Лорд Лондона (ЛП)

Я слышал, как стреляли пушки моих братьев. Видел, как Винни перерезает глотки красных и вонзает ножи в сердца, видел, как Фредди и Эрик стреляют из револьверов. Мой кузен перерезал горло последнему стоящему человеку, кровь стекала по лицу и шее Чарли, багровые пятна покрывали его руки.
Мое дыхание стучало в ушах, а гребаное сердце колотилось в груди. Я оглядел комнату и увидел, что все русские тонут в лужах собственной крови. Словно в гребаной замедленной съемке, я видел, как мои братья подбегали к своим старикам и падали на колени.
Эрик притянул отца к себе. Я видел, как он запрокинул голову и закричал. Глаза дяди Билла были широко открыты, а в груди зияла дыра, кровь стекала на пол.
Он умер.
Чарли склонился над дядей Тревором, прижавшись лбом к отцу. Руки Чарли дрожали, а дядя Тревор невидящим взглядом уставился в потолок. Чарли встряхнул его, но в его теле не осталось жизни.
Он умер.
Винни стоял над отцом. Его светлые волосы до плеч были измазаны красным. Его руки и белая рубашка были покрыты кровью отца.
— Папа, — сказал он, его голос был достаточно громким, чтобы пробиться сквозь звон в моих ушах. — Папа! Вставай! — крикнул он. Но когда я посмотрел вниз, дядя Уинстон был в самом худшем состоянии из всех. У него не хватало половины головы, пуля вошла ему в щеку, разбив лицо. — Папа, вставай, мать твою! — крикнул Винни, его щеки покраснели, а на шее вздулись вены.
Винни присел на корточки и поднял дядю Уинстона на руки.
— Спаси его, — сказал он мне. Эти слова стали тем, что заставило меня прийти в себя, вернуться в «здесь и сейчас». — Арти. Спаси его ради меня. Пожалуйста.
— Я... Я... Я… — я не мог, черт возьми, закончить свои слова. Чарли внезапно оказался рядом со мной. Я посмотрел на кузена, потом проследил за его пустым взглядом. Мой потрясенный взгляд остановился на Фредди, который нес моего отца.
— У него все еще есть пульс! — быстро пробормотал Фредди, потоки слез оставляли следы на его щеках. — Артур, он еще жив, черт возьми! Скорее!
Мое сердце будто бы пронзила волна адреналина, я схватил отца и побежал к фургону.
— Забирайте их и поехали! — крикнул я. Я положил отца на сиденье и даже не поднял глаз, когда мои братья погрузили тела своих отцов.
— Гони, черт побери! — крикнул я водителю и прижал руку к груди отца, пытаясь остановить кровь. — Фредди, позвони доктору. Скажи ему, что он должен быть в церкви в течение пяти минут, или я перережу ему горло к чертовой матери. — Лицо отца было совсем бледным, он потерял много крови. Я хотел, чтобы он открыл глаза. Я хотел, чтобы он заговорил и сказал, что это все просто дерьмое шоу. Но он молчал. Черт, он молчал.
Я поднял глаза и увидел, что мои братья держат своих отцов.
— Они умерли, — сказал Чарли, и его голос прозвучал в фургоне, как гребаный крик. — Они все умерли, черт возьми!
— Арти, — сказал Винни, прижимая отца к груди. У дяди Уинстона не хватало половины черепа. Эти красные ублюдки отняли у него половину гребаной головы. — Он начинает замерзать. Папа замерзает.
Эрик смотрел в пустоту, потерявшись в своем шоке и горе. Он держал отца на руках, но не мог сказать ни слова.
Я не знал, что, черт возьми, делать. Они все ждали от меня указаний, смотрели на меня, а я не знал, что делать!
Фургон остановился, и водитель открыл дверь. Подъехала еще одна машина. Я схватил пистолет, готовый выстрелить, но из нее вышел доктор. Его глаза расширились, когда мы вышли из фургона с нашими стариками на руках.
— Он еще жив, — сказал я доктору и побежал к входной двери. Захлопнул дверь и потащил отца в его спальню, доктор и медсестра, которую он привел с собой, тут же принялись за него.
Они сняли с него одежду и вымыли, чтобы осмотреть повреждения. Фредди стоял рядом со мной, когда стало видно все пулевые ранения моего старика. Все его тело усеяно дырами от пуль. Эти ублюдки перестреляли всю нашу семью. Мой отец... наши дяди…
Громкий, пронзительный крик разорвал церковь. Это была одна из девушек. По коридору поплыли неудержимые крики, вопли и рыдания.
— Нужно оперировать, — сказал мне врач, которому мы заплатили чертову кучу денег.
— Тогда действуй, черт возьми! — крикнул я так, что Фредди отшатнулся от меня.
— Ему нужно в больницу. Я не могу делать это здесь.
Я ткнул пальцем доктору в лицо, сдерживаясь, чтобы не задушить ублюдка.
— Здесь. Никаких долбаных больниц. Никакой гребаной полиции. Ты сделаешь это здесь. И ты, мать твою, спасешь его, или я сам тебя убью.
Медсестра побежала к машине, отталкивая перепуганного до смерти доктора. Он повернулся и начал готовить отца к операции. Вбежала медсестра, и они принялись за моего старика.
— Это не гигиенично, — прошептала медсестра доктору. — Кровать не стерильна.
Доктор бросил на меня быстрый взгляд.
— Это не имеет значения. Мы просто должны спасти его.
— Арти. — Фредди положил руку мне на грудь. — Мы должны оставить их в покое. Будет лучше, если нас не будет в комнате.
Я замер, когда увидел, как они разрезали моего старика, воткнув в него провода и трубки. Как бы мне ни хотелось остаться, я позволил Фредди вытащить меня в коридор. Он повел меня в гостиную и открыл дверь. Там было пусто.
Он сунул мне в руку стакан виски.
— Пей. Пей, черт возьми, Арти! — я сделал, как сказал Фредди, и почувствовал, как что-то шевельнулось внутри меня. Это что-то застыло и превратилось в гребаную сталь. Как будто из меня выбили весь воздух, оставив после себя только смерть.
Смерть. Все, что было вокруг — это гребаная смерть.
Я не знал, сколько виски выпил. Не знал, сколько прошло времени, но мои братья, наконец, вошли в комнату. Я посмотрел на Чарли, Винни и Эрика. Их лица ничего не выражали. Чарли покачал головой, и я снова начал осознавать происходящее.
Они были мертвы. Все мои дяди. Они были мертвы. Лидеры фирмы «Адли» хладнокровно расстреляны русскими.
— Дядя Алфи? — спросил Эрик.
— Еще оперируют, — ответил за меня Фредди. Папа был практически отцом Фредди. Казалось, время тянулось бесконечно. Я поднял голову и посмотрел на Фредди. Его рука дрожала, когда он поднес виски ко рту.
Я услышал шаги позади нас, и девушки медленно вошли внутрь. Вера и Ронни пытались держаться. Бетси обхватила себя руками, ее бледное лицо было мокрым от слез. Чарли притянул сестру и прижал к себе.
— Что теперь? — спросила Вера, и я почувствовал, как внутри меня разгорается странный огонь. Чертов пожар, который успел распространиться на все мое тело еще до того, как Вера замолчала.
— Арти? — я резко поднял голову и увидел мою бабушку в дверях. Она высоко держала голову, выражение ее лица было чертовски каменным. Бабушка была самым жестким человеком, которого я когда-либо встречал. Ей было семьдесят лет, но выглядела она всего на пятьдесят. Седые волосы, но хорошо уложены. Она была одета в элегантные черные брюки и белую блузку. Я отрицательно покачал головой. Ее тело вздрогнуло, как будто она сама только что получила пулю. Мой отец и дядя Тревор были ее сыновьями, но и остальные тоже были практически ее детьми. Но бабушка держала себя в руках.
— Мне нужно их увидеть. — Она повернулась и пошла по коридору. Когда бабушка ушла, у меня задрожали руки. Не от страха или потрясения. А от долбаного яда, заполнившего мои кости до самого гребаного мозга. Воспоминания поглотили меня. Вся наша семья, лежащая мертвой, и кровь, просачивающаяся на грязный пол склада.
Королей уничтожили, как животных.
Мне казалось, что что-то внутри меняется, адский огонь заменяет мне кровь. Я будто онемел. Чувствовал, как вся моя гребаная человечность сгорает дотла. И тогда понял, что в тот момент отдал свою душу гребаному дьяволу.
Кровь.
Предательство.
Потеря.
Смерть.
Смерть.
Гребаная смерть!
Взревев от ярости, я швырнул стакан через всю комнату. Он разбился вдребезги, врезавшись в двухсотлетние стены. Я должен убить их. Должен убить русских, ответственных за это. Всех. Всех этих предателей, их семьи и всех, кто хоть как-то связан с этой кровавой бойней.