История США от глубокой древности до 1918 года

Однако в 1830 году население увеличилось, и открытие железной дороги предоставило обеим сторонам возможность развивать эти территории. Более того, канадское восстание заставило Великобританию задуматься о том, чтобы провести ее от Новой Шотландии до Квебека и обеспечить таким образом быструю переброску войск в любой район в случае необходимости. А самый короткий путь пролегал как раз через спорные территории.
К 1838 году дровосеки из Нью-Брансуика, которые рубили лес вдоль реки Арустук, столкнулись с недовольством американцев. «Арустукская война» закончилась без крови, но она продемонстрировала необходимость прийти к определенному соглашению по данному вопросу. На эту проблему сразу же обратили внимание и постепенно довели дело до подписания соглашения.
Бревенчатые хижины и крепкий сидр
Пока Ван Бюрен был занят решением возникших на канадской границе проблем, а также нелегкой ситуацией в Техасе, дома разразилась другая катастрофа — экономическая депрессия. Под ее гнетом демократическая партия начала постепенно распадаться.
Ее наиболее радикальное крыло, следуя принципам Джексона, настаивало на полном отделении банков и правительства. Они хотели разместить правительственные фонды в независимых подказначействах. Радикалы тоже унаследовали принципы «Рабочих партий» — они поддерживали меры, направленные на облегчение положения безработных. 31 марта 1840 года они добились от Ван Бюрена ограничения рабочего дня до десяти часов. Это был первый шаг, предпринятый федеральным правительством с целью улучшения условия труда.
Консервативное крыло демократической партии, однако, объединилось с вигами и выступило против плана создания подказначейств. Им удалось заблокировать это предложение на довольно долгое время.
Своего максимального накала это противостояние между противоположными частями партии достигло в Нью-Йорке, где радикалы были традиционно сильнее. 29 октября 1835 года демократы провели встречу в Нью-Йорке, и все склонялось к тому, что радикалы вот-вот должны были захватить власть и контроль в партии. Председатель, который был из консервативной фракции, объявил о перерыве и приказал потушить газовые светильники.
Но радикалы были готовы к такому развитию событий. Они с триумфом достали заранее приготовленные свечи, которые они зажгли новомодными трущимися спичками, называвшимися самовозгорающимися или спичками «локофоко» (вероятно, от итальянского слова «йюсо», означавшего «огонь»). После этого радикалов стали называть «Локофокос».
Поняв, что в стане демократов наступил разлад и Ван Бюрен не в состоянии взять руководство в свои руки, виги ощутили запах близкой победы. Конечно, он еще были достаточно слабы, так как представляли интересы разрозненных групп северных промышленников, южных владельцев плантаций и неудовлетворенных демократов. Для того чтобы одержать победу, надо было объединить их всех.
Это означало, что для Генри Клея все было кончено. Его били дважды — в 1824 и 1832 годах, — и за ним закрепилась репутация неудачника. Кроме того, за время своей активной работы в конгрессе он успел нажить большое количество врагов. Поэтому, когда виги 4 декабря 1839 года собрались в городе Гаррисберге, штат Пенсильвания, на свою предвыборную конвенцию, Клей постарался уклониться от участия в предвыборной гонке с присущим ему политическим изяществом.
Получив отказ от Клея, виги обратили свои взгляды на Уильяма Генри Гаррисона, который уже был их кандидатом в 1832 году. Тогда он проиграл, что было вполне закономерно, но проиграл достойно. Виги не придали значения тому факту, что он никак не проявил себя за шесть лег пребывания в конгрессе и во время работы послом Соединенных Штатов в Колумбии, новой южноамериканской республике. Клей на самом деле был рад этому, потому что для него это означало, что Гаррисон позволит лидерам вигов управлять собой.
Еще Гаррисон был одним из героев войны. Его триумф был сомнительным, и его уже успели изрядно подзабыть, потому что битва при Типпекано произошла почти за четверть века до этих событий, но этого было вполне достаточно, чтобы сделать из него своего рода Эндрю Джексона, но только от партии вигов. Ему придумали прозвище «Старый Типпекано» (наподобие джексоновского «Старого Пекана»).
 
Затем, как подачку антиджексоновскому крылу демократической партии, виги выбрали Джона Тайлора в качестве кандидата в вице-президенты. Тайлор уже номинировался на пост вицепрезидента в 1832 году на антиджексоновской платформе и продемонстрировал тогда хорошие результаты. Теперь ему представился еще один шанс.
Демократы проводили свой съезд в уже привычном им Балтиморе. Они собрались там 5 мая 1840 года, и у них не было другого варианта, кроме как предложить Ван Бюрена второй раз. Однако они не согласились выдвинуть Джексона в качестве вице-президента, потому что к тому времени у него уже появилось слишком много врагов. Он вынужден был баллотироваться как независимый кандидат.
Демократическая платформа взяла за основу тезис невмешательства конгресса в вопросы рабства, настаивая на том, что это была проблема, которую каждый штат должен решать самостоятельно. Такая точка зрения была достаточно распространенной среди тех, кто не считал себя аболиционистом. Так считали практически во всех «рабовладельческих штатах», однако примечательно то, что вопросы рабства были впервые взяты за основу политической платформы одной из главных партий страны.
Наряду с этим был еще один очень важный момент в развитии этой проблемы — аболиционисты наконец тоже создали свою собственную партию. Это была третья партия, созданная в традициях антимасонов (но намного слабее), и первая партия, провозгласившая отмену рабства в качестве причины своего существования.
Первый кандидат от этой «Партии свободы», как они себя называли, был Джеймс Гиллеспи Бирни (род. 4 февраля 1792 года в Данвилле, Кентукки). Родившись в «рабовладельческом штате», Бирни был воспитан в обществе, в котором рабство считалось как само собой разумеющееся явление, и даже у него самого были рабы. Со временем заинтересовался идеей отправки рабов обратно в Африку. Это, в свою очередь, привело к укреплению его веры в аболиционизм. Наконец, в 1834 году он освободил своих рабов и начал открыто пропагандировать аболиционизм.
Естественно, что оставаться в Кентукки он при таких обстоятельствах больше не мог. Поэтому он пересек Огайо Бивер и с 1 января 1836 года стал выпускать в городе Цинциннати аболиционистскую газету. Но в этом «свободном штате» Огайо настроения были такими же враждебными, как и в Кентукки, и в течение последующих шести месяцев его контору не раз громили толпы противников и печатные прессы выбрасывались в реку.
Не отчаявшись, Бирни переехал в Нью-Йорк, где стал добиваться осуществления конкретных политических мер, а не пустых разговоров. За ним пошли наиболее прогрессивные аболиционисты.
Томас Эрл из штата Пенсильвания был аболиционистским кандидатом на пост вице-президента, и «Партия свободы», у которой освобождение от рабства было главной целью, яростно выступила против аннексии Техаса.
Однако предметом спора на выборах 1840 года были совсем не эти вопросы. Виги могли победить, только если бы они не упоминали вообще ни о каких проблемах, потому что не было такого вопроса, по которому у разных фракций партии было общее мнение. Поэтому в их интересах было сосредоточить все усилия на личной непопулярности Ван Бюрена.
Неожиданная помощь подоспела от случайно вышедшей в одной демократической газете редакторской статьи. Это была балтиморская «Репабликэн». Статья вышла 23 марта 1840 года. В ней высмеивалась бездеятельность Гаррисона и говорилось, что он уже не годится ни на что, кроме пенсии. По сути, передовица назвала вещи своими именами и высказала вслух то, чего действительно желал сам Гаррисон. Он баллотировался в президенты только лишь для того, чтобы удовлетворить амбиции других людей и, «при условии получения президентской пенсии в размере 2000 долларов, а вместе с ней — бочонка сидра… несомненно, отказался бы от всех своих претензий на пост уже сейчас и провел бы остаток дней в бревенчатой хижине где-нибудь на берегах Огайо».