Монетчик (СИ)

Когда впереди показался пеший патруль вооруженных алебардами стражников, Таннет приосанился и перестал вертеть головой. Расслабившись, фаерщик начал насвистывать какой-то прилипчивый мотив. Они миновали еще один перекресток, после которого дорога привела их к высокому зданию, сложенному из выбеленного кирпича. Верхнюю часть мансардной крыши гостиницы выкрасили в зеленый цвет, а нижнюю — в красный. Возле основного строения находилась деревянная конюшня, откуда доносилось фырканье не спящих лошадей. Внушительная вывеска, подсвеченная кристаллами, добытыми из озера, гласила: «Лорд Дракон».
Постоялый двор выглядел посолиднее «Белых камней», но в этот час здесь было заметно потише — ни музыкантов, ни жонглера. Просторная зала пустовала, только за дальним столом недалеко от очага несколько мужчин увлеченно играли в кости. У входа на кухню лежал большой лохматый пес, который при виде вошедших лишь чуть приподнял голову. Хозяйка заведения, хлопотавшая за стойкой, заметила гостей, всплеснула руками и воскликнула:
— Прошу прощения, господа! Добро пожаловать в «Лорд Дракон». О боги! Таннет, это ты? Что за одежду ты на себя нацепил? Ужасные штаны. А эта куртка? Любой бандит из подворотни позавидует.
— Решил немного изменить стиль, Валина, — сказал с улыбкой фаерщик, облокотившись на стойку. — Можешь не волноваться, я вполне осознал, что этот наряд мне совершенно не подходит. Познакомься, это Дарлан.
— Еще раз добро пожаловать! Вы на лошади? Я разбужу конюха.
— Не стоит. — Дарлан покачал головой. Верного скакуна он продал еще три дня назад, когда закончились деньги, взятые в спешке в Фаргенете. Пес, заинтересованный беседой, вскочил с насиженного места. Подбежав к Дарлану, лохматый придирчиво обнюхал его.
— Лель не кусается, погладьте его, пожалуйста, — попросила Валина. Опустившись на корточки, Дарлан взъерошил шерсть на голове пса. Зажмурившись от удовольствия, Лель радостно замахал хвостом.
— Вы ему понравились, значит, получите бесплатный ужин.
— Лучше завтрак. — Дарлан действительно не ощущал голода, хотя съел последнюю лепешку рано утром. — Вы всем гостям, которых положительно оценивает Лель, дарите ужин?
— Нет, конечно, — возразила хозяйка. — Этому негоднику в основном все люди нравятся, ну кроме паршивцев всяких и ворья, которых он еще за дверью чует. Просто вы друг, Таннета, а я, знаете ли, ему многим обязана.
— Друг? Да мы едва знакомы.
— У Дарлана специфическое чувство юмора, — быстро влез в разговор фаерщик. — Некоторые поменьше нашего знакомы, а друг дружку братьями называют. Я тоже ужинать не буду, но нам бы горячей воды, да приятеля моего одежду выстирать, долго он к нам добирался.
— Повезло тогда вам. Вода еще не остыла, две купальни как раз набраны. — Валина ушла в другой зал, а лохматый Лель лениво поплелся за ней.
— Ну кто тебя за язык тянул? — спросил недовольно Таннет. — Да мы едва знакомы! Надо же такое брякнуть. Все комнаты заняты, и проходимца она ко мне не подселит, понимаешь?
— Тогда нужно меня заранее обо всем предупреждать, — сказал Дарлан. — До сих пор не пойму, почему увязался за тобой и какое тебе до меня дело.
— Дело важное, обсудим за купанием. Тут ушей много.
Вернувшись, Валина привела с собой двух заспанных служанок в передниках с вышитым зелеными нитями драконом, те поманили гостей за собой в сторону массивной двери в правой части залы. Там оказался спуск в подвал, где темноту разгоняли заряженные свет-кристаллы. В небольшом помещении стояли внушительные деревянные бадьи, над парой которых еще клубился пар. Таннет беззаботно стянул с себя одежду, бросил ее прямо на пол и прыгнул в воду, обрызгав Дарлана. Служанки захихикали, прикрывая рты ладонями. Дарлан повернулся к ним спиной, чтобы они не видели его метку; достаточно было, что в городе уже завтра разнесутся слухи о мастере Монетного двора, который путешествует в одиночку. Раздевшись, он снял с шеи цепочку со своей первой монетой, зажал ее в кулак и аккуратно забрался в бадью. Вода не обжигала, как он любил, но была довольно горячей, чтобы смыть с себя пыль долгих дорог. Забрав грязные вещи, служанки удалились, шепотом обсуждая мужчин. Прикрыв глаза, Дарлан приготовился немного посидеть в тишине, но Таннет, взяв щетку с края своей бадьи, принялся ожесточенно тереть себе плечи.
 
— Можно чуть потише? Я пытаюсь тут отдохнуть, если ты не заметил, — негромко сказал Дарлан, чувствуя, как вода расслабляет уставшие ноги.
— Лучший отдых — это не мытье, а сон, особенно с красавицей под боком. Или вы, монетчики, вообще не спите? — поинтересовался маг, не прекращая процесса очищения.
— Еще раз так назовешь меня, утоплю прямо здесь, господин фаерщик.
— Во-первых, а как вашего брата еще называть? Мастер Монетного двора? Слишком длинно и напыщенно, самому так не кажется? Пока скажешь, вечность пройдет. Или ты думаешь, вас так в народе кличут? Для простого люда чем короче, тем проще. Монетчики, вот как вас называют, заметь, без намека на оскорбление. На севере, юге, западе, востоке — без разницы. Везде! Хотя ты, наверное, из тех мастеров, кто при королевских родственниках или баронах телохранителями служат? Тогда да, в высших кругах чем длиннее и напыщеннее титул, тем важнее кажешься. Это я понимаю.
— А во-вторых?
— Что, во-вторых? — не понял Таннет.
— Ты сказал сначала: во-первых. — Дарлану захотелось бросить в юнца свою щетку, но потом бы пришлось выбираться за ней из расслабляющей воды.
— А, вспомнил, во-вторых, я совсем не фаерщик. Ты глаза-то хоть открой, у тебя на корыте кто-то сидит.
Открыв глаза, Дарлан опешил — в футе от его лица на краю кадки расположился черный скорпокрыл. Его прозрачные крылья слегка подрагивали, а жало длиной в дюйм на конце выгнутого хвоста угрожающе торчало вверх. Подобных тварей Дарлан никогда не встречал, ибо обитали они только далеко на юге, но ему доводилось слышать неприятные истории о них, которые непременно заканчивались чьей-нибудь гибелью. Яд этих чудовищ, сотворенных в древности заклинателями плоти, считался самым смертельным из известных. Повадок скорпокрылов Дарлан не знал, но, как и всякий зверь, они могли напасть из-за любого резкого движения, распознав его как угрозу для себя. Откуда вообще эта тварь взялась тут, в Балтроне, да еще в подвале постоялого двора?
— Чего ты замер? — с любопытством спросил Таннет, вдобавок еще откинувшись на край бадьи так, что расплескалась вода.
— Не шевелись, болван, — тихо ответил монетчик. — Мне его яд не навредит, а тебя, скорее всего, убьет на месте.
— Плохо вы, господин мастер Монетного двора, разбираетесь в скорпокрылых. Если бы он был настоящим, меня и служанок уже бы наряжали в саваны. — Юнец щелкнул пальцем, и чудовище хлопнуло, прекратившись в светящееся голубым облачко дыма.
— Так ты иллюзионист?!
— Верно. — Таннет придвинулся поближе к Дарлану. — Если точнее, ученик иллюзиониста, которого, к сожалению, выгнали с факультета света и тени за маленькую шалость. — Теперь стало понятно, почему этот ненастоящий фаерщик так озирался, когда они ушли из «Белых камней». Магией Таннета сжечь никого нельзя, ибо пламя, созданное им, все равно что воздух. Иллюзионистов вообще считали самыми бесполезными чародеями, но сегодня Дарлан убедился, что это не так. Достаточно запустить морок в виде волка в стойло, и вражеский отряд останется без конницы. Боги, насколько настоящим и живым казался этот скорпокрыл.
— Выходит, это правда, что ваша кровь невосприимчива к отраве, — задумчиво произнес Таннет.
— Правда.
— А как вас создают?
 
— А вот это уже не твое дело, Таннет. Кодекс мастеров Монетного двора запрещает разглашать это. Даже под страхом пыток, — сказал Дарлан. Но ведь теперь ты изгнан, тут же подумалось ему, ты можешь делать все, что пожелаешь. Твои бывшие братья и сестры по ордену все равно будут пытаться убить тебя. Нет. Пусть братство считает его предателем, сам он никогда себя им не признает. — Таннет, если ты помог мне и притащил в это чудесное заведение, чтобы выведать секреты Монетного двора, то напрасно. Твои фокусы с эфиром впечатляют, но напугать ими меня не получится.