Игрушка для дракона (СИ)

Айя слышала, как папа и мама ругал какую-то Энагду, которая сказала на слете драконов, что рождение близнецов предвещает неприятности. На что мама сказала, что сама Энагда, которая на лету теряет дерьмо от старости — вот это и есть неприятность. Папе сказала, наедине, потому что такое в обществе говорить нельзя, так как старая драконица что-то вроде старосты всех драконов, и хранительница мудрости. Ей уже пять тысяч лет, она один из самых старых драконов, оставшихся в этом мире.
После этого слета папа и мама объявили, что удаляются от общества, и будут жить отдельно, на Плато Оберран, и что никто не смеет прилетать к ним без его разрешения. В противном случае он будет считать этот прилет за нападение, и примет соответствующие меры. Папу хорошо знают, он слов на ветер не бросает. Сказал, что убьет любого — значит, убьет.
Айя, конечно же, этого не видела. Мама рассказала. Предупредила, что если дети случайно встретятся с чужими драконами — не смели с ними разговаривать. У драконов считается, что рождение близнецов — к беде. И на них могут напасть.
Айя положила сверток с младенцем на берег, осторожно развернула…и отвернулась. В нос шибанул такой густой запах нечистот, что не выдержала бы и зеленая мясная муха, а не только молодая драконица. Но младенец даже не проснулся, он лежал, улыбаясь во сне, и губы его время от времени почмокивали, будто он искал материнский сосок.
Драконица взяла его в руки, и отведя свою голову в сторону пошла к воде. Медленно зашла в нее, холодную, чистую, ледниковую, и…погрузила младенца по шею, с облегчением отмечая, что жуткий запах почти исчез.
И тут раздался такой крик, такой плач, что Айя едва не выпустила ребенка из рук. Он проснулся и вопил так, что нежный слух драконицы с трудом переносил эти вопли.
— Ты чего делаешь? — в голове раздался голос брата — Вода-то холодная! Он же не дракон, а человек! Сама не любишь купать в холодной воде, а зачем его туда засунула?
— А чего раньше не сказал?! — огрызнулась драконица, собралась выдернуть младенца из воды, но передумала. Раз уж засунула, теперь все равно!
Быстро поводила руками по телу орущего ребенка, надеясь, что смыла с него всю грязь, поскорее пошла на берег, соображая — чем же укутать это нежное существо? Вопрос снялся сам собой, когда она увидела брата, держащего в руках кусок чистой ткани. Быстро закутала младенца, прижала к себе, пошла к дому, думая теперь над тем, как бы еще найти ему еду. Ведь скоро снова его кормить! А чем?
Младенца положила на лежанку, осмотрелась, решила — надо обмести комнату, убрать паутину, вымести пол (здесь он был деревянным).
— От тебя пахнет говном! — хихикнул брат.
— Тебя потрогала — парировала Айя, и подозрительно посмотрев на свои руки, перевела разговор — Что там, в сумах? Есть что-то дельное?
— Одежда…тряпки. Съестного ничего нет. Еще немного денег, и медальон.
— Денег? Покажи! Я никогда не видела настоящие деньги! Только на картинке!
— Да вот…это золото…три штуки. То, белое — серебро. Тоже три монеты. И медные — я не считал сколько их, горсть. Вот на них люди покупают еду.
— О! Еду можно купить! А что если…
— Нет! Никогда! Мы не умеем общаться с людьми! А ты вообще едва разговариваешь по-людски! Нас сразу заметят, и будут неприятности. Ты что, всем будешь руки отрывать?!
— А не надо было ему меня трогать! Я ведь предупредила!
— Да я не против…я о том, что если бы их перебьем — откроется тайна, люди о нас узнают. Папу и маму обвинят в том, что они нас плохо воспитали, и мы выдали тайну. Ты хочешь их подставить? Папе придется сражаться против всех. И маме. И нам. И мы погибнем, потому что четверо драконов не могут драться против сотни. И тогда погибнет и твой питомец. Как там его звать? Имя придумала?
— А зачем его придумывать? Мать сказала, что его имя Робург.
— Странное имя…давай его звать Роб? Коротко И ясно! Роб!
— Ну…давай. Кайль, знаешь…мне не дает покоя то, что его мать сейчас лежит мертвая там, внизу, и ее будут есть лесные звери. Мухи будут есть. Это неправильно. Нехорошо. Мы должны что-то сделать…
 
— Что именно?
— Ну…ты же знаешь заклинание огня?
— Ох ты ж…ты ее хочешь сжечь?
— Нет! Поджарить, чтобы подрумянилась, а потом ей пообедать! Кайль, кто у нас в паре глупый, я, или ты?
— Я. Потому что вечно тебе уступаю, и влипаю из-за тебя в неприятности. Ладно. Полетели. Только двери закрой, чтобы к нему никто не забрался. И знаешь, у меня есть идея, как его кормить. Только надо будет постараться…
* * *
Фххх!
Тело женщины вспыхнуло так, будто это был сухой хворост. Минута, и на месте тела остался лишь серый пепел, «нарисовавший» контур человека.
— Покойся с миром, неизвестная женщина! — грустно сказал Кайль.
— Покойся с миром! — повторила Айя, и добавила, глядя вверх, на вертикальную скалу — Мы позаботимся о твоем сыне, не беспокойся. Обещаю.
— Ты собрала трупы ее убийц?
— Собрала! — буркнула Айя — Стыдно заставлять сестру таскать всякую гадость!
— А не надо было любопытничать! Я тебя предупреждал! Теперь на нас висит детеныш, плюс десять убитых людей! И нам нужно убрать следы нашего…хмм…любопытства. Твоего любопытства! А еще — мир делится на тех, кто умеет колдовать заклинание огня, и тех, кто таскает трупы. Ты — таскаешь трупы.
— Фу! Дурак!
— Хи хи…
Сложенные в кучу тела убийц вспыхнули так же ярко, как и тело несчастной женщины. Их не стали закапывать, а вот для женщины Айя когтями сильных лап выкопала ямку под большим деревом, а потом стряхнула туда серый пепел, чихая от попавших в ноздри частиц. И закопала яму. Подумала, и на коре дерева когтем процарапала круг — она читала, что люди поклоняются Солнцу, и на могилах ставят такие круги. Пусть он будет и здесь. Если люди верят, что после смерти отправятся к солнцу — так почему бы не посодействовать их полету? Кто знает, может оно так и все и есть, и Солнце впитывает людские души.
— Полетели!
Кайл взвился прямо с места, как всегда подняв ураган из мусора. Айя фыркнула, и последовала за ним.
— Куда летим?
— Лети за мной, я покажу.
— Нет, ты ответь! Ну что такое?! Ты постоянно от меня что-то скрываешь! Тебе что, так интереснее?
— Ладно. Слушай меня. Твой детеныш…твой питомец хочет молока. Пить кровь и есть сырое мясо он не может. Так?
— Ну…может и так — неохотно согласилась драконица — Мы не пробовали, может он и поел бы.
— Я подозреваю, что если ему дать сырого мяса — он долго не проживет. Ты читала, что люди сырое мясо не едят? Они его всегда готовят на огне. Почему? Да потому что у них желудок не приспособлен для переваривания такой пищи. Слабые они, не такие, как драконы.
— Допустим. И? Где ты собираешься найти молоко?
— У тех, кто его производит! — торжествующе закончил Кайль, и Айя ахнула:
— Ты хочешь украсть женщину?!
— Сестра, ты правда не в своем уме. Ну с какой стати я буду воровать женщину? Это же скандал! Она тогда расскажет о нас всем людям! Что, только женщины дают молоко?
— Ох! Правда. И где ты собираешься найти самку с молоком?
— Знаю одно место. Там деревня, и я видел пасущихся коз — точ-в-точь таких, как с картинки.
— Полетели!
* * *
Траму было скучно. Очень скучно! Что может быть скучнее, чем пасти стало коз? И ладно бы еще они паслись как положено, но ведь все время норовят забраться туда, где им не положено быть! В чужой огород, на чужое поле! В прошлый раз, когда он уснул, проклятые козы забрались в сад Хергеля, и Трама выпороли. Эти гады умеют очень ловко лазить, так что Хергеля чуть удар не хватил, когда он увидел стадо на его любимой желтой сливе. Твари ходили по веткам, как по земле, деловито объедая и листья, и кончики веток. 
До сих пор задница болит. Отцу пришлось заплатить за потраву, и Трам почувствовал на своей шкуре — что такое зарабатывать деньги. Папаша так и сказал: «Я сделаю так, что ты хорошо поймешь, что такое, когда теряешь заработанное с таким трудом». Да, спать нельзя. Но кто бы знал, как хочется подремать после того, как ты съел кусок лепешки с хорошим пластом копченой оленины! Мать положила в котомку, она добрая, всегда о нем заботится. Не то что отец, у которого кроме подзатыльника не добьешься никакой ласки. Если, конечно, подзатыльник можно назвать лаской. Трам давно ушел бы из дома в город, ему уже шестнадцать лет, но…как-то страшновато. Он до сих пор ни разу не был не только в столице, но даже и ближайших маленьких городках, потому совершенно не представляет, чем ему там заниматься и как жить. Нужна ведь крыша над головой, еда, питье, обуваться и одеваться — на что? Хоть отец и слишком строг, но здесь Трама всегда накормят и напоят, и лежанку его никто не займет. Нет уж…пока поживет здесь. Там видно будет.