Без следа

Трейс приложил ладонь к животу, удивляясь, как умудрился пропустить удар. Он слишком отвлекся. И затем, поскольку гнев исчез, он снова положил ей ладонь на плечо.
— А ты крута, док.
Возможно, всему виной было ее воображение или желание услышать похвалу, но ей вдруг показалось, что он говорит не только о ее ударе.
— Спасибо.
— Ты включила слишком горячую воду.
— Мне хотелось чего-нибудь погорячее.
— Угу. — Он коснулся ее щеки, проведя пальцем по легкой россыпи веснушек. Она подумала, догадался ли он сам, что сейчас извиняется перед ней.
— Может, я потру тебе спинку?
— Нет.
Он обнял ее.
— Тогда ты потри мою.
— Трейс. — Она подняла ладони вверх, словно защищаясь. — Это не ответ.
— Мне больше ничего не пришло в голову. — Он наклонил голову и ласково коснулся губами ее губ. — Я хочу тебя. Разве не это ты хотела услышать?
Если бы все было так просто. Если бы только она так не переживала. Джиллиан вздохнула и прижалась к его щеке.
— Прошлая ночь была особенной. Я могу понять, что это ничего не значило для тебя, но я не могу заходить дальше, потому что для меня это многое значило.
Он немного помолчал, понимая, что для них обоих будет гораздо лучше, если он обойдется без слов, хотя и знал, что эти слова необходимо произнести.
— Для меня эта ночь тоже много значила, Джиллиан. — Он обхватил ее лицо ладонями и посмотрел ей прямо в глаза. — Слишком много.
Ее сердце замерло.
— И это все осложняет для тебя.
— Осложняет для меня, а для тебя вообще делает невозможным. — Он собрался опустить руки, но она удержала его. — Я не нужен тебе.
— Вовсе нет. — Она улыбнулась, пристраивая его руки у себя на талии. — Шоколадный торт мне тоже не нужен, но я никогда не в силах перед ним устоять.
Трейс не был уверен, правильно ли поступил, взяв с собой Джиллиан в трущобы, но сумел убедить себя, что это необходимо. Будет лучше, если она собственными глазами увидит, как низко ему приходится опускаться в своей работе и с какими людьми часто приходится иметь дело. То, что произошло между ними сегодня утром, не изменило его мнения насчет бессмысленности их отношений, но заставило осознать, что между ними установилась тесная связь, нравится ему это или нет. Поэтому теперь он должен сделать все от него зависящее, чтобы Джиллиан ясно поняла, во что ввязывается.
И вот он повел ее окольными путями, пока от них не отстали шпионы Кендесы и агент, которого Эддисон приставил к нему. Появления шпионов он не только ожидал, но и смирился с их появлением, как с непременными правилами игры. А исчезновение агента МСБ наталкивало на мысль, что, возможно, МСБ или же сам Эддисон решили предоставить ему полную свободу действий. И он должен был ее принять.
Убедившись, что сумел обставить противников, Трейс на всякий случай сделал дополнительный круг, а затем устремился в грязные лабиринты лачуг, заполонивших трущобы.
Трейс собирался идти пешком и потому спрятал один пистолет под пиджак, а другой пристегнул к ноге вместе со складным ножом. И хотя он недолго задерживался здесь, Трейс отлично знал дорогу, так же как и дорогу через многие другие трущобы и гетто.
По узким улочкам и переулкам без дела слонялось множество народу. Но к ним никто не приближался. Трейс не был похож на туриста, который заблудился, или на искателя приключений, который забрел сюда, чтобы сфотографировать другую жизнь Касабланки.
Здесь стояло зловоние. Джиллиан не произнесла ни слова, следуя за Трейсом. Она пыталась понять, ощущает ли он этот ужасный запах. И это был не просто запах пота, животных и гнили. Над всем здесь витал тяжелый дух злобы и ненависти. Она видела нищету в Ирландии, сталкивалась с бездомными и бедняками в Нью-Йорке, но никогда ей не приходилось встречать такое запустение, грязь и нужду.
Здесь бросались в глаза следы свежей крови. Здесь болезни терпеливо дожидались момента, чтобы схватить за горло свою жертву. И здесь повсюду была смерть, которую гораздо легче постигнуть, чем жизнь. Она видела, как мужчины провожают ее жестокими черными глазами. Женщины не снимали с головы платков.
 
Трейс приблизился к одной из лачуг. Другое слово здесь и подобрать было нельзя, хотя в домике были окна и даже небольшое подобие дворика. Костлявый пес оскалил зубы, но отступил, когда Трейс, не удостоив его взглядом, продолжил двигаться вперед. Во дворе на куче земли виднелись овощные грядки. Кто-то пропалывал их, и ряды выглядели ровными и аккуратными.
Трейс постучал в дверь, а затем окинул пристальным взглядом улицу. За ними по-прежнему следили, этого и стоило ожидать, но то, что происходило в трущобах, там же и оставалось. Кендеса никогда не узнает о визите Трейса, пока Трейс сам все не подстроит.
Дверь открыла маленькая женщина в черном платье и платке. В ее глазах мелькнул страх, когда она взглянула на Трейса.
— Доброе утро. Я пришел поговорить с вашим мужем. — Его арабский оказался вполне сносным.
Джиллиан увидела, как забегали глаза женщины, прежде чем та наконец решилась распахнуть дверь.
— Будьте любезны, присядьте.
Какое бы запустение и грязь ни царили снаружи, внутри лачуга блестела чистотой. Полы и стены были чисто вымыты и еще хранили запах мыла. На немногочисленной мебели — ни пылинки. В центре комнаты на полу сидел маленький мальчик в подгузнике из пеленки. Он улыбнулся Трейсу и Джиллиан и принялся колотить по полу деревянной ложкой.
— Я позову мужа. — Женщина подхватила ребенка и поспешно вышла через заднюю дверь.
Джиллиан подняла с пола деревянную ложку.
— Почему она боится тебя?
— Потому что она умнее тебя. Присаживайтесь, док, и напустите на себя скучающий вид. Это не займет много времени.
Держа в руке ложку, Джиллиан уселась на шаткий стул.
— Почему мы здесь? Зачем пришли в это место?
— Потому что у Бакира кое-что есть для меня. И я пришел забрать это у него. — Трейс опустил руку в карман, когда дверь приоткрылась.
Он вытащил руку, увидев, что человек пришел один.
Бакир своим стройным телосложением и пронырливым выражением узкого лица напоминал ласку. У него были маленькие черные глазки. Улыбаясь, он обнажал белоснежные острые зубы. Он был одет в серый халат, который когда-то, вероятно, был таким же незапятнанным, как и эта комната. Теперь его края почернели. На рукаве красовались два свежих пятна от жира. Джиллиан ощутила внезапное и неконтролируемое отвращение.
— А, старый друг. Я не ждал тебя сегодня.
— Иногда неожиданность предпочтительнее.
И хотя они говорили по-английски и Трейс не изображал акцент, Джиллиан промолчала. Она сильно жалела, что пришла сюда. С появлением Бакира эта лачуга уже не казалась ей чистым и безопасным местом.
— Ты торопишься завершить нашу сделку?
— Товар у тебя, Бакир? У меня еще полно дел.
— Конечно, конечно, ты ведь занятой человек. — Он бросил взгляд на Джиллиан и, улыбнувшись, сказал что-то по-арабски.
Взгляд Трейса сделался холодным и жестким. Он что-то пробормотал в ответ, но этого оказалось достаточно, чтобы Бакир побледнел и отвесил почтительный поклон. Он отодвинул стол, под которым скрывался широкий люк.
— Помоги мне, пожалуйста.
Трейс склонился над люком. Вдвоем с Бакиром они вытащили длинный деревянный ящик. В полной тишине Бакир достал лом и сорвал крышку с ящика. Джиллиан застыла, когда Трейс вытащил первую винтовку.
Черная винтовка блестела от масла. По той непринужденной легкости, с которой он осматривал оружие, Джиллиан поняла, что Трейс не в первый раз пользуется им. Он открыл магазин и с видом человека, разбирающегося в оружии, внимательно осмотрел его.
— Почти как новая, — заметил Бакир.
Пропустив мимо ушей его замечание, Трейс положил винтовку обратно и вытащил другую. Он внимательно осмотрел этот экземпляр, а затем и все остальное содержимое ящика. Каждый раз, когда он доставал новый образец, у Джиллиан замирало сердце.