Двенадцать друзей Бошена (СИ)

— Телевизионщики? — поинтересовался Брюс, пробегая взглядом по строчкам.
— Они! Упала скорость передачи данных на оптоволокне, диагностируй и проси любую сумму — заплатят, у них работа стоит.
Брюс заявку принял с радостью, примчался в офис компании на крыльях любви — к Лоису — и диагностировал проблему в первые пять минут. Еще двадцать ушло на ее решение, а оставшееся время до конца рабочего дня он тянул, чтобы создать видимость активного мозгового штурма, копошась в серверной.
— Ну что такое! — В комнату, обдав его запахом парфюма, влетел омега, и Брюс замер, раскрыв рот от удивления, ведь это был сам Джесси, популярный телеведущий, обладающий неповторимым шармом, как утверждал омежий журнал «Каравай историй», именно благодаря свой милой картавости. — Долго вы тут будете п'облему искать?
— Нашел, исправляю, — улыбнулся от уха до уха Брюс, а омега внезапно сощурился и подошел ближе.
— А ну 'аск'ой 'от! — приказал он и уставился на его белые ровные зубы, точно коня покупал. — Слушай, лапонька, а ты не хочешь хо'ошенечко за'аботать?
Брюс задумался, каким образом он может заработать, учитывая, что только что его рот так пристально осматривали, поэтому спросил:
— А вы хотите мне что-то предложить?
Омега — ухоженный, красивый и холеный, как любимый скакун падишаха, — поправил сиреневый шарфик на шее.
— Я тебе п'едлагаю поучаствовать в шоу — одиннадцать геев и один нату'ал будут жить в одном доме до тех по', пока не выгонят нату'ала. Даже если не выиг'аешь миллион — отдохнешь и п'ославишься, — сообщил Джесси, размахивая холеной ручкой в золотых кольцах.
— А почему вы мне это предлагаете?
— Зубы хо'ошие. И улыбка блядская, будто гово'ишь: «Выебите меня поско'ее». Точно долго п'обудешь на шоу.
— Спасибо, блин, — приуныл Брюс. — Я откажусь, пожалуй.
— Всем участникам платят за'плату, — добавил Джесси, опираясь задницей о край стола. От него пахнуло дорогим запахом духом — ненавязчиво, притягательно, — Ты сколько получаешь сейчас? Сколько? А там, п'едставь, в два 'аза больше. За неделю. Спонсо' п'оекта мисте' Бошен очень обеспеченный человек. В десятку Фо'бс входит!
— И выходит, — вздохнул Брюс, понимая, что его уже подцепили на крючок.
Судьба сама несла ему в руку золотое яичко, и отказаться значило потерять своего омегу, потому Брюс подписал контракт там же, в кабинете Джесси, случайно заехавшего по пути за забытым шарфиком и заставшего компьютерный коллапс. И Брюса.
Лоису он признался сразу, опасаясь, что тот будет против и придется звонить и уговаривать менеджеров контракт аннулировать, но омега, напротив, затею поддержал:
— Милый! Наконец-то! Ну теперь заживем! Грех отказываться от таких денег! Ты мне еще машинку обещал, котик, помнишь?
— Стиральную? — отозвался Брюс, обнимая его.
— Нет, ты что, обычную. «Рено».
— Альфы в шоу собирались, мылись, брились, подмывались… — негромко пробормотал Брюс, оглядывая жующую и пьющую гейскую братию вокруг себя. Он-то уж натуральный натурал и в себе не сомневался ни капли. Значит, остальные голубые как окно виндоус. В компах Брюс разбирался от и до, значит, и в остальном разберется. Основная проблема состояла в том, чтобы его натуральность не раскрыли ни при каких делах, деньги нужны позарез, больше, как вот здесь, и взять-то их негде. Необходимо продержаться до конца программы, а значит, придется притворяться нежной сиреневенькой глазовыколупывательницей, тьфу, блин — фиалкой.
Пидором он был всего один раз: решил как-то приготовить борщ, порадовать Лоиса.
Зашел в интернет спросить, кто как готовит. Сразу узнал и чей Брым, и что сметану ему за воротник, пидору, и историю расселения народов заодно изучил… Короче, тогда они с милым заказали пиццу.
Брюс верил в себя и в их с Лоисом любовь. Просто его омега всегда любил покомандовать, ему и правда шли дорогие брендовые шмотки, а работая программистом, Брюс не мог позволить обеспечить своему бриллианту нужную оправу. Его омеженька был красивый, как лучик солнца, и безусловно достоин самых лучших украшений, машин, тряпок. Родители не могли дать нужный антураж, и Брюс, как ни старался, тоже не сумел. Он и сам видел разницу — тряпки с рынка и брендовые спортивки сидели на Лоисе совершенно по-разному. И пластиковая бижутерия не сверкала на его детке так, как это делали бриллианты от Тартье. Лоис должен был сиять, а рядом с Брюсом он чах, как изысканный цветок в бурьяне.
 
Поэтому для Брюса вопрос этичности участия в этом шоу даже не привстал на полшишечки. Он слишком любил свой цветочек, и ждать, пока тот поникнет или его сорвут чужие жадные волосатые лапы в платиновых украшениях, не стал.
Брюс огляделся уверенно — он начитался на форумах разных советов и самое главное даже скопировал для изучения. Так вот, наиважнейшим было чувствовать себя уверенно и вообще не подавать вида, что его что-то смущает или волнует. Он ради Лоиса будет твердым как кремень. Он даже чувствовал в этот момент, как стальным звоном позвякивают его яйца от ощущения своей уверенности и самцовости — все-таки из всех единственным натуралом выбрали его, а это что-то да значит.
Бельишко он выбрал в магазине для омег, под чутким руководством своего омеги и непередаваемыми взглядами беты-продавца. Милый помог ему подобрать откровенное и сексуальное омежье нижнее белье, а также футболочки и маечки. Футболками и майками у него язык не поворачивался назвать эту продукцию зарубежной промышленности, и не будь он на шоу, ни в жизнь бы не надел эти яркие приталенные и сексуальные тряпочки, делавшие его странноватым альфой. Впрочем, именно это и требовалось от его имиджа. Он должен был всем видом изображать из себя то ли недоальфу, то ли переомегу — Брюс еще сам не определился. Но настроен был решительно: деструкция была не в его характере. И пусть Лоис любил покомандовать, а то и подоминировать над ним, не принимая другого положения дел в их отношениях, Брюс от этого меньше альфой не становился. Мало ли что втемяшится в голову любимому мальчику? Пусть себе командует…
Пидорки вокруг были… странноватые. Большая часть альф раскрасилась как индейцы на тропе войны, и Брюс был рад, что его желудок крепок, как драконье яйцо — гвозди может перемолоть и не гыкнет. Все-таки видеть сразу столько геев было непривычно и, честно говоря, страшновато… Выбрать нужную позицию, при которой его не раскусят, но и не посадят на кукан, зажав в темном уголке, было крайне сложно, но ради Лоиса он очень постарается не провалить миссию и продержаться как можно дольше.
После общего сбора всех с вещами сгрузили в туристический автобус и сообщили, что до места назначения ехать больше двух часов — особняк, где им предстояло жить безвылазно, находился у леса, вдали от цивилизации.
— А если у кого-то, к примеру, случится отек яичек? Пчела куснет или змея? — спросил Дарен, зашвырнув вещи на свое сиденье — он, похоже, не затыкался никогда.
— Будем реанимировать, — откликнулся Харви. — Я умею. Массаж сердца, искусственное дыхание, первая помощь при ожогах, удушье и прочее. Хотя я считаю, что бригада медиков там будет дежурить неподалеку.
Говард, усевшись у окна, еще раз оглядел всех, останавливаясь на заднице согнувшегося над сумкой в проходе народного целителя. Он с трудом вспомнил его цвет глаз, зато задница в белых брючках впечаталась в память намертво, как оттиск на сургуче.
— Садись ко мне, — предложил Говард, помогая запихнуть его сумку на верхнюю полку.
— Спасибо, — отозвался тот, как бы невзначай цепляя его руку, и Говард понял, что путь к заднице целителя найти будет не так сложно.
 
Сидящий впереди художник, наматывая на палец жвачку и наблюдая за проявлением их взаимной любезности, фыркнул:
— На что только не готовы люди ради бабок. Слышь, тракторист, на меня даже не смотри, я и есть натурал.
— Ага, как же, — заметил Говард. — И я комбайнер.
— А жаль! Такие шутки за триста пропадут… И зря, кстати, не веришь, — Дарен согнулся и прилепил жвачку к низу сиденья, — очень зря.