Цена страсти (СИ)

– И ты занял его место?
– Можно и так сказать.
– Но, Олег… Нет, я понимаю, почему ты стал работать с Шубиным. Они тебе очень помогли. И твой Пал Петрович, возможно, в тот момент оказался единственным близким тебе человеком. И ты тогда вряд ли знал, чем они занимаются. Правда же? Но теперь-то ведь ты знаешь…
– И тогда я знал, всё знал. Если не сразу, так почти сразу. Никто правду от меня не скрывал. Просто мне тогда было вообще на всё плевать. На себя, на других, на то, что будет… Я же всегда твёрдо знал, чего хочу, – усмехнулся он невесело, – цель была, добивался… а потом всё рухнуло как-то сразу, вообще всё… никого и ничего не осталось. Ну вот кроме Пал Петровича…  Ну а сейчас это уже привычка.
– Привычка? – расстроенно выдавила я. – Ты привык грабить и калечить простых людей? Таких, как я, как твоя мать… Вы же делаете то же, что тот участковый и нотариус…
Олег снова перекатился набок и приподнялся на локте, нависнув надо мной.
– Простых людей? Маша, да Шубин с простыми людьми и дел-то никаких не имеет. Не грабим мы никого, не отжимаем квартиры, не угоняем тачки. Шубин – это совершенно другой уровень. Его партнеры, как и конкуренты, как и враги, это такие же воротилы, как он сам.
– Но жителей посёлка, где строится завод, вы избивали, запугивали, а они всего лишь защищали себя и своих детей. Там у одной семьи дом спалили. Вот сейчас зима, считай. А там семья с двумя детьми без крыши над головой осталась. Я просто умираю, когда думаю обо всём этом…
Олег молчал. Не спорил, не оправдывался, просто молчал, глядя на меня с хмурой серьёзностью.
Этот разговор как будто нас разделил. Развёл по разные стороны. Исчезло ощущение тепла. И это меня расстроило. Мне очень не хотелось вновь его терять, даже внутри становилось больно от одной лишь мысли. Но я точно знала, что не смогу, ну просто не смогу отступиться. Я же сама себя потом возненавижу.
Непрошено пришла мысль: лучше бы он соврал. Сочинил что-нибудь, чтобы хоть как-то прикрыть безобразную правду.
И тут же я поняла, как это трусливо, малодушно и эгоистично с моей стороны. Ведь, получается, я не за его душу так переживаю. Я хочу себе муки совести облегчить! Потому что гораздо легче свыкнуться с мыслью, что ты любовница мужчины, которого ещё мальчишкой, потерянным и отчаявшимся, втянули в тёмные дела обманом, чем знать, что отдаёшься тому, кто сознательно стал частью чего-то плохого. Я стала сама себе неприятна. И Олег как будто разгадал мои мысли.
– Я понимаю, тебе сложно принять меня таким. Я буду об этом думать.
  
Глава 8
 
Ольга Бурдилова
От лица Маши
Как будто не было разлуки,
Нас страсть в объятия бросает.
Дрожат от нетерпенья руки,
Безумство чувств переполняет.
Я в омут с головой лечу
И вот опять в твоей я власти.
Какую цену заплачу
Я за минуты нашей страсти?
От Олега
Я не надеялся уже
С тобою встретиться так близко.
Моя судьба на вираже,
В твоих глазах я пал так низко.
Но всё готов я отразить,
Любые беды и напасти.
Любую цену заплатить
За миг неутоленной страсти.
Наталья Николаева
Не одолеть мне это наваждение,
Я вновь и вновь тону в твоих глазах.
Пылающие искры притяжения
Мерцают в догорающих свечах.
Нетерпеливы жадных рук касания,
Жгут поцелуи, разума лишив.
Мучительную жажду обладания
Мы утоляем, обо всём забыв.
Взлетаем в небо, рассыпаясь звёздами.
Сплетаем страстью две судьбы в одну.
Пока со мной твоё сердцебиение,
Я на мгновенье жизнь остановлю.
Олег ушёл, оставив меня в полном смятении. Он дал мне свой номер, личный. Сказал звонить в любое время дня и ночи.
Но я размышляла над словами Олега: «он будет об этом думать». И что это означало? Он будет выбирать между мной и… всем остальным? Сначала мне стало даже как-то обидно оттого, что он сомневается. Но потом подумала, если уж на то пошло, я и вовсе, не колеблясь, выбрала бы не его. И даже сообщила ему об этом.
 
Да, мне бы тяжело дался такой выбор, но тем не менее.
И всё-таки его слова меня уязвили. Хотя, может, он совсем другое имел в виду. Только вот что? Не понять.
С ним так и есть: он как будто видит тебя насквозь, все твои мысли читает как открытую книгу, ну, такое, во всяком случае, ощущение. А сам… черта с два поймёшь, что у него в голове.
После обеда ко мне пришли мои студенты. Мы пили чай с бутербродами – я сама вызвалась накромсать и батон, и сыр, и колбасу, отвергая их помощь. Просто мне надо было спрятать свою неловкость за этими хлопотами. И неловкость – это ещё слабо сказано. Мне стыдно было смотреть им в глаза, я панически боялась, что они зададут какие-нибудь неудобные вопросы, и я сдам себя с потрохами.
Я отчаянно притворялась, что всё по-прежнему и от этого чувствовала себя ещё гаже. Фальшивой себя чувствовала. Обманщицей, почти предательницей. И в голову как назло лезли неуместные мысли: вот тот же Паша Грачёв смотрит на меня чуть ли не с восторгом, глаза блестят, голос играет. А вот узнай он, чем его уважаемая преподавательница занималась вчера всю ночь, да и сегодня утром, а главное, с кем, – что бы осталось от его восторга?
– У вас гости были? – спросил вдруг Руслан Алишеров.
– Нет, – выпалила я. – С чего ты взял?
– Коньяк вон открыт, – пожав плечами, кивнул он полупустую бутылку, которую я забыла на разделочном столе.
Сказать ему, что ли, что я тут  в одиночку прихлёбываю?
– Не приставай к Марии Алексеевне со всякой ерундой, – как нельзя вовремя вмешалась Лариса Рогова. – Лучше расскажи, зачем мы пришли.
– Да, к нам завтра решили присоединиться филологи. И в общей сложности, нас будет сотни три точно!
Я сморгнула, нахмурилась, искренне не понимая, о чём говорит Руслан.
– Где нас будет?
– Как где? На митинге! Вы забыли?! Завтра же пятое ноября!
Конечно, я забыла! Митинг мы планировали ещё когда себе… А в свете последних событий он у меня просто вылетел из головы.
– Мы плакаты уже нарисовали. Завтра в десять утра собираемся на площади у администрации города, если вы забыли…
– Да-да, теперь вспомнила, – пролепетала я, – я просто… на работу не хожу, за датами не слежу…
– Какая-то вы, Мария Алексеевна, сегодня не такая, – изрёк Алишеров. – У вас точно всё нормально?
– Нормально, – заверила я, но прищуренный взгляд моего студента меня определённо нервировал. Что он так смотрит, будто подозревает? Хотя и мне надо взять себя в руки.
– О! Самое важное-то чуть не забыл! – воскликнул Павлик с таким видом, будто собрался нас всех сразить своей новостью наповал. – Мне удалось раздобыть фотку Миллера.
Улыбка у меня на лице так и застыла.
– Как? – защебетали девчонки. – А ты уверен, что это он? Покажи!
– А всё мой пытливый ум, – хвастался Паша. – Я на досуге поизучал биографию Шубина. Врага же нужно знать со всех сторон. А у него был родной брат. Старший. Он уже года три как умер самым естественным образом, мы им и не интересовались поэтому. А зря. Я вот покопал и обнаружил, что брат его военный, в ИВАТУ служил. Любопытства ради я зарегистрировался на форуме иватушников. Наплёл про себя, конечно, с три короба. Ну и спросил там про брата Шубина, мол, что за чел он был. И его там очень многие, оказывается, знали. Давай вспоминать, ностальгировать, случаи всякие рассказывать. Кстати, мужик, как я понял, был нормальный. Они там о нём чуть ли не как об отце родном отзывались. Я уж думал, тухло всё. Ну, в смысле, пообщался с бравыми ребятами, это хорошо. Но для дела нашего никакой пользы, думал. Только зря столько времени ухлопал. Как вдруг один написал, что он спас Миллера. Меня прямо холодный пот сразу прошиб.
 
Меня тоже прошиб холодный пот. Рука невольно дрогнула и выронила ложечку. Но мою реакцию Паша принял на свой счёт.