Позывной "Курсант" 2 (СИ)
— Вы хотели рассказать историю…– Напомнил я Клячину, заодно пытаясь отвлечь его от ненужных мыслей. Ненужных, естественно, мне.
— А-а-а-а-а…да…– Он потер лоб, нахмурившись. — Действительно. История. Так вот…Служил у нас один…военачальник. Давай так его назовем. По фамилии…Пусть будет Екир. Комдив. Может, не такой легендарный, как некоторые, но тоже вполне себе правильный коммунист. Всегда за правое дело. Родине предан. Был…И вот представляешь, случился на него донос. Сволочь какая-то настрочила…падаль. У него на даче провели обыск. Основательно так провели. И нашли кое-какие документы, доказывающие, что комдив передавал секретные сведения япошкам. Сведения серьёзные. Дислокация войск и прочая военная информация…В общем, предателем оказался товарищ Екир. Его, само собой арестовали и само собой расстреляли. Слишком однозначно все говорило о том, что он продался врагу. Супруга комдива…красивая женщина, кстати. Такая…Женщина. Понимаешь? В полном смысле этого слова. Она за мужа просить кинулась. Не побоялась. Кинулась к товарищу Бекетову. Ну а тот…
Клячин в который раз усмехнулся, покачал головой. Потом подвинул ближе к себе почти пустой стакан и принялся кончиком указательного пальца водить по краешку.
— В общем, чуть больше года супруга Екира жила на даче. У товарища Бекетова, естественно. Он ей пообещал мужа выручить из беды. Она не знала, что комдива уже никто не выручит. С того света не возвращаются. А когда поняла…ну, взбрыкнула баба. Взбрыкнула и поехала в места не столь приятные.
Клячин замолчал, уставившись взглядом в пустоту.
— Эм…ну…драма прямо какая-то…– Я осторожно попытался подтолкнуть чекиста к продолжению беседы.
Просто пока не понятно, в чем Бекетов сволочь. Нет. Насчет женщины, я вполне догоняю. Да, надурил ее, поимел, а когда она начала права качать, пнул пинком под зад. Правда даже не на улицу пнул. В лагеря, наверное, отправил. Мудак, несомненно. Однако, мне чего опасаться? Я не баба. К счастью…
— Драма? — Переспросил Клячин. Хотя прекрасно услышал с первого раза. — Драма, Алексей, не в этом. Баба — сама дура. Думала за счет передка мужа из предателей вытащить. Да когда вообще это работало? Такая система. Никогда! Драма не в этом. Драма в том, что документы эти, которые якобы Егир япошкам отправлял, я сам лично на его дачу за день до обыска привёз и в нужном месте спрятал. И приказ мне отдал товарищ Бекетов. Сволочь я? Сволочь, Алексей. Та еще сволочь. Но…Игорь Иванович сказал…
Клячин тяжело вздохнул. Опять замолчал. Пауза повисла тяжёлая, многозначная.
Я пялился на него в этот момент с особым усердием. Пытался понять, искренне чекист вздыхает или нет. Реально ему данная история покоя не дает или он передо мной страдальца разыгрывает. Мол, шеф — гнида и крыса, а сам я, к сожалению, был вынужден. Не мое, мне подкинули…Ну, да…Ну, да…
— В общем, пальцем указывать не стану. — Вынырнул, наконец, из своих размышлений Клячин. — У меня тоже рыло в пуху по самые не балу́йся. Но… Выводы делай, Алексей. И подумай, с кем тебе лучше в связке держаться.
Я затряс башкой с особым усердием. Мол, конечно, конечно… Все понимаю. Николай Николаевич — мой самый настоящий друг.
— Ты пойми, я против товарища Бекетова ничего не имею. Лично. А вот насчёт остального… Заигрался он что-то. Мы давно вместе. Бок о бок. Боролись с контрой, врагов руба́ли. Однако… Игорь Иванович в последнее время слишком…
Клячин посмотрел мне в глаза. Похоже, чекист подумал, не слишком ли его несет. А то вдруг я возьму да и настучу благодетелю.
— Изменился Игорь Иванович. И мы, как настоящие коммунисты должны вернуть старшего товарища на правильную дорожку. Понимаешь?
— Конечно, понимаю. — Ответил я Клячину. — Полностью с Вами согласен. Буду бдить. Смотреть в оба глаза. Слушать в оба уха. Если что-то вспомню, в первую очередь с Вами обговорю.
Хотя, даже последнему придурку ясно, срать хотел Николай Николаевич и на правильную дорожку, и на старшего товарища. Цель его в другом. Он явно хочет подсидеть шефа. А учитывая, какие нынче времена, то не просто подсидеть. Конкретно Бекетову свинью подложить, чтоб сам товарищ майор у стеночки оказался.
— Молодец! — Клячин легонько стукнул ладонью по столешнице, а затем резко встал на ноги. — Идем, Алексей. Пора возвращаться.
Чекист в своей обычной манере, не оглядываясь, пошел к выходу. Я, само собой, двинулся следом. Так старался его догнать, что выскочил на улицу на всех парах. И тут же буквально влетел в девушку. Вернее, сначала я не понял, что это девушка. Думал, женщина какая-то мимо проходила. Ни лица ее не разглядел, ни возраста. Баба да баба. Какая разница. Но потом… Потом она подняла на меня растерянный взгляд. И все. Я завис.
Глава 17
Обстоятельства принимают интересную форму, но я не знаю, что с этим делать
— Надя, с тобой все в порядке? Аккуратнее нельзя? Куда несешься⁈ Идиот…
Откуда-то сбоку вынырнул парень. Он же на меня и заорал. Хотя, с какого перепугу, непонятно. Я в девчонку врезался совершенно случайно. Выскочил из блинной на скорости и, естественно, никак не ожидал, что кто-то окажется на моем пути.
Пацану было, наверное, где-то около семнадцати-восемнадцати лет. Пижонская курточка, кепи, начищенные до блеска ботинки. В этом времени сложно понять с первого взгляда, кто, что из себя представляет. Но у данного индивида на лице было написано, он охреневший тип. Явно не из крестьянско-рабочей семьи. Этакий мажор советского разлива. Мне вот такое высокомерное отношение ко всем окружающим очень знакомо. Сам когда-то был в подобной роли.
Я даже, честно говоря, не понял, откуда появился пацан. В оба глаза смотрел на девчонку.
Почему? Да потому что охренел. Она фантастически была похожа на мою мать. Или моя мать на нее. Так, наверное, точнее выйдет. Учитывая, что Реутов — мой дед, есть весьма сильное подозрение — стоящая рядом девушка, которая из-за нашего столкновения морщилась и протирала плечо, теоретически может быть…Кем? Бабкой моей, что ли? Или реально совпадение?
Ну, просто…Да, бывают внешне похожие люди. Однако, эта особа точь в точь напоминала родительницу, покинувшую меня в совсем юном возрасте. Вот прямо одно лицо. Те же темные волосы, тот же аккуратный, чуть вздернутый носик, те же высокие скулы.
Материны фотки отец, конечно постарался убрать. Нигде в доме их не имелось. Имя родительницы он предал анафеме и ни при каких обстоятельствах его не упоминал. Но я всегда был стоумовым. Уже будучи подростком разыскал у отца в вещах старый альбом со снимками, которые они, так понимаю, делали с маман в период счастливой семейной жизни. Года два на них пялился ежедневно. Как дурак, честное слово. Пытался понять, почему она ушла.
Я был мелким в момент ее исчезновения, соответственно, обосраться настолько, чтоб мать забила на сына и предпочла свалить в теплые страны, не мог. Отец…Ну, не ангел он, конечно. Однако и не хуже других. Все в меру. Не думаю, что он бухал запоями или бил ее. Не похоже на батю. Он быстрее наоборот — большой ценитель женской красоты. Джентльмен и все такое. Гулял? Тут ничего не скажу. Опять же, в силу малого количества лет столь занимательные факты в моей башке не отложились. Однако, уверен, отец сильно любил маман. Ни к одной женщине потом душой так и не прикипел. А вот по родительнице…По ней он несомненно сох. Так сох, что хранил старые фотографии среди трусов и категорически отказывался говорить на темы, касающиеся матери.
Потом одна дамочка из обслуги дома, случайно спалив мою медитацию над фотками, донесла отцу. Он пришел ко мне в комнату и на полном серьёзе заявил, если не прекращу этот душевный мазохизм, то анафеме будет предано не только материно имя, но и мое. Ибо не хер ворошить прошлое. И уж тем более, в отношении женщины, которая положила болт на нас обоих.
Я перестал тайком изучать старый альбом, но лицо родительницы врезалось в мою память намертво. Оно даже снилось мне иногда. И сейчас я смотрел на точную копию этого лица. С той лишь разницей, что копия выглядела значительно моложе оригинала, на дворе 1938 год и моя мать еще даже в проекте существовать не может.