую стену, и та раскололась на несколько стройных колонн. Куова продолжал бить без перерыва. Прямо под него ногами выкипело небольшое озеро. Белые потоки подобно косам с ужасным треском прорезали колдовские вихри, а Куова пел громче и яростнее, пока не увидел последний оставшийся смерч. Ещё несколько магов погибли, а сам Куова стоял в небе на струях дыма и тяжело дышал. По лицу стекали кровь и пот.
Из-под земли начали вырываться пламенеющие синим столбы — последние судороги нечестивой энергии. Один из столбов зацепил его защиту, полностью разрушив её. Перед глазами возникли призрачные трещины.
Оставшиеся в живых маги Круга извергали энергии, наполняющие мир почти невыносимым звоном. Куова начал готовить завершающее заклинание, достаточно мощное, чтобы запечатать мир. Он вознёсся ещё выше в небо.
Всё вокруг превратилось в пульсирующую разноцветную сферу, растущую вокруг израненных золотистых рук. Сфера разрослась, она уже могла бы накрыть огромный город, но этого было всё ещё недостаточно.
Так тяжело… Где его братья? Нигсумму? Луга?
Из последних сил хранитель Киэнги прохрипел куплет. Сквозь тело просочились ослепительные струи магии, и Куова почувствовал, как часть пальцев на его ногах стала пылью. По лбу скользнул свет. Верховного мага, словно куклу, швырнуло в сторону.
Его тело охватило коконом мороза, а в следующий миг оно упало вниз, на руины города.
  
Глава I
 
Тонкий, словно звучащий из тростинки, свист ветра, прервавший убаюкивающий гул незримых волн. Давящая боль — будто виски стиснули ладони мстительного божества. Тело — невесомое, как в пустоте. Мысли перепутаны.
— Всё повторяется!
Ужас, поднявшийся из глубин. Голос прозвучал настолько близко, что, казалось, не ворвался извне, а долгое время выжидал внутри.
Сны возвращались.
Дремавшее сознание начало расшатываться от прилива образов: бесчисленные города, пылающие от праведного гнева речи и легенды о том, что было прежде. Серые когорты, марширующие по выжженным чёрным равнинам. Ползущие впереди них железные чудовища, гневно ворочающие плоскими головами и изрыгающие пламя из длинных носов. Закоченевшие руки, стискивающие полые посохи. Раскиданные в длинных глубоких ямах мёртвые тела.
А над всем этим — глаза, серые, точно металл, на покрытом ожогами и щетиной бледном лице. И гулкий голос:
— An Domhain bydd bodha. — В отражении зрачков сверкнуло пламя. — O flaen an Naisunn is mho.
Куова очнулся, задыхаясь и глотая пыльный воздух, силясь найти точку разумного в мыслях. Он медленно, не веря в само своё существование, попытался покрутить шеей, согнуть-разогнуть пальцы. Тело нехотя поддалось. Приоткрыл глаза, но не увидел ничего, кроме влажных камней под собой и бледного света от грибов на стенах. Затем он почувствовал дуновение слабое подземного ветра.
 
Куда подевались его братья? В следующий миг перед глазами восстала картина вспыхнувшего огнём мага, и Куова тихо застонал. Вновь почувствовав себя слабым и невесомым, он, будто крючьями, вцепился пальцами в острые камни.
На его лицо капала вода — тёплая, хотя в воздухе явно ощущалась прохлада. Он, едва справляясь с собой, устроился поудобнее, чтобы капли омывали не только сухой лоб, но и саднящие губы. На вкус вода оказалась чуть сладковатой. Куова подумал мире, который останется, когда он наконец снова уснёт.
«Нет! Не время! Я должен видеть…»
Куова кое-как поднялся, совершенно обессиленный, и тут же врезался боком в каменный стол, но не упал. Переведя дух и проморгавшись, чтобы глаза привыкли к темноте, он обогнул стол, добрался до прохода и пошатнулся, едва не споткнувшись о выступающую ступеньку. Прислонившись лбом к холодной стене, он увидел выцветшие рисунки и покрытые пылью хвалебные надписи. Заметил опрокинутые на пол жаровни. Затем разглядел кости под полуистлевшими красноватыми тканями. Когда-то здесь был небольшой дворец…
Куова отвернулся и, держась руками за стены, поплёлся по коридору. Не зная, куда идти, он направился просто вперёд.
Выживший верховный маг и хранитель Киэнги брёл через развалины. Спотыкаясь, он поднялся по грудам обломков и в который раз поражённо огляделся. Насколько велика сила, разрушившая всё вокруг? Выжил ли кто-нибудь? Он наделся, что окажется не единственным, кто осмелился выбраться на поверхность.
***
Запечатанная неизвестно как давно каменная дверь содрогнулась от ударившего в неё потока силы. Два мгновения спустя она пошла трещинами и развалилась на обломки. Буквально вытолкнув себя наружу, Шаррукин Куова рухнул на четвереньки и зажмурился от яркого дневного света. Он насчитал не менее сотни ударов сердца, прежде чем смог увидеть свои исхудавшие пальцы, впившиеся в мелкую желтоватую траву.
За спиной возвышались руины дворца, но некогда величественные и яркие стены потускнели, поросли мхом. Подпираемые с разных сторон кривыми деревьями, они казались древними, словно с момента разрушения прошло не одно столетие.
«Что же произошло? Осталась ли ещё хоть одна душа на этой земле? Сила?»
В лицо подул прохладный ветер, но он ощущался пресным, будто тщательно очищенным от магии. Земля тоже не подавала признаков наполненности. Куова вытянул левую руку к солнцу, однако и этот зов остался без ответа. Бледно-оранжевый шар висел в небе, укрытый прозрачной мерцающей плёнкой, и, казалось, был безразличен ко всему, что происходило на земле. Мир оказался запечатан с обеих сторон. Такова цена спасения.
«Солнце оставило меня. Теперь я один».
Куова встал на ноги и нетвёрдой походкой направился прочь от дворца. Неживой ветер тщился ободрить его сладковатым ароматом степных цветов и коммифоры.
К вечеру Куова достиг того места, где расположились загородные жилища. За рядами беспорядочно построенных низкорослых каменных домов возвышался город, что некогда был известен ему под названием Алулим. Что удивительно, город не выглядел разрушенным, но Куова не узнавал ни одной постройки — серые и вытянутые, они не походили ни на что из виденного раньше. Сколько же времени прошло с момента его падения, что всё так изменилось?
«И всё-таки это мой Алулим. Я чувствую это».
Он прошёл мимо покосившихся домов и ступил на гладкую тёмно-серую дорогу. Сплошной камень.
Он шагал по широким проходам, под узкими окнами, за некоторыми из которых горели яркие, как маленькие солнца, огни. Он спотыкался, засмотревшись на очередное чарующее свечение, и спешил проникнуть в глубины странного города.
Улицы здесь лишь отдалённо напоминали знакомый Алулим, и от этого Куове было не по себе. Он остановился, прислонившись спиной к стене, пытаясь обуздать тревогу — и тогда увидел первых людей. Коротко подстриженные, будто рабы, и в странных облегающих одеяниях, они беззаботно прошествовали в нескольких шагах от мага, громко переговариваясь. Но Куова не мог разобрать ни слова…