( Не)нужный ребёнок для мага (СИ)

Откидываюсь на спинку кресла, тру переносицу. Выжидаю время, проходит около десяти минут. Голос мадам доносится из коридора. Она прощается с отцом. И когда её гомон стихает, поднимаюсь с места и выхожу из кабинета.
— Где карточка Норы? — задаю вопрос повернувшемуся ко мне отцу.
— Я её отдал, приезжала Кларисс Веньер и требовала её вернуть.
— Ты должен был дождаться меня. Я веду её лечение, а не ты. Ты не можешь касаться документов моих пациентов.
Взгляд отца сужается в гневе, челюсти плотно сжимаются.
— Где ты был? — задаёт вопрос сквозь зубы. — Ты должен думать о пациентах, а не развлекаться!
— У меня были важные дела.
— Ты ведёшь себя безответственно, — добивает очередным обвинением.
И, кажется, я всерьёз начинаю терять терпение.
— Не бери карточки, когда меня нет, не принимай моих пациентов, если я не дома.
Отец пыхтит, переваривая пока ещё просьбы, но ещё немного, и я стану запрещать. Надеюсь, что до этого не дойдёт.
Внезапный телефонный звонок взрывается в глубине комнаты, разрывает зрительный контакт. Нисс поправляет педантично манжеты рукавов и направляется в комнату, где только что беседовал с мадам Алькорн.
— Да, — снимает он с резкостью телефонную трубку.
— Да, это я, — слышу его холодный тон.
Я разворачиваюсь, чтобы идти, но возглас отца заставляет ещё задержаться.
— Что?! Вы о чём?! Какие ещё вещества? Этого не может быть!..
Я поднимаю взгляд к потолку и выдыхаю. Покидаю своё место и иду по коридору, решая, что лучше уединиться. Сегодня будет на пользу не пересекаться с отцом. Но не тут-то было. Раннэр с треском бросает трубку и вылетает в коридор.
— Что это значит?! — нагоняет он широким шагом. — Что чёрт возьми происходит?!
Грубо хватает за мой рукав, чтобы развернуть. Поворачиваюсь к нему и смотрю пристально.
— Отвечай!
— Ничего. Я сам разберусь, — перехватываю его запястье и убираю руку с себя.
Во взгляде отца сверкает туча молний, желваки дёргаются, крылья носа вздрагивают, а вены на лбу вздуваются.
— Я тебя предупреждал. Это он, да? Мстит за свою жену. Что ж, разбирайся как хочешь. Но хочу, чтобы ты знал — ты проиграешь.
— Всего хорошего, — заканчиваю я за него и разворачиваюсь, шагаю прочь, сжимая кулаки.
С меня хватит. Чего он добивается? Чего хочет? Что я брошусь с извинениями, выставлю Марсэль? Поднимаюсь на второй этаж. Нужно принять душ и сменить одежду. И охладиться.
…Встаю под струи холодной воды, упираясь ладонью в холодный мрамор душевой. Струи воды бьют по коже плеч и груди ледяным водопадом. Стою до тех пор, пока не заломило мышцы. Выключаю кран, провожу ладонями по лицу, убирая мокрые волосы назад, срываю с поручня полотенце, накидывая на бёдра. Выхожу из ванной комнаты.
Роберт уже принёс в комнату новую одежду.
— Обед готов, — говорит он, подавая рубашку.
— Он ещё не покинул Бродвер?
— Собирает вещи…
— Хорошо. Через десять минут выйду, можешь подавать обед.
Роберт уходит. Собравшись и высушив волосы полотенцем, покидаю комнату. Марсэль нахожу у окна. Отодвинув чуть шторку, она смотрит вдаль, нежные тени от ресниц падают на её щёки, в уголках губ прячется таинственная полуулыбка. Она закрывает шторку и поворачивается к двери, когда я появляюсь в поле её зрения.
— Снег опять пошёл…
Мне нравится, что в её голосе слышится умиротворение. Марсэль Линкарн — украшение этого дома, самое лучшее, что могло случится здесь за последние десять лет.
— Я слышала ваш разговор… мистер Раннэр уже знает, что произошло в лаборатории?
— Кто-то ему доложил…
Я прохожу вглубь, бросаю взгляд на раскрытый саквояж с её вещами. Потом на трюмо, медленно прохожу к нему, рассматривая её вещи: пудреница, флакон с парфюмерной водой, щётка для волос и кулон с синим камнем. Мне нравится, что она всё больше занимает место не только в моём доме, но и внутри меня. Вдыхаю её запах, которым наполнилась комната.
Смотрю в зеркало. Марсэль в нём не двигается, наблюдает за мной, но когда ловлю её взгляд в отражении, она чуть улыбается и отводит взгляд со вздохом. Поворачиваюсь к ней. Даже не хочу думать, что Веньер когда-то мог прикасаться к ней. В любом случае, она не знает, что такое настоящая близость. Я это понял в ту ночь…
 
Марсэль кокетливо трогает свои волосы и двигается вдоль комнаты, обходя меня, чтобы не попасть в мой плен, прекрасно догадываясь, что не сможет уже вырваться. И я останусь в этой комнате как минимум до завтрашнего утра.
— Как твоё самочувствие? — спрашиваю я, решаю включить доктора. — Беспокоит что-то?
— Всё в порядке, господин лекарь, — в такт моему тону отвечает. — Как чувствуете себя вы? Так заботитесь о своих пациентах, что, мне кажется, забываете про себя.
— Вы первая пациентка, кто волнуется за самого лекаря, — отмечаю я. — На самом деле, — тру пальцем висок, — есть некоторые проблемы, обычно это мучает меня перед сном и утром, но бывает и днём, как сейчас.
Марсэль выгибает изящную бровь, а потом усмехается, когда понимает, о чём идёт речь.
— Я думаю, что это не проблема… то есть можно перетерпеть.
— С точки зрения медицины, это не совсем хорошо и даже вредно, — продолжаю двигаться к ней, приближаясь уже к журнальному столику.
Стук в дверь раздаётся совсем не вовремя.
Медленно считаю до трёх, собирая терпение.
— Секунду, — говорю Марсэль.
Не успеваю дойти до двери, как слышу тревожный голос Роберта:
— Мистер Раннэр, вы здесь?!
Открываю дверь.
— В чём дело, Роберт?
— Простите. Там пациентка просит немедленной помощи… Тяжёлый случай… — тараторит мужчина.
И хотя к подобному я всегда был готов, в этот раз принять внезапную новость получилось с усилием.
— Я сейчас спущусь, — отпускаю Роберта и бросаю взгляд на Марсэль, которая, разумеется, всё слышала. — Надеюсь, что это ненадолго.
— Может, я могу чем-то помочь? — предлагает растерянно она.
— Разве только пообедать хорошо. Жаль, что вместе не получится. У нас впереди ещё много времени!
Марсэль улыбается, и этого достаточно, чтобы удовлетвориться. Покидаю комнату и спешу вниз, застёгивая верхнюю пуговицу рубашки. Все приёмы отменены, но если требуется срочная помощь, я не имею права отказывать. Отца я не встретил по пути — как сказал Роберт? Он в сборах. Не успеваю выйти в зал, как ко мне бросается женщина.
— Мистер, прошу вас помогите! Я не знаю, что с ним! Мой сын, он… ему сделалось резко плохо! Я успела только к вам добраться, прошу, помогите!! Пожалуйста! — плечи женщины с рыжими локонами вздрагивают, глаза затуманиваются страхом и паникой.
Черты лица мне смутно знакомы, не успеваю вспомнить, где видел её.
— Где он?
— Там, в экипаже, с моей камеристкой, пожалуйста, быстрее!
Мы выходим на улицу.
— Как вас зовут? И сколько лет вашему сыну? — задаю важные вопросы.
— Простите, я совсем забыла представиться, — хриплым голосом отвечает, едва успевая за моим шагом. — Меня зовут Шарлотта, Шарлотта Лидже. Кселану семь лет.
Экипаж стоял у ворот. Густой снегопад почти скрывал улицу. Дверь экипажа открыта.
Я заглядываю внутрь. Напуганная камеристка вздрагивает от неожиданности. На коленях у неё ребёнок. Лицо бледнее снега. Поднимаюсь внутрь, трогаю запястье, прощупывая пульс, едва слабый, почти неуловимый, пробую лоб — ледяной. Провожу рукой у головы и шеи, ощущая резкие перепады магии.
— Его нужно в дом.
Беру на руки мальчишку.
— Сколько он без сознания?
— Около тридцати минут, — всхлипывает она.
— Следуйте за мной, миссис Лидже.
Слишком много. Симптомы похожи на магическую интеграцию, но в таком возрасте это слишком рано. Уже не первый случай, где магия просыпается несвоевременно.
— Роберт, принеси свежую воду и полотенце, — бросаю слуге распоряжение, когда пересекаю холл.
Войдя в кабинет, я кладу ребёнка на софу, направляюсь к шкафу, беру аптечку. На щеках Лидже влага, она трогает сына за руку, гладит.