Испытания госпожи Трейт (СИ)
И какое счастье, что меня это все скоро не будет касаться! Так что куда более актуальный вопрос на повестке дня это…
— А куда мы идем?
Мы покинули яркий зал и прошли по мягко освещенному коридору, мимо дверей в которых был виден маленький зал с бильярдом и карточными столами, мимо приоткрытых дверей на террасу…
— Сюрприз, — Энтони сверкнул загадочной улыбкой, и вовлек меня в ничем не примечательные двери, за которыми оказался еще коридор, пустынный и тихий, затем толкнул ладонью ближайшую белую створку и мы оказались в просторном зале.
Высоченные окна впускали достаточно лунного света, который, отражаясь от белых стен, создавал приятный романтический полумрак. Зал был абсолютно пустой, лишь несколько картин висели на стенах, вдоль которых стояли обитые бархатом скамеечки.
К одной из них Уолтер и направился, пока я озиралась. Сел, вытянув длинные ноги, и выудил из-под сиденья бутылку вина и два бокала.
— Я же обещал добыть вино и вот — добыл!
Я неуверенно переступила с ноги на ногу и зябко потерла голые плечи. В пустом зале было прохладно и… странно. Гудящей от переизбытка впечатлений и знакомств голове в абсолютной тишине сделалось хорошо и звонко. А уж за то, чтобы сесть, сбросить туфли и вытянуть ноги так, как этот тип я бы вообще очень много отдала! Но…
Тони понял мое замешательство по-своему, и снова сунул руку под сиденье, жестом фокусника извлекая из-под него какую-то темную тряпку.
— О том, чтобы ты не замерзла я тоже подумал. Хотя я мог бы предложить гораздо более эффективный и приятный способ согреться!
Я закатила глаза и, отбросив сомнения, приблизилась и села на мягкий бархат.
Мне на плечи лег теплый пух шали (боже, где? Где он добыл шаль?..) и я едва не застонала, сбрасывая, наконец, каблуки. Вот оно — истинное женское счастье, а не эти ваши замужества…
Я же в них потом не влезу… можно я отсюда уйду босиком?..
В ладони ткнулся холодный бок бокала, и я сообразила, что от удовольствия даже зажмурилась, и открыла глаза.
— Почему здесь никого нет? — мимоходом удивилась я, пригубив терпкий напиток.
— Потому что это помещение не предназначено для сегодняшнего приема, — отозвался Энтони, откинувшись на стену и перекатив по ней затылком.
— А почему нам можно здесь находиться?
— А кто сказал, что нам можно?
Я не могла понять, серьезен он или подтрунивает, и постаралась независимо пожать плечами:
— Впрочем, раз двери открыты, значит можно.
— Они были заперты.
— Но как тогда ты сюда попал?
— Вскрыл замок, — с чарующей простотой признался Уолтер.
— Вскрыл?..
— Наследие бурной юности, — и прежде, чем я успела задать еще один вопрос, он чокнулся своим бокалом о мой: — За тебя. И за твою героическую смелость, с которой маленький скромный ученый бросилась в пасти к злобным промышленным львам.
Я покачала головой — слишком вы великого о себе мнения, господин Уолтер! — но честно выпила. Вино вкусное. Правда. Не пропадать же добру.
Мне не очень-то хотелось с ним разговаривать. Я действительно устала, и в тишине, в полумраке, с теплой шалью на плечах и холодными плитками под натруженными ступнями было невероятно хорошо. И даже не хотелось требовать отвезти меня домой, раз уж прием для нас двоих, судя по всему, закончился.
Дома — Флора, комната, кровать. Все привычное, близкое, знакомое, любимое. Здесь — новое, и странное, и чуждое.
Но — мне все равно понравилось.
Я вздрогнула, почувствовав прикосновение к тонкой полоске обнаженной кожи плеча между шалью и тканью платья. Обернулась, готовая высказать этому наглому типу все, что я думаю по поводу нарушения пунктов договора, но обнаружила, что это был не поцелуй.
Энтони еще раз, уже нахально глядя мне в глаза, погладил костяшками пальцев мое плечо, проскользил ими вниз, по темному пуху, по локтю, до запястья. Обхватил его потянул на себя, поднес к губам мою затянутую в тонкую перчатку кисть и уже ее поцеловал — целомудренно и почему-то щекотно даже сквозь ткань.
— Что ты имел в виду под бурной молодостью? — ляпнула я первое, что пришло в голову, лишь бы не затягивать сгустившееся молчание. — Мне казалось, под этим словосочетанием мужчины обычно подразумевают романтические победы, а не обширную практику взломов.
— Ну, как видишь, одно другому не мешает, — Тони кивнул на дверь и на меня. — Но вообще в юности мне было несколько не до романтических побед.
— Почему? — против воли заинтересовалась я. Мне тяжело было представить этого мужчину, не обвешанного гроздьями девиц.
— Потому что состояния на тот момент у меня еще не было, а вся харизма шла на создание этого самого состояния.
— Разве ты его не унаследовал? — удивилась я. Нет, я знала, что «Ястребов» Уолтер создал с нуля, но я почему-то была уверена, что немалый стартовый капитал ему достался от родителей.
— Ну… как сказать. Отец умер рано, оставив кое-какие, не буду отрицать, немалые деньги и не ахти идущую торговлю. Я попытался спасти положение и чуть по неопытности не остался без штанов. Спасибо Ханту, да. Пришлось изрядно извернуться, чтобы все вернуть. А потом я вошел во вкус.
Вот как выглядит увлечение по-Уолтеровски. Сначала суровая необходимость в виде выживания или бешеной упрямой девицы на березе, а потом — вошел во вкус…
Энтони протянул вторую руку и вынул опустевший бокал из моих пальцев.
— Почему ты до сих пор не вышла замуж? — внезапно поинтересовался он.
— Потому что не звали? — ответ был настолько очевиден, что я от удивления задала его вопросом.
— Ни за что не поверю, что если бы ты поставила перед собой такую цель, ты бы ее не достигла.
— Просто у меня другие цели, — я пожала плечами.
— Значит, ты не хочешь замуж?
— Хочу! — возмутилась я, почти оскорбившись. Если у меня не складывается с личной жизнью, это же не повод записывать меня в гордые одиночки по жизни. И вообще, какой ему интерес? Можно подумать, ему есть дело до моего замужества! — Но это не значит, что я готова делать из этого смысл существования.
— Просто нужно встретить большую и чистую любовь?
Было непонятно, вопрос звучит искренне или издевательски. Где-то на тонкой грани между.
— Даже если так? Можно подумать, ты имеешь о ней какое-то представление.
Уолтер помолчал, перебирая мои пальцы. Надо было бы забрать руку, но как бы не раздразнить хищника своим трепыханием…
— Я-то влюблялся. А ты?..
В этот момент он проскользил ладонью до края перчатки и потянул ее на себя, освобождая руку. А потом снова сжал мои пальцы, переплетая их со своими. Без тканевой преграды жест получился каким-то предельно интимным. Волнующим. А казалось бы — всего лишь руки.
Но и на «всего лишь» Уолтер, конечно же не собирался останавливаться.
Он поднес мою кисть к губам, коснулся тыльной стороны, пересчитал беглыми горячими поцелуями костяшки, одновременно с этим поглаживая кожу большим пальцем…
Меня бросило в жар, сердце заколотилось, губы пересохли. Я забыла, о чем мы вообще говорили, и какой вопрос был мне задан, а Энтони продолжал целовать мою руку так, будто это была не кисть без перчатки, а обнаженная женщина в его объятиях.
И когда он оторвался от моих пальцев и потянулся к губам, я испытала почти облегчение. Это я уже проходила. Это меня не то чтобы впечатлило. Однозначно — меньше, чем то, что он сейчас сотворил с моей рукой. И я спокойно подалась ему навстречу, уверенная, что уж тут ему нечем меня удивить.
И правда, этот поцелуй оказался менее волнующим. Знакомое прикусывание нижней губы, знакомая ненавязчивая мягкость, терпкий винный вкус вместо вкуса кофе…
С закрытыми глазами мир вокруг плавно покачивался и норовил куда-то ускользнуть, и для надежности и устойчивости я подумала — и обвила руками мужскую шею.
Уолтер горячо выдохнул и поцелуй стал глубже, увереннее.
Наверное, сейчас у меня все же подкосились бы коленки, так что хорошо, что я сижу.
Пальцы сами собой зарылись в короткие мужские волосы на затылке, жесткие и приятно щекочущие ладонь.