Что ты несешь с собой – часть II (СИ)

Однако стоило мне предъявить свой улов, как Вачиравит снова подозрительно прищурился.
— Почему ты нашла столько, а мы ни одного?
Я хотела развести руками, но держала ими край чонга, в котором, как в подоле, и несла проклятые снопы.
— Я первый нашла в луже. Остальные тоже в подобных местах были. Я так думаю, если их оставили махарьяты, то резонно, что разбросали там, куда легко попасть, но случайно не наступишь.
Чалерм медленно кивнул и помог мне вытряхнуть все конвертики во вселенский мешочек, который забрал себе. Не доверял мне, лисье отродье! Но мне ничего не оставалось, как смириться.
— Пойдёмте смотреть, что нашёл Вачиравит, — сказал он.
— А ты что-то нашёл? — удивилась я. Чего он тогда на меня дерево валит?
— Там, — сказал Вачиравит и двинулся куда-то в распадок между горами.
Лезть пришлось в какие-то страшные дебри, сквозь бурелом и заросли колючего горошка. Вачиравит-то в доспехах, ему что, а меня разве что подсыхающая глина на одежде немного защищала. И как только муженёк забрался сюда, чтобы что-то найти? Я, конечно, сама его отправила вокруг деревни осмотреться, но одно дело осмотреться, а другое…
Мои мысли рассыпались на песчинки, когда я увидела, к чему Вачиравит нас привёл. В самой гуще зарослей, в тёмной лощине под отвесной скалой, рос человек-куст.
Здесь-то откуда⁈ Эта зараза уже и за пределами Оплетённой горы людей пожирает?
Я высказалась словами, которыми бродячий махарьят под выпивку в чайном доме описывает друзьям невиданную доселе тварь, выпрыгнувшую во время охоты в самый неподходящий момент. Чалерм бросил на меня изумлённый взгляд, а Вачиравит сощурился, силясь прочесть по губам. Незнакомые слова он читал хуже. Ох уж мне эти учёные и родовитые махарьяты, жизни не видавшие.
Я сделала вид, что ничего не произошло: в конце концов, у канана войско, и вряд ли Кессарин никогда не слышала, как ругаются воины. И полезла в заросли проверять, не торчат ли рядом со статуей ещё лианы. Чалерм извлёк из поясного мешка неизменный флакон с лиановым ядом и принялся брызгать им на куст.
— Откуда ты его берёшь? — спросил его Вачиравит, наблюдая за нашей работой. Конечно, как руки пачкать, так он не у дел.
Чалерм слегка повернул к нему лицо, не отводя взгляда от куста. Куст на глазах жух и сбрасывал побуревшие листья.
— Яд-то? Это вода из священного источника в землях Саваата.
— Саваата? — Тут уже я заинтересовалась. — Это того Саваата, где у канана сын Ниран?
В покушении на жизнь которого Чалерм, помнится, меня обвинял. Тогда мне было не до размышлений, но теперь я призадумалась, откуда Чалерм о том покушении знал.
— Вы так спрашиваете, словно незнакомы с ним лично, — хмыкнул Чалерм. — Меж тем, насколько я помню, вы утверждали, что спасли ему жизнь. Забавно: он утверждал, что это сделала некая бродячая махарьятта. Не мог же он не узнать дочь соседнего канана, в чей дом он вхож.
Я скрипнула зубами. Ниран — тот самый человек, который задумал подменить Кессарин мной. Не знаю уж, насколько близко Чалерм с ним знаком, но мою тайну Ниран ему не доверил. А я тем более не собиралась.
— Праат Ниран — порядочный человек и не разбалтывает секреты на каждом углу. Понятное дело, он не сказал вам, что кананична заделалась махарьяттой, иначе это быстренько дошло бы до отца, и не видать мне спокойной жизни. Вы же не думаете, праат Чалерм, что каждый встречный-поперечный должен вам все свои и чужие секреты доверять?
Судя по скептической мине Чалерма, что-то такое он и думал, но тут я нашла в кустах проростки лиан, и мне стало не до него. Их тонкие стволики, ещё зелёные и гибкие, стелились по каменному выступу склона, не находя дерева, к которому могли бы присосаться. По идее, корни у лиан должны быть едва-едва намечены, чтобы им только добраться до жертвы, а дальше уж они в неё запускают свои щупальца. Я ухватила ближайшую и рванула, ожидая, что она вылетит из рыхлой торфяной почвы, но не тут-то было. Сидела, как влитая.
— Что это вы делаете? — спросил Чалерм, наблюдая за моими потугами.
 
— Выдрать её пытаюсь, — пропыхтела я.
Чалерм пробрался ближе, присел, достал из-за пояса короткий нож и раскопал основание лианы. Я ожидала увидеть там комок корней, но вместо этого единственный толстый корень уходил куда-то в подземную колыбель древних гор.
Я разогнулась и обтёрла липкие от сока ладони о грязные шаровары.
— Как это может быть? Если они из спор вырастают? Вы же не думаете, что…
Я смолкла, окидывая взглядом окружающие скалы. Не могли же лианы по землёй так далеко от Оплетённой горы расползтись? Нет же, их сюда спорами подбросили махарьяты! Так ведь? Так ведь?!!
Чалерм покачал головой и протянул мне ещё один пузырёк.
— Чем дальше, тем меньше мне всё это нравится, — пробормотал он.
— Есть ещё, — сказал Вачиравит, вдоволь насмотревшись на наши препирания. И снова пошёл напролом через колючки. Чалерм пожал плечами и отправился следом, а мне пришлось поспешно поливать лианы ядом и догонять этих двоих. Заодно стало ясно, почему за Вачиравитом не осталось проторённой дорожки после того, как он побывал тут первый раз: примятая зелень в считаные чаши расправлялась и поднималась обратно.
Обратно в деревню мы выбрались уже в сумерках, измочаленные, с листвой в волосах и колючками в одежде. Даже Вачиравит под конец утомился от борьбы с зеленью — что естественной, что противоестественной.
— Я договорился о ночлеге в одном из домов, — обрадовал меня Чалерм. Всё-таки большая польза происходит от человека, у которого хорошо подвешен язык.
Сам дом нас интересовал мало — две стены да крыша, что нам с него. А вот ужин и большая кадка для мытья пришлись кстати. Из водоёмов тут был только ледяной горный ручей, и мне в него очень не хотелось.
— А что, пратья, — заговорил Чалерм, когда мы расселись на колодах и получили каждый по листу свечного дерева, а в листе — горка риса с фруктовой мякотью и острыми специями. Не ахти какой изыск, но добротно, по-домашнему, и у меня в клане таким не брезговали, — не знаете ли, сколько точно человек у вас пропало?
Хозяйка, тощая и жилистая вдовушка, так суетилась, чтобы нас обслужить, что не сразу поняла вопрос.
— Сколько… Так это… Пропало-то сколько? Ну так-то, Головешка да Хромой, а ещё у Начки доча… — она принялась перечислять незнакомые нам имена. — Семеро всего, пранай, семеро. А у нас вся деревня-то, что там, дюжины три. Серьёзное дело!
Мы переглянулись. Кустов мы нашли по всяким глухим местечкам как раз семь, из них четверо — размером со взрослого человека, два — с ребёнка и один юношеский. Когда мы лазали по болотам и пещерам, мне было не до разглядываний, но теперь я постаралась припомнить внешние признаки тех кустов.
— А был ли среди пропавших такой пузатый дядечка невысокий с очень длинными ушами? — спросила я.
— А как же, это ж Сомсак Хромой, — закивала вдовушка. — А вы-то где его видели?
Мы переглянулись ещё раз. Вместо ответа Чалерм описал все остальные кусты, и да, это были те самые люди, которых тут якобы похитил амард. Но при чём же тогда проклятые снопы? Разве не они их уволокли? Или они их уволокли туда, где из-под земли за день пути от горы вылезли лианы, чтобы обратить людей в кусты? Это что же, выходило, во всех Чаатских землях небезопасно?
— Вона что… — пришла к каким-то своим выводам вдовушка. — Вы, знать, видали, как они к амардануру шли… Он же их подманил, так? Или сам приволок? Небось пока по горе тащил, вы и видели.
Мы с Чалермом не стали спорить: пускай сочиняет, что ей удобно, нам же меньше выдумывать, а правду мы ей сказать не могли. Вачиравит же так заскрипел зубами, словно ему вместо риса песка подали.
— Да мы всё понимаем, — поспешила заверить его словоохотливая женщина. — Что ж с амардом-то сделаешь, это только если небесные боги покарают. Мы даже тут слышали, что он чуть ли не главу клана у вас похитил! Или не он? Точно, не он, амардавика же другая. Ну да не суть…