Живые. История спасшихся в Андах

С наибольшим скепсисом роль Бога в их спасении воспринимали Паррадо и Педро Альгорта. Паррадо не усматривал ни малейшей логики в том, что спаслись именно они. Если Господь помог им выжить, то, значит, не уберег от смерти остальных? И если Он добр, то как мог допустить, чтобы погибла его, Нандо, мать, а Панчито и Сусана так мучились перед смертью? Быть может, Господь и хотел забрать их на небо, но разве мать и сестра Нандо могут быть счастливы там, если он сам остался страдать на земле вместе с отцом?
У Альгорты имелись более сложные соображения на этот счет. Знания, полученные в Сантьяго и Буэнос-Айресе от иезуитов, научили его разбираться в тайнах католической веры глубже, чем позволяло его товарищам не столь утонченное богословское образование «Христианских братьев». Еще до полета в Чили он выделялся среди своего окружения особой набожностью. У него не было того упрощенного, хотя и несколько своеобычного представления о Боге, как у Карлитоса Паэса, но мировоззрение и политические взгляды Альгорты основывались на вере в то, что Бог есть любовь. Проведя семьдесят дней в ледяной пустыне, он нисколько не поколебался в этом убеждении, однако тяжелые испытания привели его к мысли, что для выживания недостаточно всецело полагаться на любовь Бога. Ангелы не спустились с небес, чтобы помочь ему и его друзьям. Именно личностные качества, смелость и долготерпение самих ребят помогли им остаться в живых. Пожалуй, тяготы горного плена сделали его менее набожным; теперь он глубже верил в способности самого человека.
Все выжившие сходились во мнении, что горные испытания изменили их отношение к жизни. Страдание и лишения показали, насколько легкомысленными они были раньше. Их перестали интересовать деньги. Там, в разбитом самолете, никто не променял бы сигарету на 5000 долларов, сложенные в общий чемодан. Каждый день слой за слоем удалял все наносное, пока у юношей не осталось лишь то, что было им действительно дорого: их семьи, невесты, вера в Бога и родина. Теперь они презирали мир модной одежды, ночных клубов, кокетливых девушек и праздной жизни, исполнились решимости серьезнее относиться к своей работе, тщательнее соблюдать религиозные установления и уделять больше времени близким.
Они не собирались скрывать то, чему научились в Андах, и полагали — особенно Канесса, Паэс, Сабелья, Инсиарте, Манхино и Дельгадо, — что обязаны использовать приобретенный опыт на благо другим. Кроме того, они верили, что Всевышний избрал и вдохновил их на проповедование любви и самопожертвования. Если мир содрогнулся, узнав, что они питались телами друзей, то этим ужасом следовало воспользоваться так, чтобы люди поняли, какой дополнительный смысл может заключаться в известной заповеди «Возлюби ближнего своего, как самого себя».
У урока, который, по мнению шестнадцати спасшихся уругвайцев, всем следовало извлечь из их истории, был, если можно так выразиться, единственный альтернативный «автор» — Богоматерь Гарабандальская. Несмотря на убеждения сыновей, исполненные решимости и веры женщины, молившие Ее о заступничестве, больше не сомневались в том, что их молитвы были услышаны. Они помнили слова скептиков, говоривших, что только чудо поможет спасти юношей, и теперь не хотели, чтобы кто бы то ни было отрицал помощь пресвятой Девы на том лишь основании, что спасение нескольких пассажиров «Фэйрчайлда» поддавалось рациональному объяснению. Эти женщины по-особому расценивали проблему каннибализма, исходя из предположения, что манна небесная в Синайской пустыне была иносказательным описанием Господнего благословения евреев на то, чтобы они питались телами умерших соплеменников…
 4 
Двадцать девять из сорока пяти пассажиров «Фэйрчайлда» нашли свою смерть в горах, и для семей этих двадцати девяти погибших возвращение шестнадцати человек стало окончательным тому подтверждением; более того, подтверждением весьма болезненным. Абали узнали о физических муках Панчо, а чета Ногейра — об агонии рассудка Артуро. Членам этих семей стало известно, что их мужья, матери и сыновья не просто погибли, но, возможно, еще и были съедены.
 
То была горькая весть для сердец, и без того переполненных страданием, ведь какие бы возвышенные и справедливые объяснения случившемуся ни находил их ум, в душе все равно поселялся парализующий первобытный ужас при мысли, что тела дорогих им людей использованы столь жутким образом. Тем не менее большинству родственников жертв авиакатастрофы удалось совладать со своими чувствами. Родители, проявив ту же самоотверженность и смелость, что и их погибшие сыновья, сплотились вокруг шестнадцати выживших. Доктор Валета, отец Карлоса, вместе со своей семьей принял участие в пресс-конференции, после которой дал интервью газете «Эль-Паис».
— Я пришел сюда со своими близкими, — сказал он, — потому что мы хотели увидеть всех тех ребят, которые были друзьями моего сына. Мы искренне рады, что они снова с нами и что в самолете находились сорок пять человек, так как это помогло вернуться хотя бы шестнадцати. Еще мне бы хотелось сказать следующее. Я с самого начала знал то, о чем было прямо заявлено сегодня. Я врач и потому сразу понял, что никто не смог бы выжить в том месте и в тех условиях, не приняв мужественного решения. Теперь, получив подтверждение своей догадки, я повторяю: слава Богу, что в самолете летели сорок пять человек, благодаря чему шестнадцать семей вновь обрели своих сыновей.
Отец Артуро Ногейры разослал в газеты письмо следующего содержания:
Уважаемые господа!
Этими немногими словами, написанными по велению наших сердец, мы хотим отдать должное и выразить свое восхищение и признательность шестнадцати героям, пережившим трагедию в Андах. Восхищение, потому что именно это чувство мы испытываем, когда узнаем о многочисленных свидетельствах взаимовыручки, веры, храбрости и выдержки, которые они проявили в горах. Признательность, глубокую и искреннюю, за ту заботу, которой они окружали нашего дорогого сына и брата Артуро в течение многих дней после авиакатастрофы и до самой смерти. Мы призываем каждого гражданина нашей страны провести несколько минут в раздумьях о великом примере сплоченности, храбрости и дисциплины, который подали нам эти ребята, в надежде, что это научит всех нас преодолевать наш низменный эгоизм, мелочные амбиции и с большим участием относиться к ближним.
Матери погибших юношей оказались не менее мужественными, чем отцы. Некоторые из них видели в тех, кто выжил, умерших сыновей — ведь совсем нетрудно было понять: если бы их дети спаслись, а остальные погибли, итог был бы тем же; а если бы в авиакатастрофе и при сходе лавины все сорок пять пассажиров остались в живых, смерть забрала бы всех. Женщины также понимали, какие душевные и физические муки терзали спасшихся молодых людей, поэтому советовали им поскорее забыть о перенесенных страданиях, ведь ели они не своих товарищей, а мертвые тела, в то время как души усопших уже обретались на небесах.
Большинство родителей смирились со смертью сыновей вскоре после исчезновения лайнера. Находились среди них и такие, кто считал, что судьба обошлась с ними несправедливо. Эстела Перес верила так же истово, как Маделон Родригес, Сара и Росина Штраух, но их вера была вознаграждена, а ее — нет. Авиакатастрофа стала очередным жестоким ударом и для сеньоры Костемалье, сын которой утонул возле побережья Карраско, а муж скоропостижно скончался в Парагвае, — а теперь она потеряла последнего члена своей семьи.
Родители Густаво Николича долго и неутешно сокрушались, узнав, что их сын жил еще две недели после авиакатастрофы, и питали неприязнь к Жерару Круазе-младшему, направившему спасателей по ложному следу, а ведь продолжение поисков в районе Тингиририки и Соснеадо могло бы спасти Густаво жизнь.
Безусловно, толкования видений Круазе нередко оказывались ошибочными, но многое из сказанного им, как выяснилось позже, оказалось правдой. Так, он говорил, что у одного из пассажиров «Фэйрчайлда» при регистрации на рейс в аэропорту Карраско возникли проблемы с документами — такой инцидент действительно имел место. Еще он утверждал, что самолетом управлял не командир экипажа, и оказался прав: за штурвалом сидел Лагурара, а не Феррадас. Описывая свои видения, ясновидящий замечал, что упавший самолет походил на червя: у него разбит нос, нет крыльев и полуоткрыт передний люк. В этом он не ошибся. Круазе также вполне точно описал маневры, которые следовало совершить пилоту спасательного самолета, чтобы увидеть с воздуха разбитый фюзеляж, и добавил, что лайнер лежал недалеко от знака с надписью «Опасно!», вблизи деревни с домами, похожими на мексиканские. Хотя Паррадо и Канесса ничего подобного не видели, когда шли через Анды в Чили, последующая аргентинская экспедиция обнаружила неподалеку от места крушения щит с надписью «Опасно!» и небольшую деревушку Минас-де-Соминар с белыми домиками мексиканского типа.