Игрушка для дракона (СИ)

И тут Айя проделала то, чего я совершенно не ожидал. Она почти полностью сложила крылья и ушла в пике.
Вот тут мне пришлось совсем хреново! У меня когда-то был мерседес-кабриолет, старый, 93-го года выпуска. Я его купил еще в конце девяностых, когда заработки перли недуром, и мне очень хотелось повыеживаться (имею право!). Потом оказалось, что у него сбиты номера на движке…но это уже другая история. Так вот, я разгонялся на нем до двухсот километров и чуть быстрее (до 225), там, где позволяли разбитые дороги того времени. И знаю, как это — поток воздуха на 200 километров в час. Выставляешь вверх руку, ощущение, будто она упирается в стену из воздуха. А если эта стена еще имеет температуру в минус сорок градусов?
В общем, мне было очень хреново со всех сторон. Я сидел и сквозь зубы матерился по-русски, чувствуя, что вся верхняя половина тела — спина, задница, ноги (я же фактически лежу на драконице!) — превратились в сплошную ледышку. Уверен, скорость больше двухсот. И еще уверен — я обморозился.
Она сбила троих. Одним маневром. Скорость была такой огромной, что драконы не успели отвернуть. Вернее, так — троих она сбила наповал, четвертый, отворачивая, врезался в гору, и долго трепыхался, помахивая сломанным крылом.
Но и нам досталось. Все произошло на краю плато, прямо у обрыва. Айя с разгона врезалась в здоровенную сосну, растущую у самого края, а я, не удержавшись на спине, полетел в пустоту. 
«Ну, вот и все!» — привычно подумал я в который уже раз, и перехватив гитару, которая удержалась на спине и даже не пострадала, полетел к далекой земле, прикрыв глаза и ожидая смертельного удара.
Удар! И огромные когти вцепились в мое тело, разодрав кожу до крови. Я воплю во весь голос от страха и нестерпимой боли — неужели чужие драконы меня настигли?! Неужели конец?!
— Потерпи — слышу я голос Айи — Сейчас...
Бум!
Плюхаюсь на землю, так и продолжая зажимать в объятьях свою драгоценную гитару. Рефлекс музыканта — сам погибай, а инструмент береги! Какой бы ты пьяный ни был, а инструмент должен сберечь. И…лучше им не бить по голове противника. Эффект кратковременный, и не такой эпичный, как если бы ты просто взял кирпич и дал ему по балде.
— Иди! — командует Айя — Иди к людям!
— А ты?! — спрашиваю я, внимательно осматривая драконицу, и с болью в душе отмечаю, что ее состояние оставляет желать лучшего. Нескольких чешуек не хватает, вырваны — и на груди, и на боках. Одно крыло явно повреждено, она держит его неуверенно, чуть отставив. И гребень надорван и кровоточит. После столкновения с землей, или это ее драконы так подбили? Впрочем, какая разница?
— Айя, пойдем со мной! — прошу я, но драконица мотает головой:
— Нет. Там бьются мои родители, и мой брат. За нами улетели самые слабые. Там — боевые драконы. Хоть чем-то, но я помогу семье. Прости. Будь счастлив!
Она вдруг протягивает когтистую лапу и легко гладит меня по голове. Совсем легко, чуть коснувшись волос. Потом подпрыгивает, и свечкой уходит в небо. А мне…мне хочется завыть волком. Потому что я ничего, совсем ничего не могу сделать! Никак помочь! Эти драконы фактически стали моей семьей, и вот теперь их там убивают, но я…я маленький клопик на дороге великанов. На меня даже наступать не надо — дыхнул, и я щелкну и разбрызгаюсь, как вонючая грязная капля. Куда мне лезть в сражение гигантов?!
Обидно и горько. Глаза жжет, но я не плачу. Не умею, наверное. Или разучился. Ведь я вырос. Теперь мне…сколько? Шестнадцать лет? Да, шестнадцать, как Айе и Кайлю. Эх, ребята, ребята! Ну нигде, нигде нет покоя! Ну почему разумные существа не могут жить в мире?! Почему им всегда нужно убивать друг друга?!
Я встал, ощупал себя. Больно. Кожа местами вздулась водяными волдырями, которые скоро лопнут, и тогда мне будет совсем хреново. Впрочем, очень надеюсь на свою драконью регенерацию. Помню, что случилось, когда меня укусила змея.
За спиной черная гладкая скала, впереди лес, очень похожий на леса средней полосы России. Нужно идти. Что бы ни случилось, надо жить. А драконов потом оплАчу. Когда выживу сам. Если выживу…
 
Кряхтя от боли, спускаюсь по склону холма от вертикальной стены к ближайшим деревьям. Куда идти — не знаю, но из прочитанных мной книг мне известно, что люди всегда селятся по берегам водоемов, рек и ручьев. Так что мне надо найти ближайшую реку и пройти по ее течению, пока не встречу ближайшее селение. А там уже определюсь, где нахожусь, и куда мне следует идти. Вернее, я знаю, куда идти — в столицу, туда, где больше людей, где есть рестораны, в которых я могу заработать денег. А вот где эта самая столица находится — узнаю у деревенских. Надеюсь, меня не сожгут на костре, как демона или колдуна.
  
Глава 12
 
— Господин! Дымом пахнет! Там кто-то есть!
Слуга поклонился караванщику, тот недовольно поморщился, подозвал командира охраны:
— Дестер, проверь. И будьте настороже. Я вас предупреждал — это место очень опасное, тут нередко шалят. Я вам за что деньги плачу?
— Да, господин Салмон — воин в блестящей кольчуге кивнул, отъехал в сторону, по одному подозвал пятерых бойцов. Поговорил с ними, и те ударив пятками сапог в брюхо лошадей, пустили их рысью, пружиня ногами и привставая в седлах. Дестер проводил их одобрительным взглядом — умеют служить. Опытные воины, видали виды. Не галопом пустили коней, а рысью — так лошади меньше устают, а зачем их лишний раз напрягать? Ну а сам проехался вдоль каравана, раздавая приказы и выстраивая бойцов для отражения нападения. Лучники надевали тетивы на луки , подтягивали поудобнее колчаны, мечники проверили, как выдвигаются мечи — все, как обычно. Лучше перестраховаться, чем получить стрелу в брюхо и медленно умирать, чувствуя запах своих гниющих кишок. 
Дестер знал жизнь, он уже двадцать лет ходил в охране караванов и дорос до начальника отряда охраны. Он видел всякое, и не собирался бездарно прогадить свою жизнь. В его отряде не было случайных людей — даже молодые бойцы хорошо подготовлены, а еще — здесь много родни тех же бойцов охраны. Их дети, отцы, братья. Даже деды. Дестер уже давно прекратил свой отряд некое подобие клана, в эдакое семейное предприятие. Родственные связи — это самое главное. Если рядом бьются отцы и сыновья — они не побегут и не бросят своих близких родственников.
Дестер с его отрядом стоил дорого, вдвое, а то и втрое дороже обычной охраны караванов, но это была самая лучшая охрана на тракте, и все это знали. Семьдесят человек, связанных дружбой и кровным родством. 
Такая охрана по силам только крупным караванщикам, но Салмон был именно из таких. Он водил караваны из столицы на север, поставляя северянам специи, ткани, вино и всевозможные редкости вроде сгущенных засахаренных соков южных плодов, с севера вез серебро, медь, сталь, и просто чугунные чушки, которые стоили в пять раз дешевле, чем на юге. В караван входило самое меньшее двадцать повозок, но обычно двадцать пять-тридцать, как сейчас.
Разведчики появились довольно-таки скоро. Они ехали шагом, видимо чтобы за ними поспевал молодой парень, можно сказать юноша — высокий, рослый, но с гладким, чистым и светлым лицом, больше подходящим какому-нибудь аристократу, а не бродячему музыканту. И руки — ладони без мозолей, пальцы с длинными чистыми ногтями (Дестер отметил это, когда парень подошел совсем близко). Этот парнишка точно зарабатывал себе на жизнь не тяжелым крестьянским трудом. 
Одежда — странноватая. Чистая, как только что из дорогой лавки — продавец сшил ее по фигуре, подогнал очень искусно, так, что ничего не морщило и не висело.
То, что парень был бродячим музыкантом — это понятно с первого взгляда. Висевший за спиной чехол для баларда говорил сам за себя. Вот откуда он здесь взялся, этот парнишка? Соглядатай? Может там, в лесу, засела банда? Нет, глупо. Зачем тогда он разжег костер? Привлек внимание?
— Кто таков? — спросил Дестер спокойно, без малейшего раздражения — Что делал в лесу?