История США от глубокой древности до 1918 года

Джон Дикинсон, прежде представлявший Пенсильванию, а теперь Делавэр, который когда-то составил Статьи Конфедерации, был избран президентом конвента, но было ясно, что больше практически ничего сделать не удастся. По крайней мере, в тот момент.
Однако на конвенте присутствовали Джеймс Мэдисон и, что даже важнее, Александр Гамильтон из Нью-Йорка.
Гамильтон родился 11 января 1755 года на острове Невис в Британской Вест-Индии. После тяжелого и нищего детства он в 1772 году оказался в Нью-Йорке. Он учился в Кингз-колледже (ныне Колумбийский университет), а затем стал твердым радикалом. Он участвовал в Войне за независимость и завоевал глубокое уважение Джорджа Вашингтона, чьим адъютантом некоторое время служил. К концу войны Гамильтон имел чин подполковника.
После войны он стал адвокатом, интересовался финансовыми вопросами и проявил себя как автор множества талантливых публикаций на политические темы. Он женился на дочери генерала Скайлера, породнившись с богатым и влиятельным семейством Нью-Йорка, что помогло ему в январе 1787 года войти в законодательное собрание Нью-Йорка, а затем стать делегатом Аннаполийского конвента.
Гамильтон был целиком за сильное центральное правительство и с самого начала понимал, что любой конвент, созданный для решения коммерческих проблем, абсолютно ничего не даст, если Статьи Конфедерации останутся в прежнем виде.
Поэтому он пытался убедить остальных делегатов в том, что сейчас сделать ничего нельзя. Им следует разойтись и назначить новую встречу на более позднее время. Остальные с этим согласились, и Гамильтон вызвался составить резолюцию, в которой будет сформулировано такое решение.
Составленное Гамильтоном решение предусматривало заседание конвента в Филадельфии (столице государства) в мае 1787 года для рассмотрения всех вопросов, связанных с созданием работоспособного центрального правительства. Аннаполийский конвент, созванный для решения конкретной проблемы весьма узкого характера, не имел юридического права принимать резолюции столь широкого плана, однако Гамильтон сумел ее протащить. Он рассчитывал на то, что нарастающее недовольство слабым правительством заставит людей закрыть глаза на нарушение закона и назначить делегатов для этой цели в случае созыва такого конвента. Он был прав.
Хотя Аннаполийский конвент работал всего четыре дня, этого времени вполне хватило. С его помощью удалось запустить в движение созыв следующего конвента, гораздо более важного. Этому конвенту предстояло создать Соединенные Штаты в той форме, в которой эта страна существует сейчас. В то время как американцы, заинтересованные в сильном центральном правительстве, такие как Мэдисон и Гамильтон, прилагали все свои силы к подготовке почвы для проведения съезда, который в будущем получил название Конституционного конвента, умирающий конгресс, действующий в соответствии со Статьями Конфедерации, готовился принять участие в столь важном деле. И это было сделано настолько мудро, что создало прецедент, который с тех пор ни разу не нарушался, обеспечивший мирное развитие Соединенных Штатов.
Это касалось западных территорий, на которые больше не претендовали тринадцать штатов и которые теперь были в распоряжении конгресса. Что следовало с ними делать конгрессу? 23 апреля 1784 года Джефферсон предложил, чтобы на западных территориях были созданы временные правительства, отдельные от правительства уже существующих штатов, с тем чтобы после достаточного увеличения населения на этих землях были сформированы новые штаты. Он даже разлиновал границы штатов на западных территориях и дал им причудливые названия. Конгресс отнесся к этому предложению положительно, но никаких конкретных действий не предпринял.
Но позже, в 1787 году, конгресс обнаружил, что имеет возможность получить с помощью этих западных территорий деньги. Группа спекулянтов землей организовала Огайскую компанию для того, чтобы скупить как можно больше земли, а затем по кусочкам продавать ее поселенцам. Конгресс был готов продать землю (это было единственным способом получить деньги, не связываясь со скупердяйничающими штатами), но Огайская компания желала как-то застраховать свои вложения. Предприниматели желали получить письменный документ, схожий с хартиями, которые британский король давал колониям.
 
В свете этого конгресс решил создать юридическую основу для управления западными территориями, которая удовлетворила бы Огайскую компанию. Та территория, которая вызывала особые вопросы, находилась севернее реки Огайо и составляла северо-западную часть Соединенных Штатов в том виде, в каком они тогда существовали. И в результате этого был подготовлен, а 13 июля 1787 года принят Ордонанс о Северо-Западе, который воплотил в себе идею Джефферсона.
Признаком полного разложения центрального правительства стало то, что этот жизненно важный документ был принят на заседании, где присутствовало всего восемнадцать членов конгресса.
Текст Ордонанса о Северо-Западе почти полностью составили два делегата от Массачусетса: Натан Дин (род. в Ипсуиче, Массачусетс, в 1752 году) и Руфус Кинг (род. в Скарборо, Мэн, 24 марта 1755 года).
Ордонанс о Северо-Западе прежде всего говорил, что губернатор и некоторые другие должностные лица будут назначены конгрессом для управления «Северо-Западной территорией», расположенной к северу от реки Огайо и к югу от Великих озер, к востоку от реки Миссисипи и к западу от Пенсильвании. Когда туда переедет достаточное количество поселенцев, там будет создан также двухпалатный законодательный орган.
Во-вторых, когда население достигнет некой численности, на этой территории будут сформированы новые штаты — не меньше трех и не больше пяти. (В итоге было образовано пять штатов: Огайо, Индиана, Иллинойс, Мичиган и Висконсин.)
В-третьих, было решено, что новые штаты будут абсолютно во всем равноправны со старыми. Это было ключевым моментом Ордонанса — и он достоин того, чтобы его записали золотыми буквами. Если бы тринадцать первых штатов пожелали ввести колониальное управление западными территориями и сформировать штаты с меньшими правами, которые оказались бы марионетками в руках, так сказать, «старейших штатов», то история Соединенных Штатов, несомненно, стала бы историей мятежей и распада.
Вместо этого было решено, что штат является штатом вне зависимости от его местоположения, длительности существования или истории прежних достижений. Этого принципа Соединенные Штаты с тех пор строго придерживались. Незаселенные части растущей территории государства сначала организовывались как «территории», а затем — как штаты, а после образования штата он становился полноправным во всем.
В-четвертых, гражданские свободы, завоеванные населением тринадцати штатов в результате Войны за независимость, распространялись на новые территории. Эти свободы были наградой не только тем, кто за них сражался, но и всем остальным жителям государства.
И в одном отношении конгресс пошел дальше, чем большинство штатов: Ордонанс налагал запрет на рабство на северо-западных территориях. Конечно, два штата (Массачусетс и Нью-Гэмпшир, самые северные) уже положили конец рабству внутри своих границ, но они были штатами и могли поступать так, как им заблагорассудится. А вот конгресс предпринял меры к тому, чтобы заранее запретить рабовладение, присвоив себе полномочия, которые должны были принадлежать штатам.
В более поздний период американской истории, когда вопрос о рабстве стал гораздо более острым, такой акт, безусловно, не был бы допущен. Однако на этот раз он прошел — и это тоже создало прецедент. Это показало, что центральное правительство (а не только отдельные штаты) может считать, что «жизнь, свобода и стремление к счастью», названные естественными правами в Декларации независимости, могут распространяться на всех людей, а не только на тех, кто имеет европейское происхождение.
Конституционный конвент
В тот момент невозможно было предвидеть, что Ордонанс о Северо-Западе окажется настолько важным. Наоборот, казалось весьма вероятным, что он будет бессмысленным актом все менее осмысленного правительства и что Соединенные Штаты Америки вот-вот распадутся, превратившись в скопление независимых государств, — если что-то срочно не предпринять.