Жара

Андронов с восхищением проводил москвичей до их автомобиля. Федор с шиком открыл дверь жене, сел за руль, и они неспешно покатили по направлению к Ленинградскому шоссе. Балагурившая за обедом Анна, была молчалива и задумчива.
– Остановись, а еще лучше, сверни на эту маленькую дорожку, – вдруг попросила она мужа.
– Ты что, Аня? – удивился гигант.
– Я прошу тебя, – сказала Захарьина.
Когда машина наконец остановилась, Аня повернула к Федору пылающее лицо. Ее золотистая медовая кожа вдруг покрылась яркими алыми пятнами.
– Федя, – почти прошептала Захарьина, – у меня важная новость. Ошибки быть не может, я проверила. Я беременна. – И она бросилась на грудь мужа и разрыдалась. Чего в этих рыданиях было больше – радости, гордости, страха и сомнений – определить было невозможно.
Измайлов заключил жену в крепкие объятия. Новость пронзила его словно разряд электрического тока. Разве мог он подумать?! Федор был счастлив. Нежность переполняла его большое любящее сердце.
– Чего же ты ревешь, ты что испугалась, глупенькая? – удивлялся он, шепча ей нежные и ласковые слова, о том, как он ее любит, как он рад, как он мечтал о большой семье, где много детей, потом толпа внуков.
– Ничего я не испугалась, – сказала Анна, – просто для меня это все так неожиданно. Феденька, прижми меня к себе.
Федор прижал жену еще крепче. В Москву они двинулись нескоро.
  
Четверг, 19 августа
 
День начинался трудно. Вчерашнее приключение с его эмоциональным накалом не могло не оставить следа в душе такой впечатлительной натуры, как Анна Захарьина. Она так и не смогла расслабиться, пока уже в Москве не получила телефонный звонок от Марины и Розенфельда. Доложив, что все в порядке, Михаил после каких-то шумов и передвижений чуть ли не плачущим голосом, извиняясь за настырность, стал умолять ее найти Оксану. «Настоящую Оксану», – подчеркнул он.
– Михаил Борисович, перестаньте, – успокоила его Анна, – вы просили найти маму, мы ее нашли. Вы просите найти Оксану, так мы найдем и Оксану.
Все бы ничего, но тут Анна сдуру добавила:
– А эта Оксана вам не годится?
Розенфельд не понял юмора:
– Анна, – сказал он, – она же моя жена. Я ведь действительно не знаю, как жить дальше. А вообще-то я старый бестактный дурак. Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен, что вы спасли маму.
– Насчет спасения сказано слишком. Ну, давайте прощаться, – сказала Анна и дала отбой.
– Работа, – только и успела она шепнуть мужу, которого разбудил поздний звонок Розенфельда.
А на следующий день Анна чувствовала себя опустошенной и никак не могла собраться для очень важного разговора с Анохиным. Широко улыбающийся Андрей уже ждал ее возле рабочего кабинета.
– С самого утра к вам, – сказал он. – Вчера вечером позвонил Федор Петрович и рассказал, как здорово вы отыскали старушку и отправили ее в Ленинград, то есть Санкт-Петербург. Поздравляю вас, Анна Германовна.
– Вы бы знали, как обрадовались мои родители. Отец вчера на ночь глядя поехал на питерскую квартиру Розенфельда, чтобы как-то их там всех поддержать. В отель вернулся только к полуночи. Знаете, Андрей, в их поколении сильно развито чувство солидарности. Отец благодарил меня как ребенок. Я даже всплакнула. Но все равно это уже прошлое. Приятное, но прошлое. Давайте ловить убийц Розенфельда.
– Я тоже пришел не с пустыми руками. Доложу все по порядку. Вчера побывал около дачи Кляйна. Дача, прямо скажем, богатая. Такого хорошего старого стиля, участок приличный. И огородик, и маленький садик, и даже сосны на участке. Думаю, соток 30 там есть. Но интересно другое, задний забор участка Кляйна выходит прямо в лес. Я немножко походил и посмотрел. Сам поселок как кишащий улей, а здесь тишина, благодать. Заднюю калитку открыл, – и ты прямо в лесу. Ну, конечно, я поработал с населением, – резвился Анохин. – Все в полном восторге от семьи Кляйна. Мать Игоря Юлиановича все вспоминают очень хорошо. Жена Татьяна приезжает на дачу каждую субботу и воскресенье. Любит огород, повозиться в земле. Как правило, бывает с дочерью. Игорь Юлианович бывает реже, но достаточно регулярно. По поводу ваших интересов, Анна Германовна, скажу сразу, что в доме можно спрятать кого угодно, уж больно большой, двухэтажный с двумя верандами и двумя балконами. Ну а, в случае чего, вытащить что угодно в лес не представляет трудности.
 
Подробный рассказ Анохина о даче Кляйна был прерван звонком на мобильный телефон старшего следователя по особо важным делам. Анна соединилась и услышала мужской голос с легким едва уловимым акцентом:
– Здравствуйте, госпожа Захарьина. С вами говорит вице-президент компании Колорадо Текнолоджис Роберт Громилаар. Я получил информацию о том, что вы исследуете деятельность нашего московского представительства. В связи с этим я прилетел в Москву в рамках своей рабочей поездки по странам Восточной Европы. Был бы признателен, если бы вы встретились со мной. Не хотелось бы нагнетать излишнюю напряженность в вопросах экономического сотрудничества России и США. Готов приехать в любое удобное для вас время.
Анна была огорошена. Конечно, следовало ожидать чего-то подобного. Но все-таки. Господин вице-президент лично прибыл и сразу выразил желание встретиться с ней.
«Ладно, поговорим», – подумала Анна. А в телефонную трубку сказала:
– Я готова принять вас в 15 часов. Пропуск будет заказан. Позвоните мне, как подъедете, и вас встретят у входа. – И Анна продиктовала точный адрес.
– Благодарю вас, – с достоинством ответил господин Громилаар.
– Вот так, – сказала она Андрею. – Американцы влезают в это дело. Вы подождите меня немножко. Я должна доложить об этом Смирнову. Ситуация весьма щекотливая и нужен его трезвый, так сказать, политический взгляд.
Выйдя из кабинета, Анюта почти вприпрыжку помчалась к кабинету заместителя Генерального прокурора. Она шепнула несколько слов секретарю, та вошла в кабинет и через две минуты вернулась, сообщив Анне, что ей придется немного подождать.
«Какое счастье, – подумала Анна, – что он здесь, на месте». Через 15 минут Захарьина сидела напротив шефа. Анатолий Борисович был человеком исключительно проницательным. Взглянув на Анну, он сразу понял, что случилось нечто из ряда вон выходящее.
– Что стряслось, Анна? – сурово спросил государственный советник юстиции первого класса.
Захарьина рассказала ему о звонке господина Громилаара. К ее удивлению, Анатолий Борисович воспринял эту информацию, по-видимому, не без приятности.
– Ты знаешь, – сказал он Анне, – у нас был замечательный лидер государства, наш дорогой Никита Сергеевич Хрущев, который про такие случаи говорил: «Зашевелились как вши в овчинке». Отлично, Анна. Все равно придется распутывать историю с этим гадючником. Хорошо, что они сами пошли на контакт. Наша линия, по-моему, должна быть такой. Ты говоришь им правду и ничего, кроме правды. Ну, разумеется, не всю правду. Но, конечно, никаких искажений. Мы расследуем уголовное дело, а все то дерьмо, которое вывалилось нам под ноги в ходе расследования уголовного дела, это будут решать другие компетентные товарищи. Хорошо, что это произошло сегодня. Ты им расскажешь красивую историю о спасении почтенной старушки – мамы их нечистоплотного господина Розенфельда. Сейчас расследование уголовного дела ведется полным ходом, и мы надеемся на тесное сотрудничество с руководством компании Колорадо Текнолоджис. В сотрудничестве они заинтересованы. Поскольку я давно изучил твои хитрости и знаю, что ты напускаешь на себя очарование от одного до пяти баллов, сработай не меньше чем на четверку.
– Могу и на пятерку, – сказала Анна.
– Не перегибай палку, – весело сказал Смирнов, – а то твой Федор Петрович переломает американцу ноги, а это уже международный скандал.
– Мне все ясно, – с облегчением выдохнула Анна и побежала в кабинет, где ее ждал Анохин. Они с удовольствием выпили чая. При этом Захарьина с удивлением заметила, что взгляд майора ненавязчиво блуждает по ее фигуре. Анне стало неловко. «Хорош, – думала Анна, – я жена его старшего товарища, а он даже не дает себе труда открыто не пялиться на меня». Вслух же она сказала: