Переплет 13 (ЛП)
Я немедленно пожалел о своих действиях. Патрик был порядочным парнем и моим очень хорошим другом. Помимо Гибси, Хьюи Биггс и Патрик были моими самыми близкими друзьями.
Гибс, Фели и Хьюи уже были в тесном кругу в Скойл-Оуин, начальной школе для мальчиков, когда меня перевели в их класс на последний год начальной школы. Объеденившись из-за нашей общей любви к регби, мы оставались хорошими друзьями на протяжении всей средней школы, хотя и разделились на пары лучших друзей — Хьюи присоединился к Патрику, а я к самому говнюку.
Патрик был тихим парнем. Он не заслужил моего гнева, и бедняга определенно не заслуживал того, чтобы моя пропитанная слюной каппа полетела ему в голову.
Опустив голову, я подбежал к нему и похлопал по плечу, бормоча извинения. Видите, именно поэтому меня нужно было кормить. И, возможно, дать пакет со льдом для моего члена. Наложите мне достаточно мяса и овощей, и я стал бы другим человеком. Терпимым. Даже вежливым.
Но в настоящее время я был сосредоточен только на том, чтобы не упасть в обморок от голода и боли, поэтому у меня не было времени на любезности.
Позже на этой неделе у нас был матч отборочного турнира кубка, и, в отличие от меня, эти ребята проводили свободное время, будучи, ну, подростками.
Рождественские каникулы были ярким примером.
Я потратил время, работая как маньяк, чтобы вернуться на поле, выбыв из-за травмы, в то время как эти ребята провели свой перерыв, поедая и выпивая дерьмо из жизни. У меня не было проблем с поражением в матче, если бы мы были действительно являлись слабой командой. С чем я не мог смириться, так это с поражением из-за недостаточной подготовки и плохой дисциплины.
Школьная лига мальчиков или нет, это было недостаточно хорошо.
Я был возмущен сверх всякой разумности, когда девушка шла по полю, черт возьми, она прогуливалась прямо по тренировочной площадке. Раздраженный, я уставился на нее, чувствуя внутри себя ярость, граничащую с манией. Вот какой охуенной была эта команда, другим ученикам было все равно, что мы тренируемся.
Несколько парней накричали на нее, но это, казалось, только разозлило меня еще больше. Мне было непонятно, почему они кричали на нее. Это была их вина. Разглагольствующие и кричащие дураки были теми, кому нужно было либо улучшить свою игру, либо отложить свои мечты о регби в дальний ящик.
Вместо того, чтобы сосредоточиться на игре, они сосредоточились на девушке. Гребаные придурки.
— Отличная демонстрация капитанства, Кавана, сильно переоценивают? — насмехался парень поломоже, Ронан Макгэрри, еще один из наших последних новобранцев, и жалкое подобие полузащитника, пробегая задом наперед мимо меня.
— Продолжай, блять, бегать, — предупредил я его, пока размышлял, сколько проблем у меня будет, если я сломаю ему ноги. Мне действительно не нравился этот парень.
— Может быть, тебе стоит последовать собственному совету, — насмехался Ронан. — Дублинский отброс.
Решив, что мне плевать на наказания, я отобрал мяч и бросил ему в него. Аккуратный и точный бросок попал Макгэрри в нужную область — нос.
— Успокойся, сорвиголова! — рявкнул тренер, подбегая, чтобы проверить Ронана, который обхватил ладонями лицо.
Я фыркнул при виде этого. Я ударил его мячом, а не кулаком. Гребаная киска.
— Это командный вид спорта, а не только «Шоу Джонни» — кипел тренер, свирепо глядя на меня.
— О, это так? — я огрызнулся в ответ, не в силах удержаться от того, чтобы не заглотнуть наживку. Мистер Малкахи, старший школьный тренер по регби, не очень меня любил, и это чувство было полностью взаимным.
— Да, так оно и есть — проревел тренер.
Подбежав к тому месту, где приземлился мяч, я поднял его и подошел к нему и Макгэрри, не желая отпускать ситуацию:
— Тогда, возможно, вы захотите напомнить этим ублюдкам, — прорычал я, указывая на своих товарищей по команде, — потому что я, кажется, единственный идиот, который пришел сегодня на тренировку!
— Ты ходишь по тонкому льду, парень, — кипел он. — Не настаивай.
Не в силах сдержаться, я прошипел:
— Эта команда — гребаная шутка.
— Отправляйся в душ, Кавана, — приказал тренер, лицо которого приобрело опасный фиолетовый оттенок, когда он ткнул пальцем мне в грудь. — Ты выбываешь!
— Я ухожу? — Я выстрелил в ответ, насмехаясь над ним. — Из чего именно?
Я не был в дерьме. Тренер не мог меня бросить. Он может запретить мне тренироваться. Или отстранить на некоторое время. Дать наказание. Это не имело никакого значения, потому что в день матча я находился бы на этом поле.
— Ты ничего не сделаешь, — усмехнулся я, позволяя своему характеру взять верх.
— Не дави на меня, Джонни, — предупредил тренер. — Один звонок модным маленьким тренерам по всей стране, и ты окажешься в большем дерьме, чем сможешь выкарабкаться сам.
Ронан, стоявший рядом с тренером, мрачно ухмыльнулся, явно обрадованный перспективой того, что я попаду в беду.
Взбешенный угрозой, но зная, что я побежден, позволяю мячу в своих руках атаковать, бросаю его с неутоленной яростью, бурлящей в моих венах, и не забочусь о направлении.
В ту минуту, когда мяч просвистел от подошвы моей бутсы, гнев внутри мгновенно рассеялся, вырвавшись из моего тела в знак поражения.
Черт возьми. Со мной было сложно. Я знал это лучше всех остальных.
Тренер, угрожающий мне Академией, был ударом ниже пояса, но мне было понятно, что это было засужено. Я терял самообладание на его поле, с его командой, слишком эмоциональный и перегруженный работой, чтобы взять себя в руки. Никогда за миллион лет я не почувствовал бы даже намека на раскаяние за то, что ударил Макгэрри мячом, этот ублюдок заслуживал гораздо худшего, но Фели и остальные парни были совсем другим делом.
Я должен был быть капитаном этой команды, а вел себя как инструмент. Это было недостаточно хорошо, и я был разочарован в себе из-за вспышки гнева.
Знал, конечно, что со мной не так. За последние несколько месяцев я слишком исхудал и очень рано закончил восстановление после травмы. Врачи разрешили мне вернуться к тренировкам на этой неделе, но даже слепой мог сказать, что я был не в своей тарелке, и это меня чертовски бесило.
Перспектива совмещать школу, тренировки, клубные обязательства и Академию, залечивая травму, была напряжением как для моего ума, так и для моего тела, и я изо всех сил пытался найти первозданную дисциплину, которую обычно демонстрировал. В любом случае, это не было оправданием. Я бы извинился перед Патриком после того, как поем, и перед остальными ребятами тоже.
Тренер, заметив перемену в моем темпераменте, натянуто кивнул.
— Хорошо, — сказал он более спокойным тоном, чем раньше. — А теперь иди приведи себя в порядок и, черт возьми, отдохни один день. Ты всего лишь ребенок, Кавана, и выглядишь дерьмово.
Я не очень нравился этому человеку, и мы ежедневно сталкивались, как старая супружеская пара, но я никогда не сомневался в его намерениях. Он заботился о своих игроках, а не только о нашей способности играть в регби. Поощрял нас добиваться успеха во всех аспектах школьной жизни и постоянно твердил о важности экзаменационных лет. Также, вероятно, был прав насчет того, что я выглядел дерьмово.
— Это важный год для тебя, — напомнил он мне. — Пятый год более важен для твоего аттестата об окончании, чем шестой, и мне нужно, чтобы ты держал свои оценки на высоком уровне — о черт!
— Что? — спросил я, пораженный резкой переменной. Проследив за испуганным взглядом тренера, обернулся и уставился на смятый мяч на краю поля.
— Вот дерьмо, — пробормотал я, когда мой разум осознал то, что я видел.
Девушка. Чертова девчонка, которая прогуливалась по полю, лежала на спине в траве. Мяч находился рядом с ней. Не просто любой мяч. Мой мяч!
В ужасе, мои ноги двигались, прежде чем мой мозг мог догнать. Я побежал к ней, сердце билось о грудную клетку на каждом шагу.
— Привет, ты в порядке? — крикнул я, сокращая расстояние между нами.